Звезда печали и любви - Самсон Агаджанян

Галина Анатольевна почувствовала, что Тамара Михайловна на грани взрыва, и чтобы разрядить обстановку, прервала его.

— Вадим Егорович, давайте без обвинений, а по существу.

— Я по существу и говорю. Я понимаю, как неприятно Тамаре Михайловне слушать меня…

— Вы не директор, чтобы мне указывать! — грубо оборвала Тамара Михайловна.

Вадим Егорович с сожалением посмотрел на нее.

— Не обижайтесь на меня, я говорю правду. Еще мне хочется получить ответ на такой вопрос: почему на всех школьных вечерах учитель превращается в сторожа и в пугало? Почему не подключить самих родителей? Вот пусть они и сторожат своих чад.

— Пора милицию приглашать, не только родителей, — подала голос Светлана Борисовна.

Галина Анатольевна внимательно посмотрела на Вадима Егоровича и в блокноте сделала пометку.

— Я бы хотел поднять и другой вопрос. Почему мы закрываем глаза на то, как безобразно проходят наши вечера? Вот, к примеру, вчерашний вечер, как мне сказала Светлана Борисовна, был посвящен какому-то листопаду.

— Не листопаду, а «Осеннему балу», — подала голос Светлана Борисовна.

— Уважаемая Светлана Борисовна, это был не «Осенний бал», а «лошадиные скачки».

Галина Анатольевна, покачивая головой, с укором произнесла:

— Вадим Егорович, пожалуйста, поаккуратнее в выражениях.

— Если поаккуратнее, то мне больше не о чем говорить, — недовольно произнес тот и сел.

— Наши вечера — это отдельный большой разговор, — заключила директор. — Что касается дежурства родителей, то надо их привлечь. А за вчерашнее дежурство вам, Олег Иванович, я объявляю замечание. Можете идти.

Когда Олег вошел к себе в кабинет, к нему бросилась Ира.

— Ругали?

Олег молча кивнул.

— Но вы же не виноваты!

— Если бы…

— Эта Тамара Михайловна на вас директору наябедничала!

Олег строго посмотрел на нее.

— Никогда не смей об учителе так говорить!

— Я ее не люблю. Она вредная.

— Это тебе так кажется, у нее должность такая.

— Олег Иванович, а наши мальчишки бомбу нашли, — круто поменяла тему Ира.

— Какую бомбу?

— Настоящую. Под косогором в глине нашли.

— Ну и куда они дели эту бомбу?

— Завтра пойдут взрывать. Олег Иванович, можно я сегодня к вам в гости приду?

— А тренировка?

— А я после тренировки.

— Приходи, мама будет рада. Она уже спрашивала, почему ты не приходишь.

Ира ушла, а Олег задумался. Его беспокоило не замечание, которое объявила ему директор. Он был не в обиде и на Тамару Михайловну. Его беспокоило другое: на вечере были его ученики, которых он тренировал по самбо, и никто из них не пришел ему на помощь.

Вечером в спортзал пришли на тренировку ребята. Олег построил их и молча окинул взглядом.

— Кто вчера из вас был на вечере?

Несколько старшеклассников подняли руки.

— Забирайте свои шмотки и чтобы я больше вас на тренировке не видел.

— Почему? — в один голос спросили они.

— Я вас учил боевому искусству, чтобы вы в любое время встали на пути хулигана. А вы подло и трусливо спрятались за спинами девчонок и молча наблюдали, как ваш учитель уговаривает хулиганов покинуть зал. Мне такие спортсмены не нужны. До свидания.

— Олег Иванович, простите нас!

— Нет. Предательству прощения не бывает. Уходите.

Те понуро побрели на выход.

На следующий день был урок физкультуры в 11 «А» классе. Отсутствовал только Женя Черных. Олег хотел спросить, что с ним, но дверь открылась и Черных своей неизменной развязной походкой пошел к строю. Он был без спортивной формы.

— Черных, в чем дело?

— Я форму забыл.

— Ты не первый раз забываешь. За отсутствие без уважительной причины я тебе двойку сейчас поставлю.

— За это двойки не ставят.

Олег некоторое время молча смотрел на него. А тот с нагловатой улыбкой не отводил взгляда.

— Ты прав, Черных, за это двойки не ставят. Молодец, свои права знаешь, но не мешало бы знать и свои обязанности.

— Я знаю.

— Сомневаюсь. Тебе не кажется, что по физкультуре у тебя пятерки не выйдет и твоя золотая медаль окажется под вопросом?

— Вы так думаете? — с ехидцей спросил тот.

— Запомни, что я тебе скажу. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать по физкультуре, это тройка. Большего ты не заслуживаешь. А если честно, то и на тройку не потянешь. Без формы я тебя к занятиям не допускаю. Уходи.

