Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды утром его окоченевшее тело нашли в домике лесничего, откуда славный Милер Ова отдавал последние приказы по вырубке леса. Доктора заключили, что смерть наступила не в результате насильственного посягательства и не от иссушающей лихорадки. Похоже, что у господина Ова попросту остановилось сердце.
Однако перепуганный лесничий – собственно хозяин домика – утверждал, будто бы накануне вечером к ним заявилась сама Владычица озера Азуле!
Лесничий рассказывал, что выглядела она поначалу как обычная девица. Но затем в руках у нее появились гребень и зеркальце необычайной чистоты да в черепашьей оправе. Девица будто бы желала переплести растрепавшуюся косу, и вдруг волосы ее вспыхнули, точно полированное золото на солнце!
Стала она необычайно прекрасна, но один лишь ее взгляд заставил лесничего похолодеть от ужаса. Понял он, что дело тут непростое, и поспешил спастись бегством, оставив старейшину Милера Ова наедине с незнакомкой.
Нужно ли говорить о том, что лесничему никто не поверил? Но справедливости ради необходимо отметить, что как только все работы по вырубке и осушению озера прекратились, тут же отступила и эпидемия, которую разносили насекомые…
Если проявить внимание к более тихим разговорам, можно услышать кое-что любопытное. Поговаривают, что старейшины города во главе с Милером Ова долгие годы вырубали древние леса, а затем и вовсе посягнули на святая святых – озеро Азуле. Якобы на дне его можно было найти древние эльфьи сокровища. За это всех людей, которые не вступились за лесные пределы, и настигла жестокая кара.
Селяне уверены, что в конечном итоге сама Владычица озера смилостивилась над горожанами и решила забрать душу одного лишь господина Ова. Кое-кто из них клянется, что даже слышал, как поет таинственный дух озера. Но все это больше похоже на детские сказки.
Наконец, самую правдоподобную версию выдвинула вдова Ова. Как ни странно, смерть мужа нисколько не опечалила эту жизнерадостную и храбрую женщину. Во всеуслышание она объявила, что в домике лесничего ее муж имел привычку тайно встречаться со своими любовницами. От того и разорвалось его бедное сердце.
«Наброски для сказаний и поучений», записанные странствующим монахом Гри́го Ва́га Печальным, смиренным слугой и носителем истины Единого.
10. Убийца
Ночью деткам полагается спать. Лежи в кроватке, закрыв глаза, тогда призраки не доберутся до тебя. А тех, кто по ночам не спит, хватают в когти и уносят в свои норы лисы.
Ночи напролет лисы не дремлют. Они бродят в сумерках и караулят непослушных детей.
Баю-бай, спи, кроха!
Баю-бай, бойся играть по ночам!
«Колыбельная-страшилка»
На небе неподвижно застыли редкие облака, в траве стрекотали кузнечики. Под жарким полуденным солнцем сквозь поля и луга тянулся широкий тракт. Позвякивая медными бубенцами на сбруе, по дороге брели две лошадки, запряженные в повозку. Лошадки были старые, повозка – не новая, но добротная да на высоких надежных колесах. Стены с небольшими оконцами были украшены резьбой и расписаны синей, зеленой и красной красками. Потертые от времени рисунки все еще хранили следы растительного орнамента в виде виноградных лоз, в центре которых красовалась надпись «Уомы».
Из округлой полотняной крыши повозки торчала печная труба. Впереди крыша слегка выступала, защищая от солнца возницу. Тот напевал себе под нос несложный мотивчик, пытаясь отогнать дрему.
Дорога была хорошая – ровная, прямая, ибо вела в столицу. Правда, популярностью этот большак не пользовался. С некоторых пор леса вокруг него заболотились. Даже сейчас, в самый разгар лета, там стояла вода и воняло нечистотами.
Поговаривали, что болото зародилось на лесной вырубке недалеко от приозерного города Ойро: мол, тамошние жители лихо разбудили. Со временем болото разрослось да расползлось по лесам, кое-где даже вышло на луга. И местность заполонили опасные болотные твари. Постепенно вырубка была заброшена. А близлежащим деревням пришлось взывать к жрецам Единого, которые владели защитными аурами, и даже нанимать охотников.
Между тем стена леса, шедшая вдоль полей, приближалась. Уже было заметно, что деревья согнулись и скривились, будто сломленные болезнью. Возница не обращал на них внимания. Ви́рил Уо́м, пожилой мужчина с круглой загорелой лысиной на макушке, но все еще черными волосами, невозмутимо правил лошадьми, напевая себе под нос.
Его семья – не родная, а приобретенная в дороге – состояла в том числе из двух рослых молодцов Фи́ле и По́ле, на которых, если что, всегда можно было положиться. Парни умело играли не только на струнных инструментах, но и на колюще-режущих. Помимо них в повозке дремали его красавица жена – златовласая Бони́та – и их дочка О́рфа. Ехали с ними две собаки, одна кошка и бойкий петух в клетке (ведь всем известно, что петушиный крик – первое дело против нечисти).
Солнце припекало, позвякивали бубенцы, скрипели колеса. Вскоре повозка догнала одиноко бредущую по дороге женщину. За плечами у путницы висели сверток и котомка. От палящего светила ее голову прикрывал льняной платок, под которым можно было разглядеть длинную светлую косу.
– Э-эй! – крикнул ей возница. – Добро тебе, странница!
Женщина обернулась. Оказалось, что она была совсем молода, не более восемнадцати лет. Улыбнувшись, она ответила на приветствие.
Услышав незнакомый голос, из повозки высунулись две мохнатые морды. Собаки спрыгнули на дорогу, но, вместо того чтобы по привычке залаять, принялись с интересом обнюхивать путницу. Девушка явно понравилась псинам, и это был хороший знак.
– Что ж ты одна путешествуешь, милая? – озабоченно поинтересовался Вирил Уом. – Места-то неспокойные! Лихо в лесу. Скот крадут, людей убивают…
– За заботу спасибо, – кивнула путница. – Я могу за себя постоять.
В повозке раздалось бурчание: проснулись Филе и Поле. На этот раз из-под полога показались мужские лица – одно смуглое, а другое все в веснушках.
– Не бойся, – хохотнул возница, заметив смущение девушки. – Мы не из таких. Мы путников уважаем, сами в дороге живем.
– Я Филе! – представился один из парней, коротко остриженный и светловолосый.
– Поле! – следом выкрикнул второй, с рыжими кудрями, торчащими в разные стороны.
Девушка учтиво кивнула им и, глянув на солнце, назвала себя:
– Меня зовут Джи́а.
– Я Вирил Уом! – продолжил возница, махнув рукой. – А там, внутри, – моя жена Бонита и наша дочка Орфа. Мы бродячие музыканты, держим путь в Самторис, на Праздник.
– И я туда же, – повеселела Джиа.
– Так давай
