Слепцы - Мэтью Фаррер

Но сейчас в донжоне витал запах амбиций. В сплетении разумов ощущалась зазубренная шероховатость, от которой у Шевенна заныли бы зубы — да вот только они уже давно омертвели и выпали. О да, в Башне имелись личности, стремящиеся к власти Мастера.

При этом мастер-дозорный был уверен, что никто из них не убивал Мастера Отранто. Думать об этом было нестерпимо; Шевенн зажмуривал от боли слепые глаза, вспоминая, как посмертная ударная волна отражалась от псайк-каналов, а её отголоски звучали подобно раскатам грома, ужасавшим астропата в его детские дни среди океанов Шаоку-минор. И нигде в этом вихре псайкеру не удавалось выделить образ, звук, запах кого-либо, известного ему. Убийца не мог быть обитателем Башни. Он не мог…

Но это не означало, что удастся избежать раздора. Многих астропатов не волновало Мастерство, их мысли витали в местах более грандиозных, чем эта маленькая станция. Иные, возможно, жаждали власти, особенно сейчас, когда повсюду звучали чертовы слухи о поляристах, явившихся из южного сегментума. Затем шли по-настоящему амбициозные личности, худшими из которых были Святосталь и Туджик. По мере того, как приближался Черный Корабль, странное поведение Отранто и разговоры о том, что он собирается сложить полномочия, подпитывали их устремления. Эти астропаты буквально вскипели, когда старик сообщил, что Торма Иланте прибудет на станцию в роли его новой успокоительницы.

Да уж, сложно было представить более язвительное опровержение слухов об отставке Мастера.

И что же происходило теперь? Мастер-дозорный не сомневался, что Кальпурния прибыла сюда, чтобы взять Бастион под контроль и править им до окончания кризиса: все знали, что подобное входит в компетенцию Арбитрес. К черту уложения Телепатики о том, что Мастером должен быть астропат — Лекс Империалис покроет их козырями, и повелители Шевенна ничего не смогут поделать. Он слышал истории о том, как арбитры снимали чиновников с почтенных должностей Адептус, если закон говорил им, что эти должности заняты некомпетентными людьми.

Но, вместо того, чтобы промаршировать сюда во главе сводного отряда, Кальпурния сначала разнюхала что-то в покоях Отранто, явилась с расспросами о надзорном зале и ушла, оставив след из черноты и багрянца перед мысленным взором астропата. Шевенн заинтересовался этим двуцветным облаком, ещё когда арбитр сидела возле него; скрученное спиралью напряжение в её сознании резко контрастировало с покоем и симметрией в разуме Иланте. Черный и багровый… обычно он не воспринимал цвета вот так.

Раскинув восприятие, мастер-дозорный Шевенн коснулся им сначала изящных напевов надзорного зала, а затем психического круговорота Башни. При этом он непрерывно гладил кончиками пальцев верхнюю карту в колоде Таро, бессознательно обводя изображение Судьи. В другой руке, спрятанной в складках одеяний, астропат сжимал метку, которую передал ему господин Лоджен — вместе с приказом докладывать обо всем, что он услышит или почувствует из речей или разума Ширы Кальпурнии.

Успокоитель Дешен хотел отправиться на поиски Ренца, но не желал это признать. Признать это — значит признать, что параноидальный стресс Тикера, как ни странно, успокаивает Антовина и усиливает его самоконтроль. Это, в свою очередь, значит признать, что он нервничает. А он не желал признавать, что нервничает.

Хотя причина нервничать у него имелась — всё стало таким неопределенным после того, как старого ублюдка… после смерти Отранто. Кто, черт подери, знал, что Арбитрес так быстро окажутся здесь или что ставки так быстро возрастут? Неужели нельзя капельку понервни…

Нет! Представление успокоителя о себе основывалось на полном отсутствии страха или сомнений. Да, Дешен вызывал эти чувства в других, но не признавал их для себя. Если его представление о себе начнет разрушаться, как он сможет быть уверенным хоть в чем-то?

Успокоитель сердито зыркнул на Кито, но флотский был крепкий орешек и даже не вздрогнул. Дешен восхитился этим, но разозлился всё равно.

— Ну и где он вообще?

— Говорю тебе, Дешен, я не видел его уже две вахты. Ренц наполовину слетел с катушек до прибытия Черного Корабля, а теперь ему ещё хуже. Ты же знаешь Тикера лучше, чем я, вот и скажи, куда он мог пойти. У меня нет времени слоняться по башне и искать его.

