Сумеречное королевство - Евгения Олеговна Огнёва

неприятный осадок. Больше Рада не возвращалась к этой теме, старательно уводила беседу в другое русло.

Молодая княгиня без конца восхищалась красотой девушки, наряжала ее в красивые платья, заплетала густые волосы, обнимала и называла «найри», — сестра на верийском.

Это немного настораживало лоринку, она чувствовала себя куклой в руках великовозрастного ребенка. Но не возражала.

Раде даже удалось уговорить Фауста отпустить их на долгую прогулку за пределы Волчьего замка.

— Что здесь делать в этом каменном мешке, братец? — Канючила Рада. — Одни и те же лица, кроме охоты здесь и развлечься нечем: ни гостей, ни друзей. Со мной Жанна будет в полной безопасности, чтоб мне шкуру продырявили!

С другой стороны, его донимала Жанна, которой до смерти надоел Волчий замок.

— Я скоро покроюсь пылью, как книги на твоих полках! И никакая Герда не стряхнет ее с моей израненной души. — Дурачилась Жанна, картинно заламывая руки.

Князь устало вздохнул и согласился. Он стойко держал осаду два дня, но девицы преследовали его по пятам, мешали вести дела.

И вот, обе девушки неслись на санях, запряженных тройкой резвых лошадей. Правила, конечно, Рада. Верийка набрала сумасшедшую скорость, Жанна восторженно смеялась и визжала от страха.

Они пересекли долину, направились между двух склонов, вдоль реки. Мелькали горы, чтобы расступиться и выпустить навстречу еще одну долину. Трепетали на ветру меха теплой шубы, в которую графиню закутала Рейна, развевался алый удушливый шарф.

Рада, не чувствуя холода, возвышалась на козлах в легонькой рубашке и брючках. Она то и дело наклонялась вниз, чтобы зачерпнуть горсть снега, проявляя чудеса акробатики, крутилась и делала стойки, чем вызывала еще больше восхищения у своей спутницы. Эти искренние эмоции согревали бессмертную, льстили самолюбию верийки.

На горизонте показалась тоненькая черная полоса, потянуло дымом.

— Смотри, графиня, вот как живут наши смертные! — Радостно крикнула верийка и еще подстегнула лошадей.

И перед восхищенной Жанной замелькала деревня: красные кирпичные крыши, белоснежные стены, запах угля и свежеиспеченного хлеба!

Но стоило саням Рады заехать в деревеньку, как люди засуетились: дети кинулись в сторону дома, женщины закрывали шторы на окнах. От каждого дома стали выходить мужчины.

Рада остановила сани перед двухэтажным деревянным домом: резные ставни, флюгер на крыше, невысокий плетеный забор.

Ей навстречу вышел мужчина средних лет и женщина, чуть моложе.

— Госпожа Гевальт! — Женщина держала в руках поднос с угощением и вином.

Рада играючи спрыгнула на землю, кинула поводья подоспевшему мальчишке.

— Здравствуйте, здравствуйте, хозяева! Гостью привезла вам, подругусвою! Вы уж развлеките графинюшку, зачахла совсем! Покажите свое гостеприимство!

Рада осушила кубок, жестом подозвала Жанну.

Графиня не смело ступила на хрустящий снег, последовала примеру княгини, но кубок вина не осилила, лишь обожгла губы, прихватила кусочек твердого сыра.

И тут же налетел ураганом смеющиеся девушки и парни, зазвучали какие-то флейты, забренчали струны, верийку и ее подругу унесла вереница танцующих людей…

Спустя пару часов, Жанна и Рада, восседая на резных стульях, смеялись над шутом, что скакал рядом. В просторном доме было достаточно прохладно, не смотря на разожжённый очаг. У графини уже устали ноги от танцев, мышцы живота сводило от смеха.

Жанна извинилась и вышла на крылечко.

Холодный воздух бодрил. Звезды раскинулись на темном покрывале зимнего неба, в которое упирались столбы дыма из труб. Запах угля и свежести.

— Великий Верес! Кажись, довольна княгиня! — Послышалось справа. — Может, в этот раз без боли все пройдет. Ты улыбайся! Улыбайся, Забава! Ейная гостья довольна и княгиня рада!

Шепот был слишком громкий, чтобы его пропустить мимо ушей. Жанна вжалась в стену, подальше от факелов.

— Приведи ей Вика. Она любит на него смотреть, — отозвался женский голос.

— Да ты что, женщина? Вик уже постарел с их последней встречи, да обженился! Приревнует, не стерпит!

— А коли спросит про него?

— Скажем, нет его в деревне!

— Чует ложь княгиня. Головы не сносим…

— Жааанна! — На пороге появилась Рада, веселая и раскрасневшаяся. — Где ты ходишь?

— Поедем отсюда, Рада. — Грустно попросила Жанна.

— Не угодили чем? — Черные брови сошлись на переносице. — Разорву!

— Не надо, Рада… Устала я.

Смертные тряслись от страха. Жанна чувствовала это. Фальшивые улыбки, заискивающие взгляды. Нарочно все парни и девки юные, сияющие: может, приглянется кто, да обойдется малой кровью.

Рада, кажется, поняла все.

— Ночь темна, не поедем никуда. Остаемся! — Золотые глаза недобро сверкнули. — Хозяева, скуууучнооо! — Громко крикнула Рада, затопав ногами.

Из-за угла поспешно выскочили две женщины, те самые, что шептались, нарочито весело закричали:

— Девушки, парни, веселья мало! Княгиня наша заскучала!

И принялись петь звонкую песню. Молодежь высыпала на улицу, подхватила слова, пустилась в пляс. Мелькали цветастые полосатые юбки девушек, белоснежные полушубки парней. Улыбки, полные волнения и страха, кружились нестройным хороводом.

Рада рассмеялась, пустилась танцевать, увлекая за собой Жанну.

— Танцуй, графиня! — Азартно крикнула она. — Сегодня веселимся!

Жанна вырвалась из толпы, сердито оттолкнула девушку, что попалась на пути.

— Стой! — Рада настигла подругу. — Не нравится? — Она развернула графиню к себе. — Сама хотела на них посмотреть, а теперь нос воротишь?

В золотых глазах плясали волчьи огоньки. Рада злилась и уже не напоминала беззаботную девчушку. И уж тем более светлую и милую Маргери.

— Развлечемся, по-моему! Хочешь знать, чего они стоят, эти смертные? — Не дожидаясь ответа, Рада громко свистнула, люди замешкались, пение прекратилось. — Хочу видеть Вика!

Кто-то охнул, люди зашептались в страхе.

— Где ты, мой разлюбезный? — Елейно пропела Рада. — Не забыл еще? — Ее взгляд остановился на людях.

Те расступились, пропуская вперед уже не молодого мужчину. Жанна удивленно уставилась на незнакомца: черты лица напоминали ей безумного Кейна! Тот же острый нос, косматые брови, скульптурное чеканное лицо, только взгляд уставший. Присмотревшись, графиня поняла: похож, да не совсем. Мягче и живее был незнакомец, было в нем слишком много человеческого, теплого и близкого.