42-я параллель - Джон Пассос

Он сидел, одной рукой обняв Мака, другой играя пряжкой кобуры.

– Гринго худо… Надо убить… Товарищ-рабочий – хорошо. Интернационал… Ура!.. – повторял он.

Несколько раз пропели «Интернационал», потом «Марсельезу» и «Карманьолу». Мака дурманил едкий, насыщенный перцем туман. Он пел, пил и ел, и все вокруг поплыло перед глазами.

– Товарищ-рабочий женится красивый девушка, – говорил Пабло. Они стояли где-то у стойки. Пабло, подложив сложенные руки под голову, изобразил спящего. – Идем.

Они пошли в танцевальный зал. У входа все должны были оставлять револьвер на столе, под охраной солдата в фуражке. Мак заметил, что все его сторонились. Пабло засмеялся:

– Они думают, гринго… Я говорю им revolucionario jnternacional[70]… Вот славная девушка… Не проклятая шлюха… Не платить – она славная рабочая девушка… товарищ.

Мака представили смуглой широколицей девушке, которую звали Энкарнасьон. Она была очень опрятно одета, и волосы у нее были иссиня-черные. Она сверкнула на него яркой улыбкой. Он погладил ее по щеке. Они выпили в баре пива и вышли. С Пабло теперь тоже была девушка. Прочие остались в танцевальном зале. Пабло со своей спутницей проводили Мака к Энкарнасьон. Ее комната была в глубине двора. Позади открывался широкий простор светлой пустынной равнины, которая простиралась при свете убывающей луны насколько хватало взора. В отдалении мерцало несколько светящихся точек. Пабло указал на них рукой и прошептал: «Revolucidn».

Потом они распрощались у дверей комнатки Энкарнасьон, где стояла кровать, висело изображение Богоматери и была приколота булавкой последняя фотография Мадеро. Энкарнасьон прикрыла дверь, задвинула засов и села на кровать, с улыбкой глядя на Мака.

Часть вторая

Камера-обскура (12)

Капитан Кин был капитаном буксирного катера и провел бы его с завязанными глазами по всей реке от Головы Индейца до мыса Вирджиния и по заливу и по Восточной отмели до самой Балтимы[71] и жил он в красном кирпичном доме в Александрии. В лоцманской рубке пахло сотнями выкуренных трубок.

Это вот «Мейфлауер»[72] президентская яхта а это «Дельфин» а там старый монитор «Гиппеканоу» а там таможенный бот а проходим мы сейчас мимо полицейского катера.

Когда Капитан Кин тянется к потолку рубки чтобы дернуть свисток под черными волосами на его запястье виден браслет вытатуированный зеленым и красным.

Старик Джиффорд?… А будь ты неладен… да он лучший мой друг мы с ним сколько раз вместе гребли устриц на Восточной отмели. В те времена устричные пираты как залучат молодого парня так и заставят его работать всю зиму и нипочем от них не удерешь от стервецов только разве вплавь до отмели а вода провалиться бы ей чертовски холодная и старики одежду отнимут и нипочем от них не удерешь даже когда бросят они якорь где-нибудь в устье или около жилья. Ну а к ребятам они были люты, беда. Попал к ним один малец будь он неладен… Так они его до того заездили что он окочурился и сейчас его живой рукой за борт. Доставать устриц щипцами или выгребать их драгой дочиста по-пиратски это скажу тебе дьявольская работа особенно зимой. Пена да брызги, примерзнет к тяжам и руки кромсает в клочья и драга каждую минуту шалит а нам вытаскивать ее и закреплять в ледяной воде. Вот тут-то и вытащили мы раз колоду… Что говоришь за колоду? а покойничка… Будь он неладен. Совсем еще молодой паренек и не было на нем ни единой ниточки и вспух он весь от синяков словно били его смертным боем вымбовкой или может веслом. Должно быть лодырничал или заболел или еще что-нибудь натворил но только прикончил его старик а был он не иначе как устричный пират.

Новости Дня X

ПАТЕНТ МУНА – ШАРЛАТАНСТВО

оппозиция берет верх на выборах в Канзасе влюбленные расстались в Дубовой роще 8000 за автомобильную прогулку сообщают что она вступилась за своего мужа.

