Заставлю тебя полюбить (СИ) - Асхадова Амина

— Хорошо, — вдруг сказал Эльдар, — давай заключим сделку, Жасмин. Через некоторое время после официальной свадьбы я помогу тебе развестись. Мне самому не прельщает мысль пустить в свой дом девушку, которая ненавидит моего сына. Проблем у меня хватает.

— Через некоторое время?

— Мне нужно полгода для формальности. Чтобы общественность успокоилась. Чтобы все тихо и мирно. Сейчас мы договорились?

Я кивнула.

Выбора они мне не оставили. Оба. А уж полгода в качестве собственности Басмановых я переживу. Главное, что у меня не отберут детей и, наконец, позволят их увидеть.

— Есть еще условие, — сказал Эльдар тихо и подошел.

— Говорите.

— Давид не должен знать о нашей сделке. Все сделаем быстро. Он будет в ярости, но я попробую сдержать его пыл.

Эльдар развернулся на пятках. Только что мы заключили сделку, выгодную нам обоим. Эльдар сказал, что я смогу видеть детей и после развода только с условием, что жить мы будем в его особняке.

Как же все запутанно — совсем не так, как я мечтала все эти месяцы. От семьи Басмановых мне теперь век не отделаться.

— Мы поговорили, — донеслось из коридора.

Эльдар прикрыл за собой дверь. Неплотно — так, что я все слышала.

— Я говорил с лечащим врачом, завтра ее выпишут.

— Хорошо.

— Перевези ее вещи в наш особняк. Свадьбу организуем в начале сентября, остальным скажем, что расписались давно и ждали родов.

— Что это значит?

— Согласие есть, — объявил Эльдар, — через две недели возьмешь ее в жены. А пока детям нужна мать, отведи ее к моим внукам. Чтобы не передумала соглашаться.

Глава 27

Давид приезжает следующим утром. Еще из окна своей палаты я вижу, как резко тормозит его автомобиль. Он всегда вел машину агрессивно, но сейчас он буквально ворвался на территорию учреждения.

Хлопнул дверью, направился ко входу.

Я отсчитывала минуты до этой встречи.

Вещи были давно собраны, рекомендации даны врачом. Меня отпустили сегодня. Осталось увидеть малышей и прижать их к груди. У меня не было возможности сделать это раньше.

Дверь за спиной резко открылась.

— Давид?

Я обернулась. Лицо у него было более чем взволнованным.

— Ты готова? — уточнил он.

Я кивнула. Давид взял мою сумку с вещами и позвал за собой.

— Идем, моя девочка.

Моя девочка…

Интересно, где сейчас Маша? Пока мы шли в неизвестном мне направлении, я вспомнила о ней. Я ведь даже не попрощалась с этой девушкой. Давид говорил, что она спасла мне жизнь. Как именно — я не знала, но мне хотелось поблагодарить ее.

— Сюда, к лестнице, — велел Давид.

Я повернула за ним.

Руки задрожали, окутанные волнением. Чем ближе мы подходили к детскому отделению, тем быстрее билось мое сердце в предвкушении. Мне нельзя было нервничать, знаю, вот я и пыталась занять себя разными мыслями: о Маше, о скором браке с нелюбимым мужчиной…

Этажом ниже, в детском отделении плач был повсюду. Я так не привыкла к этому, что не знала, куда мне смотреть и что думать. Если бы не спина Давида, за которой я неизменно шла, я бы точно потерялась.

Давид резко обернулся — словно почувствовал мое состояние. Я пригляделась к нему и встретила такой же растерянный взгляд. Он тоже блуждал в своих мыслях.

— Ты как? — спросил внезапно.

И взял меня за руку.

Крепко так.

Обхватив мою ладонь своей сильной рукой, он повел меня дальше. Через несколько минут мы подошли к заветной двери. Детский бокс.

— Заходи, как будешь готова, — глухо выдавил Давид.

— Мне кажется, я никогда не буду готова…

Я подняла взгляд, пытаясь прочитать его мысли.

Нет.

Там звенящая тишина и жесткая сосредоточенность. Я не знала, о чем думает Давид, а так хотела.

Рад ли он, что стал отцом?

Как бы сильно я не хотела отрицать очевидное, но я подарила ему детей. И навеки привязала себя к нему.

— Я тоже думал, что не готов, — глухой ответ.

