80 лет форы - Сергей Артюхин

Капитан Антонов экономными очередями по два патрона отстреливал немецких солдат, пытавшихся организовать какое-то подобие сопротивления, сводящееся в основном к беспорядочным выстрелам в сторону леса. Когда от штабного автобуса не осталось уже практически ничего, Владимир приказал отходить.

Весь бой не продлился и полминуты. Вермахт в очередной раз потерял одного из своих генералов. Вместе с чем шансы на хотя бы относительно благоприятный исход летней кампании, и так бывшие весьма невысокими, стали еще несколько ближе к цифре "ноль".

…

Прибыв на базу и приняв душ, Владимир почувствовал себя, наконец, человеком. Несколько дней в поле, в тылу у немцев, постоянное напряжение – все это не могло не сказываться.

Но Владимир терпел. Тем более что ему то и жаловаться было особо не на что. Получил Героя, обеспечил себе будущее. Капитан невольно улыбнулся. Как элегантно товарищ Сталин решил вопрос о сохранении секрета происхождения Особой армии! А то ведь народа полно, рано или поздно кто-нибудь из "потомков" проговорится где-нибудь не там – по пьяному делу, к примеру. Потому как расписки о неразглашении – это одно, а реальное неразглашение – все же другое. Нет, специально-то никто, конечно, проговариваться не будет, но мало ли… А товарищ Сталин возьми, да и организуй в Сибири городок Будущее. Там уже ведется активное строительство, куча поддельных документов уже готова. Лет через десять ни одному "потенциальному другу" и в голову не придет, что Особая армия из будущего. Максимум, до чего им удастся докопаться – до закрытого города Будущее. Что тоже будет весьма нелегко.

Но это все дела нескорые. Сейчас Владимира больше интересовали ближайшие перспективы. Расположения бригад уже эвакуируют в глубокий тыл. Вывозят все подчистую, включая даже строения. Хотя уж это зачем, капитан решительно не понимал. И вместе с этим, представлялось весьма сомнительным, что сами бригады останутся на фронте.

Тем более что свою задачу они выполнили и даже перевыполнили. Наступление Вермахта сорвано, РККА сохранила целую кучу войск – устоявший Западный фронт спас другие фронты своим выживанием. Так что ждет бригады именно то, что звучит в новом названии – резерв верховного главнокомандования. Ну а некоторым светит побыть инструкторами.

– Антонов! – появившийся в казарме Веткач выглядел измотанным.

– Товарищ генерал-майор, – капитан не успел вытянуться перед командиром, когда тот жестом показал тому на стул.

– Опять отличился, Вова. Молодец.

– Служу…

– Оставь, Вова, – перебил Антонова Веткач. – Не надо. Вот что я тебе скажу. Светят тебе большие звезды, сынок. Очередного генерала Вермахт лишил. Одного в плен взял, другого пристрелил.

– Это не я, товарищ генерал-майор. Это сержант Лебедь, он из гранатомета автобус расстрелял.

– Группой ты командовал? Ты. Значит, твоя победа. Тем более что фактически именно ты операцию спланировал. Что, конечно, не умаляет заслуг сержанта. И он свое получит. Так что быть тебе скоро майором. В любом случае, будем в Смоленске, звезды получать будешь. Ну и очередную висюльку. По бабам пройдешься, – увидев мгновенно помрачневшее лицо капитана, Веткач грустно вздохнул. – Ты извини, сынок, запамятовал я про невесту твою. Но ничего, время лечит. Так что отдыхай. На фронте нас некоторое время не будет…

17 декабря 1941 года.

Польша, Варшава.

Привалившись к полуразрушенной стене, капитан Васильев неторопливо пережевывал остатки своего небогатого ужина. Появление в комнате встревоженного солдата встретил со спокойствием человека, не раз видевшего смерть и игравшего с нею каждый день.

– Тащ капитан! – паренек вытянулся.

Васильев облизал ложку и, отложив ее в сторону, кивнул.

– Какое-то шевеление на стороне фрицев. Стрелять – не стреляют, но товарищ сержант считает, что они готовятся к атаке. Вот, послал к вам…- красноармеец захлопал глазами.

Командир задумался. С одной стороны, атака в ночной тьме – вполне в стиле фашистов, особенно учитывая последние дни. С другой, у него это направление прикрывается девятью пулеметами. И немцы это знают – за последние два дня провели несколько провалившихся наступлений…Ладно, надо в любом случае пойти посмотреть.

Все так же неторопливо поднявшись, капитан подхватил приставленный к стене ППШ и знаком приказал солдату двигаться впереди.