Мужчины говорили тихо и, сложив руки за спинами, медленно шагали по Главному проспекту в направлении доков. Следом тащился сервитор-адьютант, державший у них над головами фонарь на длинной палке. Немногие офицеры в чине Кито обладали подобной привилегией, так что подобное зрелище оказывало полезное воздействие на окружающих. Напоминало, что эти двое — друзья и советники Тикера Ренца, и, хотя благоволивший ему Мастер был убит, сам мажордом и его товарищи всё ещё обладали влиянием.

— Ну, у меня тоже нет времени, — огрызнулся успокоитель. — Я, знаешь ли, тоже делами занимался. Причем делами Ренца, и думал, что этого болтливого идиота будет легче найти, если для него так важны результаты.

— Тут деликатная ситуация, — ответил Кито. — Судя по тому, что я слышал, эта женщина-арбитр будет поострее умом, чем придурок Бруинанн. Возможно, Ренц очень не хочет, чтобы нас троих сейчас видели вместе.

Он посмотрел спутнику в лицо.

— Ты молод, Дешен. Тебе знакомо только положение дел, при котором Тикер — питомец Отранто, а мы — дружки Тикера. Но оно не продержится долго, если только мы чуточку не постараемся осторожно сохранить его. У Арбитрес есть привычка ломать всё, до чего можно дотянуться, и эта Кальпурния — яркий пример. Она разрушает всё, к чему прикасается. Неужели не помнишь, какой бардак начался после той дурацкой перестрелки вольных торговцев на Галате? Из-за этой женщины Самбен де Жонси лишился должности капитана-привратника, что отразилось на всей его семье.

— Мне плевать, и не надо говорить со мной в таком тоне, — раздраженно ответил Дешен.

— Тебе стоит меня выслушать. Наконец-то ты столкнулся с проблемой, которую не можешь решить грубой силой. Мы должны подумать головой, посмотреть, что пытается сделать Ренц, и попробовать понять, зачем он это делает.

— Это Арбитрес должны бояться нас, а не наоборот, — проворчал Дешен. — Мне ведь можно так говорить, верно? — добавил он, поймав укорительный взгляд Кито. — Ты же не стукач, как и я. В любом случае, той женщине придется несладко, если она захочет лишить нас заработанного по праву.

Успокоитель сумел ухмыльнуться.

— Она заслуживает этого, точно. Всё они заслуживают, я считаю.

Глава восьмая

Ведущий каратель Даст лежал на койке в апотекарионе, словно каменная статуя мученика на крышке саркофага. Оровен наконец-то выпустил из рук реликварий и стоял в ногах постели, тихо напевая молитвы; от священника вновь тянуло дымком лхо. Арбитр-медике тем временем осторожно ощупывал голову и лицо карателя. Тот даже не вздрагивал, когда кончики пальцев доктора касались тяжелых ран. Дышал Даст тяжело, кожа его приобрела нехороший серый оттенок.

Палата медике в участке оказалась крохотной, и даже некрупной Кальпурнии пришлось остановиться в сторонке, чтобы не мешать. Шира стояла, четко сложив руки за спиной и борясь с желанием просто привалиться к стене.

— Господин Оровен сказал мне, что раненый остался один в момент нападения, — пробормотал медике, так тихо, что Кальпурния сначала решила, будто он разговаривает сам с собой.

— Не один, — возразил священник, — там ещё был нападавший. Все остальные находились в саду Мастера.

— Мадам арбитр-сеньорис? — услышав снисходительный тон доктора, Оровен помрачнел, но не стал вмешиваться.

— Ничего не могу добавить, — ответила Шира. — Я была в другом месте, с успокоительницей Иланте. Только недавно освободилась и сразу же направилась сюда.

Курьер встретил Кальпурнию, когда она возвращалась через галереи; после этого арбитр бегом бросилась в крепость-участок. Сгорбившись, Торма поспевала за ней с хмурым видом человека, не привыкшего к подобным упражнениям.

Медике, по-прежнему склоняясь над Дастом, посмотрел на Ширу из-под темно-серых бровей. Не убирая ладони со лба карателя, он вытянул другую руку и пробежался пальцами по стеллажу с маленькими выдвижными ящичками.

— Могу ли я спросить, мадам арбитр-сеньорис, не слышали ли вы каких-нибудь резких или тревожных звуков в надзорном зале? Что имел сообщить вам мастер-дозорный Шевенн?

— Ничего.

Она потратила всё это время, выслушивая лекции о надзорном зале, и даже не подумала использовать астропата как орудие расследования. Ну, так-то Кальпурния дала доктору формально честный ответ… нет, только трусы скрывают допущенные ошибки.

— Я не спрашивала. Мы говорили о работе Шевенна, но в основном на темы, связанные с природой его занятий, — Шира обдумала сказанное. — Он упоминал какие-то «узоры», замеченные им в Башне во время моего присутствия, но не стал сообщать ничего о волнениях, которые наверняка проявились из-за этого нападения и смерти проктора.