Власть приоритетов - Артур Луазо

Опять раздались звуки, от которых у Кристины всегда бежали мурашки, – Марриконе писал просто волшебную музыку.

– Алло, это я, – было заметно, что Марк окончательно справился со своим первоначальным волнением, голос его стал увереннее и напористей. – Сегодня в Большом «Баядерка». Вот только билетов нет. Ты как, любишь риск?

Кристина прыснула про себя, но ответила вполне серьёзно:

– Не то, чтобы люблю, но готова рискнуть. Значит, в семь часов у входа. Не опаздывай, – и она решительно отключилась.

Марк не мог поверить себе, что на такое решился. Его вдруг пронзило осознание того, что девушка, о которой он думал все эти дни, чью визитку нерешительно вертел в руках почти всё своё свободное время и никак не отваживался позвонить, так вот, эта самая, такая недоступная в мечтах, девушка вдруг оказалась вполне милой и непосредственной, более того, похоже, что она сама хочет встречи. Марк только сейчас понял, что почти вся инициатива в разговоре принадлежала ей, и, фактически, это она пригласила его на свидание.

Надо же, театр…, да ещё Большой… Сам Марк раньше изредка ходил в театры, с Оранжем. Тот был заядлым театралом, ну, так ведь ему сам Бог велел – всё-таки насквозь театрально-богемно-научная семья, гены в нескольких поколениях. Не сказать, чтобы Марк не любил театральную жизнь, но как-то книги, телик и комп были роднее. Хотя несколько постановок смогли, как это говорится, «задеть струны его души», особенно Ленкомовских, с ещё живым Янковским. Сейчас те культпоходы казались какими-то размытыми, неявными, впечатление от них стёрлось под воздействием возникших жизненных обстоятельств.

Однако надо было что-то придумывать – денег у Марка явно не хватит на билеты, не говоря уже о последующем посещении какого-нибудь уютного ресторанчика. Придётся беспокоить дядю. Константин взял контроль над семейными финансами в свои жёсткие руки, дети получали от него на неделю строго определённое количество денежных знаков и должны были этим обходиться. Хорошо хоть Марку помогали друзья, которым их родители давали достаточное количество презренных бумажек. Раньше, когда был жив отец, Марк не испытывал в деньгах недостатка, да и дед регулярно подкидывал, но теперь он на себе испытал последствия жёсткого антикризисного управления, введённого дядей. Нет, денег от деда осталось достаточно, и не на счету в банке, а наличными, в виде аккуратно упакованных пачек, но доступ к ним был надёжно перекрыт. В первый же день своего появления Константин жёстко заявил, что финансовый вопрос, а также вопрос содержания дома он берёт на себя, и с тех пор ни Марк, ни Юлька больше не питались в фаст-фудах, а дом сверкал почти идеальной чистотой. Причём Марк, несмотря на свой поздний пубертатный период и явно выраженную строптивость характера, ни разу не возразил дяде Косте, когда тот поручал ему что-либо сделать по дому. Почему-то не поворачивался язык дерзить и вести себя нагло – как-то особенно убедителен был тяжёлый дядин взгляд, хотя все свои указания он всегда облекал в очень вежливую форму.

Марк дошёл до двери дядиной комнаты и робко, без всякого напора, постучал. Несмотря на необходимость, беспокоить Константина просьбами о деньгах совсем не хотелось. Тем более что Марк никак не решался выйти с дядей на разговор об его участии в следующей планируемой акции, как то Юлькиными устами велел отец.

– Входи, чего примёрз, – голос дяди был грустен.

Марк зашёл в комнату, облюбованную дядей. Раньше здесь был дедушкин кабинет, и потому обставлен он был в соответствии со сложившимся стереотипом о том, каким должен быть кабинет крупного учёного. Вдоль стен тянулись сплошные книжные полки, на которых, кроме книг, было множество моделей самолётов и ракет; дальше следовал громоздкий диван, обитый потёртой кожей; стояло несколько не менее громоздких стульев и завершал композицию монструозный стол, как будто попавший сюда прямо из Смольного. На нём только зелёной лампы не хватало. Дядя сидел за столом и что-то листал.

– Прости, дядя Костя, что беспокою, – Марк быстро заговорил, боясь растерять запал, – но мне нужны деньги.

– На виски – не дам! – отрезал дядя. – А свою недельную норму ты уже выбрал.

– Да нет, мне не на виски. Понимаешь, – Марк смутился, но обстоятельства требовали быть решительным, – у меня встреча… с девушкой…

– С девушкой? Это хорошо. Радует, что не с юношей, а то теперь это модно, – дядя позволил себе улыбнуться. – Так, а ты что, собрался поразить её роскошью?

