Город призраков - Инна Витальская

Теперь он будет долго злиться, подумала Алена. Причем на нее! Этот парень, Антон, просто-таки смешал с землей их самолюбие, покалечил Мишаню, а затем ушел вместе с ней. Что они теперь скажут?! Ей было и страшновато, и весело — еще бы, она достойна того, чтобы из-за нее дрались мужчины.

Слава Богу, Саши до сих пор не было дома. К вечеру вернется, но ему будет не до Алены, потому что вечером они идут на дело. Надо же им на жизнь зарабатывать.

На диване, прикрывшись старой шторой, спал Коля. Он в ночном побоище не участвовал. Сегодня, на вечернем деле, состоится его боевое крещение — парень выступит в роли подсадной утки. Алене надо будет одеть его, просветить относительно «голубой» этики и манеры поведения — она лучше всех информирована в этом вопросе, потому что у нее много друзей среди геев.

Размышляя о вечернем деле, Алена на цыпочках прокралась к своей кровати, не раздеваясь, свалилась поверх покрывала и уснула. До вечера надо отдохнуть.

После полудня ее разбудил громкий стук и голос Саши:

— Ты здесь?!

Коля уже куда-то пропал. Алена, толком не просыпаясь, подошла к двери. Бессильными руками попыталась открыть замок. Дверь прыгала под Сашиными ударами, мешая девушке, она огрызнулась:

— Прекрати ломиться!

Он остановился перевести дух, и Алена, наконец, справилась с тугим ригелем.

Дверь распахнулась, едва не сбив ошеломленную девушку, Саша ворвался в комнату:

— Где эта сволочь?!

Она мигом проснулась. Это что за наезд?!! Он думает, что Алена прячет у себя Антона?! Саша метнулся к стенному шкафу и патетическим жестом схватился за створки. Лучше бы он этого не делал: шкаф оказался заперт, что разозлило Сашу еще больше. Дверцы словно бы слегка поддавались, они могли так ходить, если бы их кто-то сильный держал изнутри… Саша резко дернул, срывая дохлый замок. Забыл, что его мамаша, отдавая эту никчемную комнату без окон своему беспутному сыну и его друзьям, заперла здесь старый хлам. Впихнутые с превеликим трудом в тесный шкаф раритеты радостно рванулись на свободу. Саша судорожно схватил прилетевший прямо в руки древний патефон, дернулся за золоченой статуэткой, но опоздал. Более того, выпустил и патефон. Все это с грохотом рухнуло на пол, а бедный парень руками пытался удержать поток остального имущества, которое чуть замешкалось на вылете. Алена, онемев, смотрела на кавардак. Потом подошла к застывшему в позе атланта Саше, закинула поверх кучи барахла выпавшую статуэтку и попыталась сбоку приладить патефон. Безрезультатно. Тогда она впихнула патефон, как придется — так, что в следующий раз он снова выпадет в первую очередь. Затем мужественно придавила дверь и предложила:

— Давай, тащи гвозди, забьем это дело.

Саша отправился на поиски гвоздей. Он ошеломленно помалкивал. Без приключений забили дверь и сели на диван отдохнуть. «Хорошо, что это случилось, — подумала Алена. — Надеюсь, у него было время выпустить пар и успокоиться…»

— Я здесь одна, — с запозданием разъяснила она. — Тоник ушел, мы еще вчера расстались, на улице, так что нечего изображать из себя ревнивого мужа.

Тут дверь повторно распахнулась, и ворвался Мишаня. Лицо бледное и опухшее, рука на перевязи. Обратился подчеркнуто к Саше:

— Ну, что ты с ней решил?

— Пока ничего, — процедил Саша.

Повисла неприятная тишина. Алена поняла, что ее считают в чем-то виноватой. Мишаня надавил ей на плечо, девушка села. Он тяжело спросил:

— Ты с нами?

— Ты че, охренел?! — испуганно, но с возмущением ответила она. — Чего это ты так со мной разговариваешь?!

— Ты, наверное, уже забыла, что вчера произошло… — Мишаня злобно выругался, не к месту поминая треклятый травмпункт и садиста-доктора, с небрежностью патологоанатома залепившего ночью в гипс его изуродованную руку.

— Шел бы ты! Я сразу говорила — не надо его трогать!

— Ты такого не говорила, — напомнил Саша и усмехнулся. — Ты только сообщила, что он — ничего.

— Не могла же я его послать, он бы и меня покалечил!

Саше довод показался разумным. Немного остыв, он сел на кровать:

— Надеюсь, насчет сегодняшнего клиента у тебя нет вопросов? Тебе его не жалко? Он извращенец, урод, козел вонючий…

— Я одену вашего Коляна, — почти спокойно ответила Алена. — Сделаю из него конфетку, мальчика-одуванчика и лапочку. Только можно я не пойду с вами?

— Это еще почему? — удивился Мишаня. — Ты что, в штаны наложила?

