Королева белых слоников (сборник) - Юлий Буркин

Я читал о такой инфляции у Ремарка в «Черном обелиске», но, честно говоря, считал ее плодом писательского вымысла, гротеском. Ничего подобного. Так бывает. Самое удивительное, что никогда, наверное, я не видел на улицах столько веселящихся людей, сколько видел их тогда в Алма-Ате. Потому что не было смысла хранить деньги даже час, нужно было срочно хоть как-то их потратить. И не было смысла думать о будущем: ни от кого в тот момент ничего не зависело.

… Решили с Серегой Лукьяненко поехать ко мне и выпить бутылочку коньяку, купленную в буфете «Казахстанской правды». По дороге зашли на базар, взять к коньяку лимон. Подошли к первому же торговавшему лимонами чуреку:

– Почем?

Чурек уточнил:

– Сколько?

– Один, один лимончик – почем?

– Восемьсот, – ответил чурек. Имелись в виду те самые старые советские рубли. Как бы то ни было, но мне показалось, что это – дороговато. Ну, максимум, шестьсот. Я знал, что торговаться на восточном базаре считается хорошим вкусом, потому решил сразу перегнуть палку, а потом уж продвигаться к консенсусу. Я сказал:

– Давай за двести?

Чурек внимательно посмотрел на меня. Чуть заметно улыбнулся и сказал:

– Давай.

… С коньяком и лимоном мы добрались до моего дома, за магазином товаров из Индии «Ганг». Вечерело. На одной площадке не горел свет, там стоял странно одетый бородатый мужчина. В чем его странность, я в потемках не понял. Не по сезону одет, что ли…

– День добрый, – сказал незнакомец.

– Здравствуйте, – отозвался я.

– Извините, у вас в квартире есть телефон?

– Есть.

– Вы разрешите мне позвонить?

– Пойдемте.

Мы двинулись дальше по лестнице, и благоразумный Серега зашептал мне в ухо: «Ты что, дурак, какого-то бомжа к себе пускаешь…» Но делать было нечего. Мы втроем вошли в квартиру, я включил в коридоре свет, посмотрел на незнакомца… Он был в платье… Нет, в рясе!

Незнакомец куда-то звонил. Дозвонился, стал выяснять, как ему добраться до места, куда он шел, но, по-видимому, заблудился.

Когда он закончил и положил трубку, я спросил:

– А вы, собственно, кто?

– Я, собственно, батюшка.

– Батюшка, – обрадовался я, – а вы коньяк пьете?

– Ну-у… – протянул батюшка, – если только в добром месте да с хорошими людьми…

– Мы хорошие, – заверил я, – вот, позвонить вам позволили. И место доброе…

Короче, бутылочку с лимончиком мы приговорили втроем – я, Серега и батюшка. Интересно было. А потом, уходя, он благословил этот дом.

Возможно, потому мне и жилось в нем так хорошо, и писалось легко. Например, с Серегой мы наваяли там трилогию «Остров Русь»[12]. Если вы читали, представляете, как нам тогда было радостно, несмотря ни на что.

Мимолетный рай в Одессе

Работа в коммерческом отделе была очень странная. Я не всегда понимал, чем, собственно, мы занимаемся. Мы, вроде бы, выпускали два журнала, но один из них так ни разу и не вышел, а другой выходил, но почти не продавался, его залежи прятались в укромных уголках редакции.

Мы торговали чаем – мелким оптом – и делали это самым, что ни на есть, первобытным способом. Я взваливал мешок на себя, спускался на лифте, выходил на городской рынок, который располагался как раз рядом с редакцией, и, поторговавшись, сбагривал этот мешок какому-нибудь чурке-продавцу по первоначальной же цене.

Мы сочинили телеигру, но так ни разу и не отсняли ее. Мы выпускали «газету для девочек «Мальвина», в которой Лукьяненко гордо числился «специалистом по связям»… Я и сам не отказался бы быть таким специалистом.

Однажды за бутылочкой «Сангрии» Аркадий сказал мне: «Об одном я жа-жалею. Что у казашек пи-пи-пизда, как у всех, а не поперек. Простить им этого не могу». В отличие от жены, он никогда не матерился, и эта фраза в его устах очень меня покоробила. Но я все-таки спросил: «Почему?». «Цены бы им не было на мировом рынке проституток, – объяснил Аркадий, – а так – ерундой маемся…»

… Я отпросился у Аркаши в Одессу, якобы в командировку – на неделю. То есть, я сказал ему, что мне нужно ехать в Одессу за Элькой, а он придумал мне тему командировки и отправил. Я приехал туда, имея в кармане пачку вошедших в Казахстане в обиход новых российских денег – командировочных. Но в тот момент уже на Украине происходила дикая инфляция, и оказалось, что с этими деньгами я – конкретный миллионер. Я мог себе позволить все, что угодно… Снял номер «люкс» в «Интуристе» и поехал к Эльке.

Поразительно, но она с порога бросилась мне на шею. Правда, она не встретила меня в аэропорту, но, по-моему, искренне огорчалась тому не меньше меня. Они с сестрой что-то не так вычислили со временем и думали, что я должен прилететь вечером. А я прилетел утром.

Она бросилась ко мне на шею, немножко поплакала и сказала, что все обдумала, что любит только меня и хочет жить только со мной. Мы бродили по Одессе, заглядывали в кафе, пили пиво с креветками, болтали. Мы были счастливы.

Вечером вчетвером – Я, Элька, Ленка и ее муж Мишек – отправились в Отраду. Сидели за столиком с какими-то ребятами-яхтсменами. Краем уха я услышал их разговор о том, что, мол, так жить нельзя, нужно зарабатывать бабки катанием туристов на яхте. Я тут же предложил: «Начните сегодня же, с меня. Так как я – первый клиент, за полцены». Ударили по рукам, купили ящик сухого вина и отправились на яхту.

Элька смотрела на меня большими глазами. Я был крут. Откупить яхту на ночь для гуляния на море – это действительно было не хило. А обошлось лишь в треть той суммы российских рублей, которая была при мне.

Мы купались, сползая в море с кормы. Мы любовались закатом. Мы поднимали тосты друг за друга, и Ленка вдруг стала уверять, что я – лучшая для ее сестры партия…

Потом мы вдвоем с Элькой отправились ко мне в гостиницу. Мы что-то еще пили… Она уснула, а я решил прикупить еще вина – на утро. Вышел в ночную, незнакомую Одессу. Куда-то пошел. Обнаружил круглосуточный магазин. Там стояла небольшая очередь – человека три.

Когда подошла очередь парнишки передо мной, он протянул продавщице несколько купонов – этих смешных «временных украинских денег», которые печатали, по-моему, на туалетной бумаге. Он хотел купить банку консервированных бобов, самой дешевой пищи, какая только была в магазине, но ему и на это не хватало, и он слезно уговаривал продавщицу дать ему эти бобы с тем, что недостаток он занесет позже. Та и слушать его не хотела.

Я вытащил свой толстенный бумажник и купил пацану две банки этих бобов и две бутылки сухого вина впридачу. Себе я тоже взял две бутылки вина. Когда мы вышли из магазина, парень, не переставая, кричал мне дифирамбы: «Какой ты, дяденька, хороший!.. Если бы не ты, я бы умер с голоду!..» Одновременно с этим он с певучим одесским акцентом рассказывал мне какую-то нелепейшую историю своих житейских злоключений: «Меня, дяденька, посадили в тюрьму. Ни за что. Полгода продержали в КПЗ. А когда отпустили, оказалось, папа и мама не выдержали позора и повесились»…