Перейдя к другой части превращенного в крепость дома и поднявшись на второй этаж, Леонид тихонько похлопал по плечу сержанта, напряженно всматривающегося сквозь амбразуру в зимнюю тьму. Означенный сержант, родом из Якутии, вместе с братом составлял лучший расчет пулемета из имевшихся в роте. Хотя, как подозревал Васильев, не только в роте.

– Чего такое, Федор? – якут вместо ответа кивнул на дом, отделенный от расположения советского подразделения небольшой площадью. Но затем все же сказал:

– Какое-то шевеление, товарищ капитан. Плюс слышали моторы. Может танки, может еще что. Но уж больно они тихо себя весь день вели.

"Копили силы? Вполне возможно…Но танки? Может стать хреново…перебросить ребят с ПТР? Если новые танки – в лоб не поможет. Откуда могут полезть?" – мысли командира скакали с одного на другое. Наконец, еще разок тщательно обдумав решение, капитан разразился серией приказов.

– Так, ясно. Красноармеец! – паренек, все время разговора простоявший рядом, снова вытянулся. – Топай к расчету Савинкова. Пусть займут позицию рядом с Елецким, на третьем этаже. Но пусть сам подойдет сначала ко мне. Федор, – Леонид повернулся к сержанту, – у тебя сколько патронов?

Якут, погладив трофейный немецкий "МГ" ответил почти сразу:

– Еще надолго хватит, товарищ капитан. Почти девятьсот штук.

– У Елецкого хуже…отдашь ему одну ленту.

Не дожидаясь ответа, пригнувшийся Васильев быстро проскочил полуоткрытый участок, образованный обрушившейся частью стены дома.

И это спасло ему жизнь. Неожиданно с немецкой стороны раздался громкий выстрел артиллерийского орудия, снаряд из которого влетел практически точно в то место, где только что был командир роты.

– Твою мать! Суки! – кинувшись назад, Леонид обнаружил забрызганного кровью сержанта, наполовину заваленного камнями рухнувшей стены. Взгляд переместился чуть дальше. Брат Федора был мертв. Однозначно и бесповоротно.

– Федя, не смей умирать! НЕ СМЕЙ! У немцев теперь большой должок перед тобой. Тебе еще Берлин брать, так что давай, оставайся тут со мной, – вытаскивая пулеметчика из под обломков, капитан продолжал что-то ему говорить, не давая потерять сознание.

Тем временем, немецкая сторона осветилась многочисленными вспышками винтовочных выстрелов и пулеметных очередей.

– К бою! – приказ был, в общем-то, излишним, бойцы все сами прекрасно понимали. – Санитар!

– Тащ капитан! – возникший рядом расчет с ПТР дожидался указаний.

– Дуй к Елецкому! Будет немецкий танк – подпустишь поближе и вмажешь в борт! Понял?

– Так точно! – уже собравшийся унестись на позицию Савинков был остановлен твердой рукой командира.

– Стой! Отнесешь ему патронов. Здесь они уже не понадобятся, – Васильев кивнул на аккуратно сложенные пулеметные ленты.

– Звали? – появившийся рядом фельдшер не договорил. Увидев раненного сержанта, он кивнул и принялся за работу.

Взлетевшая ракета осветила поле боя причудливым, чуть мигающим светом. Организованно наступающие люди в немецкой форме мгновенно залегли, прячась за немногочисленными укрытиями. Стреляющие с советской стороны пулеметы были в этот момент несколько заняты перестрелкой со своими коллегами, поэтому гитлеровской пехоте доставалось не так уж и сильно.

Вскинув к плечу ППШ, Васильев дал короткую прицельную очередь. Перебегающий к какой-то куче мусора солдат словно споткнулся, рухнув на середине пути.

Появившийся на площади танк сюрпризом не стал. В отличие от цепочки минометных разрывов, неожиданно выросших на пути немецких солдат.

"Надо же, а Баринов жив еще, курилка", – связи с минометной батареей в соседнем доме не было почти полтора дня и мысль о том, что после последней бомбежки там все полегли, выглядела логичной.

Тем временем, немецкий панцер, неторопливо повернув башню, выстрелил по второму этажу, откуда палило сразу несколько советских пулеметов. Но тем самым он подставил ее борт ждущему своего шанса расчету с ПТР. И если первый выстрел "тройку" не уничтожил, то еще несколько поставили на ней крест. Как раз рядом с немецким…

"Вторая Мировая Война в солдатских воспоминаниях, с комментариями. Избранное. Том 2". Военное издательство МО СССР, 1985г.

"Степаныч, двадцатидвухлетний лейтенант-танкист, после госпиталя был отправлен в армию под Варшавой.

Вообще-то он тогда не был Степанычем. Я стал так его называть много десятилетий спустя, но в моих воспоминаниях он навсегда останется именно Степанычем.