– Да нет… Мы тут в театр должны пойти… а там билетов нет… а у перекупщиков очень дорогие, – Марк был готов выскочить из комнаты, настолько стыдным ему показалось просить деньги на своё свидание.

– Подожди, подожди, – дядя даже привстал, – в театр, говоришь? А в какой?

– В Большой, на «Баядерку», – Марку, почему-то, стало всё равно, пошлёт его дядя сразу или ещё поиздевается вволю.

– А у тебя есть приличный костюм? Смокинг? – невозможно было понять, шутит дядя или говорит серьёзно.

– Слушай, дядя, – вспыхнул Марк, – не хочешь давать денег – так и скажи, зачем ещё прикалываться-то?

– А я нисколечко не прикалываюсь. Театр – это серьёзно, а особенно Большой, ему нужно соответствовать. В джинсах и куртке туда нельзя, театр не примет. Ты «Красотку» смотрел? – Это где Джулия Робертс и Ричард Гир? Смотрел, – Марк был удивлён тем пылом, с которым дядя заговорил о театре.

– Ты помнишь, как они были одеты? Театр требует уважения, в том числе и в одежде, если ты конечно не режиссёр, актёр или критик, а также маргинал. Ну что ж, надо тебе помочь. Где здесь хорошие дорогие магазины?

Более четырёх часов они потратили с дядей на хождение по магазинам и выбор одежды. Марку было очень прикольно наблюдать, как преображались продавцы дорогих бутиков, встречавшие дядю с выражением утомлённой брезгливости на лице, так сказать, «по одёжке». Уже через несколько минут беседы с Константином они менялись, в них появлялась угодливость, они судорожно махали хвостиками и вставали на задние лапки, настолько неожиданным оказался сам дядя. Властность, уверенность, великолепное знание одежды и одёжного этикета, а главное, та самая, плохо выразимая, но очень выразительная черта – поведение человека, привыкшего к большим деньгам, – производили на консультантов действие, сравнимое с ударом молнии прямо посреди магазина или появлением президента в компании премьера. Такого усердного облизывания клиента Марк ещё ни разу не видел, и ему поневоле ещё раз вспомнилась «Красотка».

Наконец, одетый в стильный светло-бежевый плащ, светло-серый костюм (дядя очень хотел купить Марку смокинг, но тот наотрез отказался), голубой с вишнёвыми полосками галстук и безукоризненную белую рубашку (Марку очень нравилось это книжное сочетание – «безукоризненная рубашка») и мягкие тёмно-серые туфли, Марк был снабжён вполне приличным количеством денег, а также маленьким симпатичным букетиком и отправлен на метро к театру. Уходя, Марк горячо поблагодарил дядю, и, как ему показалось, сквозь улыбку на Константиновых глазах промелькнули слёзы. Да нет, показалось…

Подходя к театру, Марк внимательно осматривался, боясь не разглядеть во влажном полумраке освещенной улицы ту, чей образ был столь мимолётен. Кристины ещё не было. К подошедшему Марку толпой кинулись продавцы искусства, наперебой предлагая наилучшие и наидорожайшие места в партер, а также в ложу. Марк, несколько сморщившись в душе от услышанных цифр, внешне проявил хладнокровие и мужественно купил два билета в седьмой ряд партера за такие деньги, на которые мог бы безбедно жить пару месяцев. Спасибо предусмотрительному дяде, у самого Марка фантазия столь далеко не зашла – он просил у Кости в три раза меньше. Нетерпеливо вышагивая вдоль портала театра, Марк пристально вглядывался в людскую суету, нервно перекладывая билеты и букетик из руки в руку. А вдруг она не придёт?

Сквозь дождь, преломляющий свет уличных фонарей, среди подъезжающих к театру «Бентли», «Мерсов» и иных дорогих человеческих игрушек на колёсах, контрастным пятном неожиданно выделилась карета, запряжённая двумя белыми лошадьми. Довольно странно было видеть, как дорогущие машины расступались, уважительно освобождая карете путь, будто понимали свою проходящую временность по отношению к тем, кто носил на своих спинах людей ещё много тысяч лет назад…

Карета остановилась около колоннады портала, сзади, с облучка, спрыгнул расторопный форейтор, разложил ступеньки и приоткрыл дверь, выставив руку для помощи. А из двери неторопливо вышла Кристина – и это было уже что-то совершенно волшебное. Длинное, тёмно-бордовое платье, белое боа на плечах и сверкающее ожерелье тонко подчёркивали красоту стройной длинной шеи, правильного утончённого лица и высокой классической причёски. И опять, несмотря на размытость всего окружающего, вокруг девушки образовалась зона какого-то неземного сияния.