Тем не менее Давид первым толкнул дверь. Его сильная ладонь уперлась в мои лопатки и легонько подтолкнула внутрь. Здесь было тихо. Я сразу поняла, что дети спали, а я так хотела их услышать.

— Давид Эльдарович, добрый день, — кивнул доктор и отошел в сторону.

Дочь и сын лежали в прозрачных кювезах*. Одни. Рядом были врачи, но без мамы и папы — они были одиноки, никому больше не нужными.

На глаза навернулись слезы. Я сделала несколько торопливых шагов и оказалась рядом, вглядываясь в их крохотные лица.

Кого взять на руки первым? И кто из них — кто? Где сын, а где дочь? Взгляд заметался, руки вспотели, за несколько секунд я передумала тысячу вопросов и так и не пришла к точному ответу.

А смогу ли?

А как правильно?

Можно ли сейчас взять их на руки?

Давид стоял чуть поодаль и, кажется, даже не дышал. Смотрел, как доктор проделывает манипуляции и молчал. Внешне — камень, но внутри Давид слишком слаб, чтобы помочь мне с первыми шагами.

— Хотите взять сына на руки?

— Конечно, — не раздумывая.

И дочь тоже. Но не двоих сразу. Я и одного не знала, как держать. На мое счастье, доктор помог: все объяснил и показал…

Когда сын оказался на моих руках, я случайно забыла, что изредка нужно дышать. Сделала вдох, и так и застыла. Когда детские глаза сонно распахнулись, я слабо улыбнулась. И не сразу, но все же задышала… тихо, медленно, чтобы не напугать.

Обычно спрашивают, на кого похоже дитя.

Но в первые минуты нашего с сыном знакомства я даже думать ни о чем не могла. Отметила лишь темные глаза и то, какие дети, оказывается, крохотные.

— Мальчик оказался более сильным, — в сознание проник голос доктора, — он быстро добрал недостающий вес в отличие от своей сестры.

Врач говорил, что-то еще. Называл параметры — вес, рост.

Но я ничего не запомнила.

Благо, что я сразу решила сесть, потому что ноги не держали. Пусть Давид слушает, а потом мне все расскажет…

А пока я понежусь в объятиях этого мальчугана и совсем немного размякну. Он такой сладкий. Маленький. Мой.

Ко мне кто-то подошел, и я осторожно прижала сына к себе. Не отдам.

Я упрямо сцепила челюсти и посмотрела наверх. Это был Давид.

— Дочь ждет, — медленно усмехнулся Давид.

Он будто и сам был в прострации. Как и я. Белый халат смотрелся на нем более чем неуместно, если знать, чем занимается этот мужчина. Ради этих детей я должна буду стать ему женой.

— Мы их заберем, — решила я, — сегодня. Вы больше не оставите их здесь.

Я не спрашивала, а утверждала. Я была готова бороться за то, чтобы мои дети больше не были брошенными здесь.

Головой я понимала, что их выхаживали, пока я приходила в себя. Эльдар сам боролся за их жизнь, пусть и со своей выгодой. Никто не хотел причинить им вред, но сердце изливалось кровью. Без матери и отца они были здесь брошены.

— Жасмин, приди в себя. Так было нужно. Они родились раньше срока.

— Из-за тебя, — напомнила я ему.

Я начала рожать в ту ночь, когда он взломал замок в моей квартире и сцепился с Доменико.

Давид тяжело вздохнул и отвел взгляд. Я прикусила язык и опустила голову, понимая, что нельзя было так говорить.

— В любом случае отцу сказали, что исход мог быть хуже. Когда выживает один ребенок или…

Давид замолчал.

— Впрочем, ты умница.

Я пропустила его слова мимо ушей. Из головы исчезали все звуки, когда темные глазки безотрывно смотрели на меня. И я, боясь разорвать этот контакт — смотрела, смотрела…

— Эмиль.

— Что? — прошептала я.

— Нашего сына зовут Эмиль.

Я покачала головой. Не понимаю, почему Эмиль?

Давид сел на корточки и внимательно посмотрел на меня. На миг мне показалось, что он хочет сказать мне что-то плохое. Что-то ужасное.

Руки вновь задрожали, идиллия была нарушена.

Эмиль начал громко плакать.

— Жасмин, я приемный сын своего отца. Формально я отношусь к династии Басмановых, поэтому сына будут звать Эмиль. Но моя настоящая семья находится не в России.