Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник) - Агата Кристи

– Послушай, а как тебя зовут?

Он непонимающе уставился на нее:

– Ты что имеешь в виду?

– Как твоя фамилия? Я только сейчас сообразила, что до сих пор ее не знаю.

– Не знаешь? Ну да, наверное, не знаешь… Моя фамилия – Горинг.

– Ясно. Значит, Эдвард Горинг… Ты не представляешь, какой дурой я себя чувствовала в «Оливковой ветви», когда хотела спросить тебя, а ничего, кроме имени, и не знала.

– Там была брюнетка с такими длинными, собранными в пучок волосами?

– Да.

– Это Катерина. Ужасно милая девушка. Если б ты спросила Эдварда, она бы сразу поняла, о ком речь.

– Да уж, наверное, – сдержанно сказала Виктория.

– Катерина правда замечательная. Она ведь тебе понравилась?

– Да, вполне…

– Не очень, может быть, симпатичная – честно говоря, смотреть особенно не на что, – но доброжелательная и отзывчивая.

– Неужели? – совсем уж холодно отозвалась Виктория, но Эдвард, очевидно, никакого холодка не заметил.

– Даже не представляю, что бы я без нее делал. И в курс дела меня ввела, и всегда помогала, когда я мог наделать глупостей… Вот увидишь, вы с ней еще подружитесь.

– Не думаю, что у нас будет такая возможность.

– Обязательно будет. Думаю, я смогу устроить тебя к нам на работу.

– И как же ты это сделаешь?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Распишу тебя во всех красках старику Рэтбоуну – мол, какая ты чудесная машинистка и все такое.

– Вот только он быстро поймет, что не такая уж я и чудесная, – возразила Виктория.

– Так или иначе, но в «Оливковую ветвь» я тебя устрою. Не болтаться же тебе в одиночку по городу. Чего доброго, еще махнешь куда-нибудь – в Бирму или в африканскую глушь… Нет уж, теперь я тебя далеко не отпущу, рисковать не стану и буду сам за тобой присматривать. Чтобы не сбежала. Доверия ты не вызываешь – уж больно любишь путешествовать.

«Милый глупыш, – подумала Виктория. – Из Багдада меня теперь даже бешеные кони не унесут».

– Да, поработать в «Оливковой ветви» было бы, наверное, забавно, – добавила она вслух.

– Ничего особенно забавного в этой работе, пожалуй, нет. Все жутко серьезно. И абсолютно бестолково.

– Ты все еще думаешь, что у них там что-то нечисто?

– Нет, это я, наверное, так, по глупости сболтнул. Просто стукнуло в голову…

Вот уж нет, не согласилась мысленно Виктория. Не просто стукнуло. Скорее всего, так оно и есть.

Эдвард вдруг вскинул голову:

– А почему ты так говоришь?

– Слышала кое-что… от одного друга.

– А кто он такой?

– Просто друг.

– У таких девушек, как ты, слишком много друзей, – проворчал Эдвард. – Ты – сущий дьявол. Я от тебя без ума – а тебе наплевать.

– А вот и не наплевать, – возразила Виктория и, чтобы не выдать радости, перевела разговор на другую тему: – Послушай, ты знаешь кого-нибудь по имени Лефарж? Человека, связанного с «Оливковой ветвью» или чем-нибудь еще?

– Лефарж? – Эдвард наморщил лоб. – Вроде бы нет. А это кто такой?

Виктория не ответила, но и от темы не отступила:

– А такое имя тебе знакомо – Анна Шееле?

Теперь Эдвард отреагировал совсем иначе – резко повернулся и схватил ее за руку:

– Что тебе известно об Анне Шееле?

– Уу! Отпусти! Что ты делаешь? Ничего мне о ней не известно. Я всего лишь хотела узнать, слышал ли ты о ней.

– От кого ты про нее узнала? От миссис Клипп?

– Нет, не от нее. Хотя, конечно, миссис Клипп кого только не упоминала – без конца болтала обо всем и обо всех подряд… Упоминала ли она эту женщину, я уже и не помню.

– Но с чего ты взяла, что Анна Шееле может иметь какое-то отношение к «Оливковой ветви»?

– А она имеет?

– Не знаю, – задумчиво сказал Эдвард. – Все как-то… как-то туманно.

Они уже стояли возле садовой калитки консульства. Эдвард посмотрел на часы.

– Мне пора на работу. Жаль, я совсем не знаю арабского. Но нам обязательно нужно встретиться. Мне надо о многом тебя расспросить.

– А мне – многое тебе сказать.

Какая-нибудь нежная героиня более сентиментального века постаралась бы уберечь своего избранника от опасностей. Но не такова была Виктория. Она считала, что как искрам определено взлетать к небесам, так и мужчинам – устремляться навстречу опасности. И Эдвард, конечно, не стал бы благодарить ее, попытайся она оградить его от риска. Да и мистер Дэйкин, если подумать, только поддержал бы ее в этом.