Как им объяснить? Достало все…

— Нельзя, — холодно ответил Саша. Он не был дураком и понял Алену без объяснений. Если он сейчас оставит ее наедине со своими мыслями, то может потерять…

— Но вас и так слишком много!

В кухне сидели Мишанины подручные вместе с Коляном, пили чай и воровали печенье из буфета Сашиных соседей. Они так громко и весело ржали, что соседи боязливо попрятались по своим комнатам.

— Ты пойдешь с нами, — повторил Саша. — Я неясно выразился?!

— Может, я не хочу! Может, я влюбилась!!!

Она не понимала, зачем говорит неправду. Непонятная злость — то ли на судьбу, то ли на Сашу, разочарование, даже жалость к себе. Алена вдруг ярко осознала свою никчемность. Никому она не нужна, даже Саше. Он, кстати, человек, скорый на расправу: если хоть немного усомнится в своей подруге — избавится от нее немедленно. Ну и ладно. Проживет одна. Особенно учитывая, сколько сейчас у нее денег…

Парни промолчали. Переглянулись как-то нехорошо. Алене казалось, что они молча сговариваются: вот сделают дело — отвезут ее на какое-нибудь кладбище, и — все…

— Ладно, потом разберемся, — подал голос Саша. — Надо в магазин сходить, купить что-нибудь пожрать. А потом уже и на дело собираться. Пойдем, когда стемнеет.

— Вы тут пообедайте, — Мишаня снова посмотрел на Сашу столь же многозначительно. — А у меня есть свое маленькое дельце. Я позже присоединюсь.

Саша кивнул, видимо, он был в курсе. Мишаня молча вышел из комнаты. Было слышно, как он скомандовал своим подручным, курившим на кухне, следовать за ним. Скоро Алена и Саша остались в квартире одни.

— Ох, Кольку не надо было с ними отпускать, — встрепенулся Саша. Он хорошо помнил, как вытянулось лицо у пацана, когда он впервые узнал, что будет приманивать своим телом терпилу-извращенца. Наверняка все сделает, чтобы в нужное время оказаться где-нибудь в другом месте…

— Поздняк метаться, — лениво ответила Алена, думая о чем-то своем.

Словно стена выросла между ними. Алена поняла, что Сашина любовь и покровительство очень легко перейдет в ненависть, если что….

Теперь, когда нависла опасность, ей захотелось вообще покинуть группировку. Что ее с ними связывает? Даже не обязательно уезжать из Питера: она знает, где эти люди обычно бывают, и все сделает, чтобы никогда с ними не встречаться. Сразу после этого последнего дела Алена заберет деньги — только ее и видели. К счастью, она хранит свою долю не дома, чтобы жадные волки — приятели Мишани — не сперли, а то потом никому ничего не докажешь… Значит, надо отделиться от стаи товарищей раньше, чем они займутся с ней выяснением отношений, и исчезнуть из их жизни — навсегда…

Коля вывалился на улицу из подъезда вслед за Мишаней и остальными. Он знал, куда направляется компания: разбираться с тем парнем, который вчера так уделал их главарей. Колян при драке не присутствовал, но знал о событиях из рассказов приятелей. Кто-то из них видел утром этого типа: он пришел в известный бомжатник на бывшем Московском вокзале и свалился спать. Если не проснулся, он наверняка еще там, а они идут его бить. Нельзя оставлять безнаказанными такие вещи, которые он себе позволил…

Нормальный парень, сумел грамотно постоять за себя. Коля вовсе не хотел его бить, да еще толпой. Почему ему вечно надо делать то, чего не хочется?!

— Пришли, — негромко сообщил Мишаня.

Они стояли перед входом в здание вокзала. За спиной на все лады гудела автомобильная пробка, над асфальтом висел раскаленный смог — а впереди была тенистая тишина гулкого и пустого помещения. Мишаня покрепче сжал в здоровой руке бейсбольную биту и первым вошел под его своды. За ним ввалилась вся толпа. Последним шагнул Колян. Он действительно не хотел в этом участвовать…

Немногочисленных обитателей бывшего зала ожидания при виде вооруженной компании молодежи словно ветром сдуло. Теперь здесь совсем пусто — только ветер шевелит какие-то бумажки на полу. И никто сюда не придет.

Тоник даже не проснулся. В свете тусклых ламп его лицо казалось мертвенно-бледным. Трехдневная щетина, темные круги под глазами.

Мишаня ткнул его ногой:

— Подъем! Не спать!

Он среагировал мгновенно. Мишаня оказался не готов: он рассчитывал, что, проснувшись, старый знакомый будет пялиться на них с идиотски-изумленным видом, типа, а вы-то откуда взялись?! Но Тоник сразу вскочил с кресла и одним прыжком перемахнул его, оказавшись позади ряда. По пути задел ногой загипсованную руку, но Мишаня лишь громко выругался: дома он себе вкатил такую дозу обезболивающего, что хватит надолго.