Настроение с утра было испорчено. Олег с трудом провел урок. Из головы не выходило наглое поведение Черных. Он выставил в журнале оценки ребятам и задержался на фамилии Черных. Хотел поставить двойку, но, поразмыслив, поставил «н». У Черных мать была заведующая горбольницей, а отец работал замначальника городской милиции. Он вспомнил конфликт с родителями Наумовой и решил поступить по-другому: выставить Черных оценку на уроке и не дать повода для разговоров. Черных, несмотря на свой высокий рост, физически был слаб. На уроки ходил редко. При нем всегда наготове была справка об освобождении по болезни, Хотя все прекрасно понимали, кто ему такую липовую справку дает. Олег решил подождать, когда в 11 «А» классе будет следующий урок физкультуры. Чтобы на законных основаниях поставить Черных двойку.

После уроков Олег зашел к Вадиму Егоровичу. Тот в кабинете был не один. Перед ним с опущенной головой стоял ученик 10 «В» класса Костя Чебанов. Вадим Егорович, красный, как рак, не говорил, а почти кричал:

— Я тебя спрашиваю, у тебя мозги есть?

Чебанов молчал.

— Ну и негодяй же ты! Завтра без отца ко мне на урок не приходи. Я хочу видеть его.

— Отец в командировке.

— Не ври. Ты месяц тому назад мне говорил, что в командировке. А мама тоже в командировке?

— Нет.

— Тогда пусть она придет.

— Вадим Егорович, обещаю, больше не повторится.

— Вот об этом скажешь своей матери. Твоими обещаниями я сыт по горло. Все, проваливай отсюда!

Вадим Егорович еще долго не мог успокоиться.

— Потенциальный бандюга растет!

— А что он натворил?

— В туалете у первоклассника карманы выворачивал. Деньги отбирал!

Он устало посмотрел на Олега.

— Какого черта я в школу пошел? Мои однокашники мне предлагали солидную должность в горисполкоме, а я, дурак, пошел в школу. Все, отработаю этот год и с меня хватит. Вообще работать не буду. Буду ездить на рыбалку. А ты чего такой кислый? Переживаешь, что директор замечание тебе объявила? В армии за это офицера жестоко бы наказали, а здесь, на гражданке, не жизнь, а малина. Немножко пожурили и только.

— Да нет, я по другому поводу. Как у вас Черных учится?

— Да никак. Ставлю туфтовые пятерки, а так и на двойку не тянет.

Олег рассказал о стычке с ним. Вадим Егорович внимательно выслушал.

— Ты что, собираешься ему двойку поставить? Ничего из этого не выйдет. Даже четверку тебе не позволят поставить. Он же отличник.

— А меня не волнует, что он отличник. Поставлю ему ту оценку, которую заслуживает.

— Ты знаешь, кто его родители?

— Знаю.

— Если знаешь, советую зубами скрежетать, а оценку ставить «отлично»! Понял?

— Я не боюсь его родителей.

— А я и не говорю, что ты боишься. Я тоже их не боюсь. Но когда в десятом он меня своим наглым поведением вывел из терпения, я закатил ему двойку. Как ты думаешь, что мне потом пришлось делать?

Олег пожал плечами.

— Вот этими своими руками самолично стер двойку и вместо нее поставил «5». Дошло? На меня никто не давил, никто не угрожал. Просто меня вызвала Галина Анатольевна и попросила исправить оценку, Вначале я хотел возразить, но, увидев выражение ее глаз, сделал то, что просили. Нам раз плюнуть — двойка в журнале. Но двойка ставится против фамилии ученика, а фамилии бывают разные. Вот сейчас я кричал на этого балбеса Чебанова и требовал, чтобы отец или мать пришли в школу, что не могу себе позволить по отношению к Черных и ему подобным. В их глазах я пешка. Однажды я встречался с отцом Черных.

Если бы ты видел, как он снисходительно, свысока смотрел на меня. В его глазах открыто было написано, «кто есть кто». Может, когда-то учитель и был на высшем уровне, но только не в наши дни. А знаешь, почему? Да потому, что учителя давным-давно растоптали и он бесправный. Ты посмотри, во что одеты учителя. Ты сравни зарплату учителя с зарплатой работника госбанка или других учреждений. Небо и земля!

— Я с вами не согласен. Учитель всегда должен оставаться учителем. Я никому не позволю, чтобы меня топтали, как вы выразились.

Вадим Егорович какое-то время задумчиво смотрел на него.

— Слушай, а может, действительно его проучить? Давай поставим ему ту оценку, которую он заслуживает.

— Я согласен.

— Не сдрейфишь?

— Нет. Он выше тройки годовой у меня не получит.

— У меня тоже. А как быть с Галиной Анатольевной?