Ночной позор - GO-блин

Мне пришлось заполнить несколько анкет, некоторые вопросы из которых оказались более чем странными:

«К какому роду (племени) вы себя причисляете?»

«Способны ли вы отличить дружественного афганского воина от проклятого иракского террориста?»

«Что вы чувствуете по отношению к Джорджу Бушу?»

«Какой президент США изображен на пятидолларовой купюре?»

«В каком году произошло восстание Спартака?»

«Сколько медалей сборная США завоевала на зимних Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити?»

«Когда умер известный американский писатель Набокоу?»

«За какую роль Гвинет Пэлтроу получила премию «Оскар»?

И так далее…

Были вопросы провокационные. Например:

«Знаете ли вы, сколько штатов составляют США?»

И сразу после этого:

«А сколько регионов входит в Российскую Федерацию?»

Тут, ясное дело, требовалось отвечать с умом: «пятьдесят шесть» и «не знаю».

На следующий день я оказался принят в славные ряды работников организации общественного питания.

В торжественной обстановке, перед выстроившимся в каре батальоном… перед выстроившимися продавцами и кассирами я прошел посвящение.

Мне выдали бэйджик, где значилось, что я менеджер уборочного цеха, фирменную шапочку и красную тужурку.

Я схватил швабру и приступил к работе. Остекленевшие глаза и заученные движения новых товарищей по работе вызывали подозрение. Я расслабился и пригляделся в них астральным взором.

Система «бэйджик-шапочка» работала как замкнутая цепь. На каждом звене сидело по гипношке, славшему усиленные эманации корпоративного духа.

Моя форма была заражена таким же образом. Я прислушался. С бэйджика неслись сладкие песни о неслыханном карьерном росте, которого можно добиться, тщательно исполняя свою работу. От шапочки прямо на подкорку вписывались инструкции следовать приказам начальства и голосовать за… голосовать за…

Я сплюнул и быстро разогнал духов, чтоб меня чего доброго демократическими ценностями не прохватило.

Придется потом пройти сеанс глубокой ментальной очистки. Пронесет, конечно, как от незрелой сливы, но незамутненная аура дороже. Приходится идти даже на такие жертвы.

Вот вам, впрочем, и состав нарушения астральной гигиены. Но этого все же маловато будет. Тем более что в Америке, говорят, гипношки даже негласно узаконены.

Я вместе со своей шваброй обследовал территорию, разыскивая окопавшегося чародея. Впустую. Помимо выявленных гипношек, сновавших повсюду, в остальном ресторан был совершенно чист.

С тем я и явился к Андрейке.

— Ни за что не поверю,— отмахнулся он.— А если и поверю, то Тромбоцит Эпидидимусович упрется. Ты знаешь, какой он.

— У меня следующая смена в ночь,— сказал я.— Может, удастся чего разнюхать. Только мне бы это… Премиальные, за боевую обстановку.

— Попробуй. Подай прошение. Макрофаг казенные деньги обычно не слишком жалеет. Но это лучше по успешном завершении операции. Иначе можно и на начальственный гнев нарваться.

Я боязливо прошмыгнул сквозь автоматические двери закусочной.

Подобные приспособления всегда пугали меня. Особенно страшны те аппараты в метро, что своими створками способны переломить бедренную кость взрослому человеку. А она, кость эта, между прочим, выдерживает даже вес небольшого легкового автомобиля. Когда я миную такой аппарат, внутри у меня все замирает, а снаружи поджимается.

— Китчен-менеджер Саня заболел. За это мы снизим его в должности,— поприветствовал меня старший ночной менеджер Николай,— теперь,— голос его дрогнул,— в твоей жизни наступает ответственнейший момент. От того, как ты покажешь себя, будет зависеть дальнейшее твое продвижение по службе.

С этими словами он вручил мне новый бэйджик, на котором красовались два крошечных гамбургера.

— Отныне ты — младший китчен-менеджер.

На глаза мои наворачивались счастливые слезы, в горле клокотало. Хотелось только одного, оказаться достойным этого высокого…

Выругавшись, я отогнал навязчивых гипношек.

Старший китчен-менеджер, пузатый студент педвуза Василий, с некоторой надменностью, но вместе с тем просто, по-демократически общавшийся с низшими чинами, ввел меня в курс моих новых обязанностей. Нет, лучше пусть будет: осветил передо мной панораму грядущих работ.

Громадная, сверкающая краской и никелем печка высилась до самого потолка.

— Здесь жарятся котлеты для гамбургеров,— явно довольный впечатлением пояснил Василий,— у нас повсюду полная автоматизация. Видишь, конвейер для кетчупа и горчицы? А там мы заправляем салаты.— Он указал на автомат, разбросавший во все стороны многосуставные паучьи лапы. Автомат этот вполне сошел бы за порождение ночного кошмара.

Пузатый Василий потянул какой-то рычаг, и громадная печь со скрежетом распахнула свое отдающее нездоровым пережаренным маслом чрево.

Я заглянул внутрь и увидел целые наслоения застывшего жира. На потухших электрических спиралях блестели капли. Закопченные плафоны из толстого стекла, обрамленные массивными алюминиевыми кольцами, смотрели насмешливо и хитро.

Я живо представил, как в этом аду, корчась, шипят пузырящиеся котлеты, горячий жир которых так и хочется залить, кажется, шампанским. Или нет? Кто «Онегина» помнит?

Мое шустрое воображение, скооперировавшись с заключенными в каждом из нас потаенными страхами, быстро состряпало такую картину: дверца духовки закрывается, сам собой щелкает переключатель, и отчищающий изнутри холодные противни несчастный ощущает первые волны жара, исходящие от быстро краснеющих спиралей.

— Я туда не полезу,— предупредил я,— я тесноты боюсь. У меня даже справка имеется!..

Я монотонно скреб пластмассовой лопаткой, кривясь от ядовито-яблочного запаха моющего средства. Сверху капало. Между колен моих стоял тазик с грязной водой, в котором плавали поролоновые губки и растертые щеточки, щетинки у которых торчали во все стороны.

Размеры печи и степень ее загрязнения позволяли предположить, что возиться мне предстоит до самого рассвета. Хорошо повышение.

А тут еще гипношки, совсем здесь обнаглевшие, атакуют нещадно, только успевай отмахиваться.

Наконец я не выдержал, выбрался из печи на волю и принялся колдовать.

Эне-Бене-Раба, Квинтер-Финтер-Жаба.

Это такое особенное заклинание для выявления человеческой глупости. Хотите научу?

В лунную ночь езжайте за город, в лесополосу, найдите гнилой пень, трижды в него плюньте, облейте бензином и подожгите.

Убегая от лесника, не забудьте повторять: ой, не буду больше слушать первого попавшегося раздолбая, пускай даже и приятной, располагающей к себе наружности.