Законы магии (СИ) - Евгений Сысоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как вы себя чувствуете? — Лекс редко к кому-то обращался на «вы», но тут, как-то само вышло.
Мира пожала плечами, этот жест едва обозначился в ее положении, и заговорила о другом:
— Посидите с нами, Лекс.
— Мам! — пытался возразить мальчик.
— А ты знаешь, — проигнорировала протест женщина, — что Лекс пришел из внешнего мира. Он алхимик.
Ван с любопытством посмотрел на Лекса.
— Правда?
— Да.
Тут мальчик заметил значок на нагрудном кармане Сиона и восторженно сказал:
— Ух ты, точно! Знак алхимика! Я видел такой в книге. Синий? Это, ведь самый низкий ранг, — чуть разочаровано добавил он.
— Ван, — Мира укоризненно посмотрела на сына.
— Ха-ха, ничего, — Лекс пододвинул стул к койке и сел, посчитав, что барьер сломан, — это правда низший ранг. И все-таки несколько интересных историй, связанных с моим ремеслом, я знаю.
— Расскажите? — тут же воскликнул мальчик.
— Почему нет? Слышал ли ты что-нибудь об Академии Адэ?..
Они проболтали почти три часа. Лекс узнал, что Мира попала в Обетованную совсем младенцем. Магического потенциала у нее совсем не было. Поэтому девочке нужно было выбирать профессию актуальную для нужд общины. Мира ударилась в науку, главным образом, геологию. Профессиональных учебных заведений здесь как таковых не было, и после школы девушке всему пришлось обучаться самостоятельно, благо ее интеллектуальные способности и богатое разнообразие научной литературы (книги очень ценились в Обетованной, многие переселенцы перевозили сюда свои библиотеки) всячески поспособствовали ее становлению. Затем она вышла замуж, девять лет назад у молодых супругов родился ребенок. Когда Вану исполнилось три, погиб его отец. Это был несчастный случай в аномальных полях, так здесь называли зоны с крайне нестабильной энергией звезд. С самой большой такой аномалией Лекс, как раз и начал свое знакомство с Обетованной. Это были Западные пустоши. Оказывается, такие несчастные случаи в этих краях — не редкость, особенно в первые годы заселения — ответ на вопрос, откуда здесь приюты. Отец Вана занимался стабилизацией опасных зон. И, кстати, был большим виртуозом в изготовлении фигурок из камня: животные, люди, различные строения, выглядели очень реалистично. У Вана от отца осталась большая коллекция, несколько вещичек, которые мальчик таскал с собой, были доверительно и торжественно представлены Лексу. Паренек тоже совершенствовался в этом ремесле, он не упустил возможности похвастаться и своим произведением, правда, еще не законченным — маленьким крылатым дельфином. Получилось тоже весьма недурственно.
— Я читал, что у девочек зрение пробуждается до десяти лет, у мальчиков до двенадцати, — второй страстью, помимо поделок из камня, у Вана были книги. — А можно как-то заранее узнать есть ли у человека этот дар?
— Можно, но для этого нужно специальное оборудование и дорогостоящие препараты.
— А, если у ме… у человека нет зрения алхимика, он может заниматься алхимией?
— Технически — да, но зачастую это лишено смысла, конкурировать с истинным алхимиком, даже с заурядным, такой человек все равно не сможет. И, к тому же, существует множество других научных направлений, где можно достичь успехов.
Лекс посмотрел на, вконец ослабленную Миру, и, вставая добавил:
— Ладно. Время позднее. Нам, пожалуй, пора.
Женщина правильно разгадала причину столь неожиданного прощания и вяло запротестовала:
— Нет, нет, все в порядке. Я совсем…
— Вам нужно поспать, — мягко прервал Лекс. — Болезнь медленнее прогрессирует, когда у организма есть силы, чтобы сопротивляться. Мы придем завтра.
— Да, мам, — Ван тоже поспешно встал, — тебе нужно поспать. До завтра, — мальчик подошел и поцеловал Миру в щеку.
— До завтра, мой милый, — женщина слабо улыбнулась, погладив мальчика по щеке. — До свиданья, — добавила она уже Лексу.
— Как думаете, она поправится? — спросил Ван, когда они уже шли по улице.
Лекс попытался разглядеть выражение лица мальчика, но на улице было слишком темно.
— Не знаю, — наконец, сказал алхимик.
— Я тоже болен…
Лекс не понял вопрос это или утверждение, поэтому просто промолчал.
— Не надо было сюда ехать, — вздохнув, сказал мальчик.
— Слушай, — попытался сменить тему алхимик, — а тебе не страшно одному? Если хочешь, можешь остаться у нас, тут недалеко.
— О, да все в порядке. Я не один, с бабушкой.
Они остановились на перекрестке. Видно было, что каждому еще хочется что-то сказать, но никто не решался.
— Ну что ж, — наконец произнес Ван, — до завтра.
— До завтра, — Лекс слегка потрепал мальчика по голове, и они разошлись в разные стороны.
Глава 7
Ее нечасто мучала бессонница. Работа шпионом, да еще и столько лет, может сломать кого угодно. Лишиться сна, мучиться угрызениями совести, впасть в паранойю, перестать верить во что бы то ни было, став бездушной машиной или — все вместе. Какая расплата выпадет — зависело от человека и от того, что он успел увидеть или наделать. Лилия выполняла свою работу много лет и до сих пор не сломалась, хотя ей приходилось и «видеть» и «делать». Все потому, что у агента была цель, перед которой меркли многие трудности работы шпиона. В какую бы грязь ее не затянуло, какие бы подлости ей не приходилось делать, стоило Лилии закрыть глаза, и она ясно видела белокурую девочку, сидящую у окна с видом на море, в ее руке нежный белый цветок, название которого стало позывным агента. И это единственное, что связывало работу Лилии и ее личную жизнь.
В ремесло свое она попала волею судьбы, стыдно признаться, чем она собиралась заниматься, если бы не случайно подкинутая работенка от какого-то невзрачного офицерика из элитной гвардии штурмовых сил Адэ. Нужно было выкрасть кое-какие бумаги. Лилия без труда справилась с задачей. Нанимателя впечатлило, как еще неоформившийся подросток, элегантно втерлась лысому купчишке в доверие, соблазнила его, и когда благочинный глава семейства, известный меценат и уважаемый в столице человек, уже хотел совершить прелюбодеяние, юная нахалка привязала его
