Вызывающий бури - Хидеюки Кикути

Ворчливый голос резко оборвался — это Ди крепко стиснул ладонь. Он сжал кулак с такой силой, что безупречная молодая плоть дрогнула, и вместе с хриплым, мучительным стоном меж согнутых пальцев просочилась ярко-алая струйка.

— Он, — пробормотал Ди, метнув взгляд в широко распахнутую дверь. — Все началось с него. Все чаяния и все беды.

Яростный ветер влетел в амбар, качнув лампу под потолком, и пляшущий свет превратил лицо Ди в дьявольскую личину.

— Не надо…

Пахнущий рыбой рог запечатал мольбу девушки — лицо мэра прижалось к ее лицу.

Когда страстное дыхание и горячий язык проникли в ее ухо, Лина невольно застонала. Морщинистая рука стиснула под пижамной рубашкой налитую грудь.

— Пожалуйста… перестань… я не хочу…

— Что вдруг? — Наслаждаясь сопротивлением Лины, мэр прижал ее руки к постели. — Из-за этого охотника? — Старик ухмыльнулся. — Не могу сказать, что виню тебя. Я мужчина, но должен признать, его внешность заставляет колотиться быстрее даже мое сердце. Хе-хе, время от времени приятно поймать трепетную рыбку…

Губы его приникли к груди Лины. Девушка выгнулась, но сделать ничего не могла. Из уголков глаз покатились слезы, намочив белое покрывало.

Чуть погодя старик оторвался от красавицы и заявил:

— Ты — моя. Я спас тебя, не дав стать потаскушкой, забавой всей деревни, я удочерил тебя, я не позволяю никому причинить тебе вред. Вскоре ты покинешь город. Боюсь, с этим ничего не поделаешь. Но до тех пор… проклятие, даже когда ты окажешься в Столице, я не желаю, чтобы какой-то другой мужчина прикасался к тебе. И не хочу, чтобы ты запала на кого-то другого.

Одержимость изменила голос мэра. Лина отвернулась.

— Я позабочусь о том, чтобы ты не забыла меня. Я вколочу память в твое тело. Вот так.

Лицо старика скрылось между девичьих ног, и Лина прикусила губу, чтобы не закричать, награждая истязателя за пытку. Костлявая рука оглаживала нежную кожу обнаженных бедер.

Девушка в отчаянии посмотрела на подушку. Под ней она прятала хрупкий белый цветок, вызывающий у нее чувства, которые не описать словами, и тем подавляющий животные страсти. Лина постаралась представить лицо того, кого она никогда раньше не видела.

Уловив перемену в реакции девичьего тела, старик еще быстрее заработал языком, и все же черты Лины оставались спокойными.

Образ, затаившийся в самой глубине ее сердца, разительно напоминал охотника на вампиров.

К нескончаемому ливню присоединился ветер, и уровень реки продолжил подниматься. Течение не могло угнаться за пенными волнами, рожденными ураганом. Вслушиваясь в хлюпанье глинистой почвы, заглушающее даже резкий стук дождя, селяне, живущие в прибрежных домах, тревожно переглядывались.

У моста переминались двое мужчин, оба — члены Комитета бдительности. Укрытые черными плащами, они очень походили на созданий ночи, которых так боялись.

— Ох, беда. Может и не выдержать.

Тот, кто был поменьше ростом, покачал головой:

— Нет, в прошлом году лило так же. Фермы моста укрепили, да еще и насыпь сделали. Беспокоиться не о чем. Конечно, неизвестно, что станется, коли такой шквал продлится еще денек-другой. И сколько раз я твердил тебе не хватать меня за ноги? Я тебе не лестница!

Мужчины замолчали. На самом деле тот, кто был выше, стоял над своим товарищем на насыпи.

Немало времени прошло, прежде чем коротышка собрался с духом и опустил глаза.

Рука, ухватившая его за щиколотку, принадлежала мужчине, верхняя половина тела которого высовывалась из черной воды.

— Ты, ты… — Дружинник вспомнил охотника на вампиров, много дней назад упавшего с этого самого моста вместе с гробом. Это был он!

Бесстрастно вытащив из-за пояса кол, охотник вонзил его прямо в сердце коротышки. Бездыханное тело рухнуло в воду, и течение мгновенно унесло труп.

Спокойно взобравшись на насыпь, восставший из мертвых охотник предстал перед оцепеневшим товарищем убитого.

За миг до того, как новый кол оборвал уже его жизнь, высокий дружинник различил темные фигуры мужчин и женщин, исторгаемые взбесившимся потоком. Из груди каждого бывшего покойника торчало нечто длинное и округлое. Все они были жертвами аристократа, от которых избавились, сбросив в реку.

«Так вот как я умру, — успел подумать мужчина. — С колом в сердце, убитый этим уродом».

Деревяшка погрузилась в широкую грудь, из которой тут же забил фонтан крови.

Неожиданный порыв ветра толкнул большое тело, наполовину скатившееся с насыпи, грубо сорвав плащ с тела свежепреставившегося дружинника.

Кровавого пятна не было!

Никакого кола!

И ни следа от орды трупов, выползающих на берег из черных водных глубин.

В два часа пятьдесят девять минут ночи Ди поднялся с копны сена, служившей ему кроватью, и включил свет, установив регулятор лампы на самую малую мощность. В амбаре воцарился тусклый полумрак. Странные твари и явления питали стойкое отвращение к свету.

Вернувшись к постели, Ди пристально уставился на труп, лежавший на импровизированной койке, а потом поглядел на женщину — не живую и не мертвую.

Вопрос, как поступить с ней, не был неотложным. Насытившийся прошлой ночью, вампир вполне мог обождать несколько дней. Более того, уже осведомленный о способностях Ди, аристократ едва ли станет завлекать жертву. Однако, несмотря на малую вероятность нападения, Ди взял на себя опеку над несчастной, потому что догадывался, что произойдет, если ее все-таки призовут.

Жертвы, попавшие под чары вампира, пребывали в своего рода гипнотическом состоянии и могли свирепо наброситься даже на тех, кто пытался защитить их.

Но самым страшным было то, что человек, погруженный в транс, зачастую превышал подсознательные пределы собственного организма. Удержать борющуюся в полную силу жертву не смогли бы и пятеро крепких мужчин, поскольку загипнотизированный человек становился многократно сильнее обычного. Хрупкая девушка, раздробившая берцовую кость профессиональному борцу, — здесь это уже не считалось новостью. Самое лучшее, что могли сделать те, кто присматривал за жертвой, — это не вступать в драку, а безжалостно воспользоваться колом. Тот, кто брался защищать несчастного, становился его убийцей — трагедия это или комедия?

Так что вопрос ясен, только вот для чего Ди позаимствовал труп чудовища? И что означал его странный разговор с личиком-карбункулом?

Перемена произошла ровно в три ночи.

Глаза Ди вспыхнули.

Без лишних телодвижений кадавр медленно сел и соскользнул с лавки. Лицо чудовищного существа не двигалось, застыв каменной маской смерти. Однако, учитывая полное отсутствие всех внутренних органов, нельзя было не отметить невероятную, загадочную живучесть мертвого тела.