Седьмое чувство - Майя Зинченко

Некромант проследил взглядом за изрезанным полетом зимней бабочки.

Странное, загадочное насекомое. Очень редкое, оно старается не попадаться на глаза человеку. Продолжительность его жизни точно неизвестна, питается оно неведомо чем, а летает исключительно по ночам. В засушенном состоянии служит дорогостоящим украшением дамского платья. Желанный гость во многих коллекциях.

Рихтер осторожно поймал бабочку, стараясь не повредить крылья. Их покрывал изящный черный узор, причудливо лежащий поверх серебристой пыльцы. Линии изгибались и, переплетаясь друг с другом, составляли сложный рисунок. Насекомое блеснуло желтыми глазами, пошевелило усиками и бесстрашно поползло по его пальцам. Когда ползти дальше было некуда, оно бестолково взлетело, часто махая крыльями.

Что здесь делает эта бабочка? Это редкое создание не от мира сего, как и он сам. Что он здесь делает?

Секунды к секундам, минуты к минутам, часы к часам… Все же хорошо, что у нас нет власти над временем и не в наших силах ускорить или замедлить его ход. Что бы ни происходило в нашей жизни, что бы ни случилось, а утро всегда наступает в положенный срок.

Дарий с кряхтеньем уселся в седло и, повернувшись, помахал Рихтеру. Тот помахал ему в ответ. Некромант стоял на крыльце, опираясь спиной на дверной косяк. Он подождал, пока Главный Хранитель скроется из виду, и только тогда зашел в дом. Кларк удалился к себе, попросив Рихтера сообщить ему, когда вернется Дарий. Лихтер пообещал. Судя по всему, старик собирался проконтролировать, чтобы Хранители не положили в повозку ничего лишнего. Этим утром некромант был способен дать любые обещания, ведь он надеялся, что ему никогда не придется их исполнить.

Рихтер неспешным, твердым шагом спустился в подвал. Открыл дверь.

Каждое его движение несло на себе тяжелую печать достоинства. Не человек, а ожившая статуя владыки, привыкшего получать почести при жизни и не перестающего принимать их и после смерти. Все выверено – движение рук, поворот головы, вздох, глухие удары сердца. Ничего лишнего. В голове пусто, Рихтер подчинил тело своей воле, и теперь оно может действовать, не нуждаясь в дополнительном контроле.

Он медленно, словно растягивая окружающую его реальность, снял перчатки. Он у цели. Книга совсем близко, он сейчас протянет руку, и будь что будет… Его тонкие длинные, прекрасные, как ему сказали когда-то, пальцы сомкнутся на обложке, и он потеряет контроль над жизнью и смертью, потеряет себя навсегда.

Рихтер крепко зажмурился, пытаясь справиться с нахлынувшим волнением. Ему было очень страшно. Животный страх переполнял его, мешая дышать. Рука, протянутая к заветной книге, предательски задрожала. Маг, сжав губы в тонкую линию, крепко стиснул зубы. Труднее всего побороть самого себя – остальное пустяки. Побороть собственный страх перед возможной неудачей. Второго шанса у него не будет. У него никогда не бывает второго шанса. Что ж, остается только надеяться на лучшее…

Некромант рывком схватил книгу. Это была «Синева» Харатхи. Книга оказалась мягкой и теплой на ощупь. На мага внезапно нахлынула такая волна спокойствия и умиротворения, что у него подкосились ноги. Рихтер тяжело опустился в кресло, не выпуская книгу из рук. Он чувствовал себя так хорошо, как никогда в жизни. Он обрел, наконец, душевный покой, которого страстно желал.

– Так вот на что это похоже… Это действительно чудесно… – прошептал некромант.

Книга манила его, обещая навсегда сделать счастливым, освободить от иллюзий. Она предлагала ему все на свете, стоило только захотеть. И он захотел. Он раскрыл проклятую книгу, желая, чтобы она уничтожила его душу.

Рихтеру показалось, что он держит в руках само солнце – до того обжигала и слепила его книга. Но он не мог разжать руки. Не мог отвести взгляд. Маг замер, всматриваясь в слепящее сияние на своих коленях. Оно становилось все ярче, хотя кажется, что быть еще ярче просто невозможно.

Вот его тело пронзает острая боль, и он слышит торжествующий смех множества демонов. Сейчас они получат свою награду. У Рихтера горят и обугливаются руки, его со всех сторон обступает пламя, и он горит в нем. Смех демонов, тварей с самой изнанки мира, звучит все громче. Рихтер не знает, слышит ли он его на самом деле или это всего лишь наваждение. Он горит, горит, горит… Он создан для этого. Теперь он знает, что в этом заключался весь смысл его жизни. Он не может и не хочет бороться. Никакого сопротивления… Нужно раствориться, исчезнуть… Пусть он станет пеплом, который развеется, смешается с землей – и все, ему настанет конец.

Окружающие его стены плывут, очертания бесконечно множатся и смазываются. В глазах темнеет. Странное чувство разочарования, смешанное с болью, горем и надеждой, захлестывает Рихтера… Но почему же больше ничего не происходит? Рихтер хочет закричать, но не может издать и звука. Он горит, но не сгорает. Его жалкая душа все еще здесь! Он жив! Все бесполезно!..

И в тот самый момент, когда Рихтер осознал эту ужасную правду, перед ним возник Дарий. Гном в ярости вырвал книгу у него из рук и отвесил магу такую оплеуху, что у того в голове зазвенела целая сотня колоколов. Главный Хранитель был в страшном гневе. Он и сам не догадывался, что может настолько рассвирепеть.

– Я так и знал!!! – кричал он, потрясая книгой над головой Рихтера. – Я подозревал! Тебе нельзя доверять! Зачем же все это?! Бессмысленно! Ты поступил как глупец! Как… Даже хуже чем глупец! Это невозможно!..

Гном еще много чего наговорил. Он то и дело срывался на крик или на остервенелое шипение, глядя в пустые глаза Рихтера.

– Дарий… Не кричи. Если можешь, прости меня, – еле слышно прошептал некромант.

Гном был так зол, что от ярости у него перехватило дыхание и он не смог ответить. Он стоял напротив мага, в бешенстве сжимая и разжимая кулаки. Книгу он швырнул обратно на полку.

– Ну теперь-то ты мне все расскажешь! Я вытрясу из тебя правду! – пригрозил Дарий и принялся ходить по комнате из угла в угол, пытаясь успокоиться.

Рихтеру было все равно. То, чего он страшился, все же случилось. Он все еще жив. Маг опустил взгляд на почерневшие, обожженные руки – через несколько часов от ожогов не останется и следа. Даже шрамов не будет. Горе и безысходность переполняли Рихтера. Ощущать их после того душевного покоя, что подарила ему книга, было еще страшнее. Что дальше?

– Зачем, Рихтер, зачем? – Дарий склонился над некромантом. Теперь в его голосе были слышны мягкие, сочувствующие нотки. Он осторожно сжал плечо Рихтера. – Что с тобой происходит?

– Почему ты вернулся?

– У меня было предчувствие. Нехорошее.