Вечером того же дня Эдвард и Виктория вышли прогуляться в саду консульства. Помня настойчивое предупреждение миссис Клейтон относительно холодной погоды, Виктория надела поверх летнего платья шерстяной жакет. Закат был чуден, но молодые люди не замечали красоты природы, поскольку обсуждали вещи куда более важные.

– Все началось довольно просто, – заговорила Виктория. – В мою комнату в отеле «Тио» вошел человек, которого закололи кинжалом.

Большинство людей, скорее всего, не согласились бы с первой частью ее заявления. Эдвард остановился и уставился на свою спутницу изумленными глазами.

– Что?

– Да, закололи кинжалом. По крайней мере, я так считаю. Может быть, конечно, его и застрелили, но это вряд ли, потому что выстрела я не слышала. В любом случае он умер.

– И как же он мог, мертвый, войти в твою комнату?

– Не прикидывайся дурачком.

Рассказ получился путаный, местами откровенный, местами туманный. По какой-то странной, загадочной причине ей никогда не удавалось излагать реальные события убедительно и ясно. Повествование спотыкалось и уходило в сторону, из него исчезали кое-какие куски, а стиль изложения наводил слушателя на мысль, что ему предлагают чистой воды подделку.

Когда Виктория добралась до конца, Эдвард посмотрел на нее с сомнением и сказал:

– С тобою все в порядке? Ты хорошо себя чувствуешь? Не перегрелась на солнце? Кошмары не мучают?

– Конечно, нет.

– Я к тому, что поверить в такое никак невозможно. Не могло этого случиться.

– Однако же случилось, – обидчиво возразила Виктория.

– И все эти рассуждения о мировых силах и загадочных тайных базах в Тибете и Белуджистане… Ну не может такого быть. Неправда все это.

– Люди всегда так говорят, пока ничего не случилось.

– Ну признайся честно, Чаринг-Кросс, ты ведь сама все выдумала?

– Нет! – воскликнула Виктория, задетая тем, что ей не верят.

– Значит, ты приехала сюда разыскивать некоего Лефаржа и некую Анну Шееле?

– О которой ты сам слышал, – вставила Виктория. – Ведь ты же слышал о ней?

– Имя слышал, да.

– Где? В «Оливковой ветви»?

Эдвард ответил не сразу.

– Не знаю, значит ли это что-нибудь. Просто… как-то странно…

– Ну же, говори.

– Видишь ли, я не такой, как ты. Не такой сообразительный. Я просто чувствую по-своему, что что-то не так. Как, почему – не знаю. Ты вот с ходу все замечаешь и делаешь выводы. Я не такой умный и так, как ты, не умею. Догадываюсь, что дело неладно, но объяснить ничего не могу.

– Со мною тоже такое бывает. Как в отеле «Тио», когда я увидела на балконе сэра Руперта…

– Кто это – сэр Руперт?

– Сэр Руперт Крофтон Ли. Мы летели на одном самолете. Такой заносчивый, будто он пуп земли. Важная шишка. Ну, сам знаешь. Так вот, когда я увидела его на балконе в отеле «Тио», у меня и возникло то ощущение, про которое ты рассказываешь. Что-то не так, что-то нечисто, но что именно – не знаю.

– Рэтбоун просил его выступить с лекцией в «Оливковой ветви», но тот не смог. Улетел, если не ошибаюсь, сегодня утром. То ли в Каир, то ли в Дамаск, то ли куда-то еще…

– Ладно, перейдем к Анне Шееле.

– А, да, Анна Шееле… Ну, говорить, в общем-то, не о чем. Просто одна из девушек…

– Катерина? – тут же отозвалась Виктория.

– Не помню, но, кажется, она.

– Ну конечно, она. Поэтому ты и не хочешь рассказывать.

– Чепуха… что за глупости…

– Так что там было?

– Просто Катерина сказала одной девушке, что вот, мол, приедет Анна Шееле и тогда дела пойдут как надо. Тогда, мол, мы будем принимать приказы только от нее.

– Это очень важно.

– Ты только имей в виду, что я даже насчет имени не уверен, – предупредил Эдвард.

– А тебе это странным не показалось?

– Нет, конечно. Подумал, ничего особенного, приедет какая-то любительница покомандовать. Вроде пчелиной царицы. Уверена, что тебе это не померещилось?

Виктория метнула в него убийственный взгляд.

– Ладно, ладно, – поспешил дать задний ход Эдвард. – Но, согласись, вся твоя история немного странная. Как в авантюрном романе – герой вваливается в комнату, выдыхает одно ничего не значащее слово и умирает. Как-то это… не по-настоящему.

– Видел бы кровь, не говорил бы так. – Виктория даже поежилась.

– Представляю. Ужасный, должно быть, шок, – посочувствовал Эдвард.