«Если», 1992 № 05 - Кит Лаумер

Нет, совсем не мало. Попробуй задержать дыхание на это время, подумал Фрэнк. Или засунуть руку в раскаленную духовку, хотя бы на несколько секунд. За одну минуту можно пройти сто метров, пробежать четыреста. За столь короткий промежуток времени можно что-нибудь придумать, можно умереть, можно жениться. За пятьдесят семь секунд можно много чего сделать.

Скажем, перевернуть карту, узнать, сколько очков выпадет на игральных костях.

С этого момента Фрэнк стал чемпионом азартных игр.

Он подставил свое тело струйкам душа. Повернув кран, он затаил дыхание — вода была ледяная. Все тело покрылось гусиной кожей. Холодный душ зимой, когда нет горячей воды, — сущее наказание, но если делаешь это по собственному желанию, все выглядит совершенно иначе. Он снова включил горячую воду и через несколько минут вышел из душа, завернувшись в махровую простыню.

— Ты ещё долго, Фрэнк?

Женский голос с типичными аристократическими интонациями. Леди Джейн Смит-Коннорс была необычной, богатой и нетерпеливой женщиной.

— Минутку, дорогая, — сказал Фрэнк, бросив полотенце на пол. Улыбаясь, он посмотрел на себя в зеркало. Деньги помогли ему избавиться от хромоты. Деньги сделали его богатым, позволили изысканно одеваться, изменить свои вкусы и даже акцент. Он продолжал оставаться падшим ангелом, но теперь его сломанные крылья блестели позолотой.

— Фрэнк!

— Иду!

Фрэнк стиснул зубы так, что стало больно. Стерва! Она стала жертвой его привлекательности и репутации. А теперь станет жертвой своего любопытства. Но спешить некуда.

Накинув шелковый халат, он побрызгал на себя дезодорантом. Теперь племенной бык готов к действиям.

Отодвинув занавеску на окошке ванной комнаты, он посмотрел в ночь. Далеко внизу мелькали огоньки автомобилей. Лондон — прекрасный город. Англия — прекрасная страна. Лондон привлекает игроков, ведь здесь не надо платить налоги с выигрыша. Так что игра идет по-крупному.

— Фрэнк!

Нетерпение. Недовольство. Надменность. Дама хочет, чтобы ею занялись.

Она была высокая и угловатая, словно школьница-переросток, которой больше всего подошла бы форма какого-нибудь престижного колледжа. Но первое впечатление всегда обманчиво. Многие поколения «браков в узком кругу» привели не только к распределению мяса на костях. Они стали причиной извращенного сознания и неутолимых желаний. С медицинской точки зрения, ее нельзя было считать нормальной, но людей ее класса никогда не называли «сумасшедшими». Их считали «эксцентричными». Никто не говорил, что они «невыносимы», а только «своеобразны». Никто не считал их жестокими, их называли «забавными».

Фрэнк протянул руки и надавил большими пальцами на глаза женщине. От невыносимой боли Смит-Коннорс выгнулась дугой. Фрэнк нажал сильнее, и женщина завизжала. Фрэнк считал секунды. Пятьдесят один, пятьдесят два…

Он отпустил женщину, чтобы нажать на кольцо.

— Фрэнк!

Он снова обнял ее. Его сердце билось от сознания, что он заставил ее страдать. Он чуть не лишил ее зрения. Фрэнк поцеловал ее и слегка прикусил губу зубами. Умелыми движениями он раздел женщину. Он укусил ее сильнее и заметил, как напряглось ее тело.

— Перестань! — резко сказала она. — Мне это не нравится!

Фрэнк тут же нажал на кольцо, одновременно выключив свет. Оказавшись в темноте, она высвободилась из его объятий.

— Мне не нравится заниматься этим без света. Разве ты такой же, как все? — недовольно произнесла она.

Оставалось еще двадцать секунд. Достаточно еще для одного эксперимента. Он провел руками вдоль ее тела, и она вздохнула от удовольствия.

Фрэнк нажал на кольцо.

— Фрэнк!

Он обнял ее, не пытаясь укусить. Одежды Смит-Коннорс упали на пол, и ее кожа заблестела при свете, как перламутровая. Фрэнк смотрел на нее, открыто восхищаясь красотой обнаженного тела, а затем провел по ее коже руками. Закрыв глаза, она впилась ногтями ему в спину.

— Скажи мне что-нибудь, — умоляюще произнесла она. — Скажи!

Фрэнк принялся считать секунды.

Позже, когда она, удовлетворенная, заснула, Фрэнк устало опустился в кресло, взяв сигарету. Он был доволен собой. Он был великолепным любовником. Он говорил и делал именно то, что ей хотелось, и в таком порядке, как ей хотелось. Но кроме того — самое главное — он не ждал, когда она об этом попросит. Фрэнк был идеальным исполнителем желаний женщины, эхом ее страсти. У него было время исследовать, экспериментировать и стирать ошибки. Так что вполне естественно, что он был идеальным любовником.

Повернув голову, Фрэнк взглянул на спящую женщину. Он воспринимал ее не как существо из плоти и крови, а как еще одну ступеньку к вершине. Он уже проделал немалый путь, но был намерен шагать до конца.

Женщина вздохнула, открыла глаза и посмотрела на Фрэнка.

— Фрэнк! Дорогой!

Фрэнк сказал ей то, что ей хотелось услышать.

Она снова вздохнула.

— Увидимся вечером?

— Нет.

— Фрэнк! — ревниво воскликнула она. — Почему? Ты ведь говорил…

— Я помню, что я сказал, и исполню свое обещание, — перебил он. — Но мне нужно в Нью-Йорк. Деловая поездка, — добавил он. — В конце концов, мне надо зарабатывать на жизнь.

Она проглотила наживку.

— Не беспокойся насчет этого. Я поговорю с папой…

Фрэнк поцеловал ее.

— Мне все равно надо в Нью-Йорк. — Под простынёй его руки сделали то, что ей хотелось. — И когда вернусь…

— Я разведусь, и мы поженимся.

У нее вся жизнь словно праздник, подумал Фрэнк. За окном занимался новый день.

«Летим со мной», — призывала рекламная песенка авиакомпании. Новый «Боинг» был похож на блестящую птицу. В салоне было достаточно длинноногих стюардесс с огромными глазами, словно говоривших: «Можешь любоваться моей красотой, но трогать руками категорически запрещается». Из трехсот восьмидесяти шести пассажиров только восемнадцать летели первым классом. Так что в салоне было много места, что порадовало Фрэнка.

Он чувствовал себя усталым. Эта ночь отняла у него все силы, и только теперь он мог расслабиться в удобном кресле, слушая, как ревут мощные двигатели, перемещавшие самолет в пространстве. Скоро Лондон исчез из виду, и под самолетом теперь лежало ватное одеяло облаков. Впереди на фоне лазурного неба сиял солнечный диск.

Фрэнк почувствовал удовлетворение. Почему? Да просто потому, что ему нравилось путешествовать, и потому, что это было средством разжечь страсть женщины, оставшейся в Лондоне. Ее желание выйти за него замуж только усилится. И к тому же его возбуждало ощущение полета. Ему нравилось смотреть вниз, зная, что под ногами простирается огромное пространство. Чувствовать страх высоты вкупе с ощущением полной безопасности полета.