НА ХЛЕБНОЙ БИРЖЕ ОЖИВЛЕНИЕ

О прекраснейшая из куколЖивых смеющихся пляшущих кукол

мир не может понять всего значения случившегося сказала она. Это может показаться обычным любовным приключением с самыми низменными и вульгарными ловушками но на самом деле это совершенно не так. Он честен и прям. Я знаю его. Я боролась бок о бок с ним. Мое 138 сердце теперь принадлежит ему.

Дай тебя обнять красоткаТы не кукла а находка

Судебный процесс завершился свадьбой 300 000 машинистов требуют прибавки НОВАЯ ЭРА ДЛЯ СКАЛИСТОГО ОСТРОВА иллинойсский кирпич поднялся в цене деловая жизнь почти замерла в летней истоме На глазах у миллионов начался поход на пьяниц ПРИСЯЖНЫЕ В ПЕРЕДНЕЙ У МЯСНЫХ КОРОЛЕЙ сравнивает любовь с Везувием разукрашенные улицы ожидают торжественного шествия паладинов На птичьем рынке затишье

Ты не кукла а находкаО прекраснейшая из куколЖивых смеющихся пляшущих кукол

Деловой мир пресыщен празднествами

МЕНЯЕТ КУКУШКУ НА ЯСТРЕБА

жертва акулы представляла почти обглоданный скелет Профсоюзы объявили стачку в Мемфисе затоплено 25 кварталов войска Мадеро разбили повстанцев в битве под Парралем Рузвельт прошел в Иллинойсе 115 000 голосами Конец говорильне Чикаго требует воды

завзятые анархисты на коленях целуют флаг Соединенных Штатов Детские состязания омрачены смертью избиратели округа Кук отклонили вчера проект предоставления женщинам избирательного права захвачен в Чикаго как налетчик Кампания за лечение солнцем разрастается богатая вдова избита связана обобрана и брошена с кляпом во рту в подожженном доме Кампания за трезвость развертывается

БОМБА № 4 РАЗНОСИТ В ЩЕПЫ ОДИН ИЗ БАРОВ УЭСТ-САЙДА

Сообщение появившееся в среду и гласившее что пациент отдельной палаты госпиталя Св. Луки который подвергся операции для удаления раковой опухоли у основания языка генерал Грант опровергается как администрацией больницы так и лейтенантом Хоузом который оценивает это как злонамеренное измышление.

Камера-обскура (13)

Когда все уехали путешествовать Жанна каждый день водила нас гулять в Фаррагэт-сквер и рассказывала как на Юре[73] зимою волки спускаются с гор и воют на улицах селений и часто мы встречали президента Рузвельта он проезжал совсем один на гнедом коне и однажды мы были очень горды потому что когда мы ему поклонились он улыбнулся показывая зубы точь-в-точь как на портретах в газете и прикоснулся рукой к шляпе и мы были очень горды и с ним в этот раз был адъютант;

у нас была суконная утка с которой мы играли на ступеньках крыльца пока не темнело а тогда волки с воем пробегали по улицам селений и с клыков у них капала кровь маленьких детей только было это летом и в сумерки entre chien et loup[74] нас уже укладывали в постель и Жанна была молодая француженка с Юры где волки с воем пробегают по улицам и когда все укладывались спать она брала тебя к себе в постель

и это была очень длинная страшная история и самым злым из волков которые выли по темнеющим улицам так что у маленьких детей кровь холодела самым злым был Loup Garou[75] воющий на Юре и было страшно а у нее под ночной рубашкой были груди и Loup Garou был такой страшный и черные волосы теснее прижаться к ней а снаружи волки выли на улицах и там было мокро но она сказала это ничего она только что мылась

а на самом деле Loup Garou был мужчиной, прижмись крепче chéri,[76] мужчина и он выл пробегая по улицам и кровавой пастью вспарывал животы девушкам и маленьким детям вот какой он Loup Garou

и это было очень полезно потому что потом ты уже знал как устроены девушки а она была очень глупенькая и взяла с тебя слово никому не говорить про это но ты все равно бы никому не сказал

Джейни

Когда Джейни была маленькая, она жила в Джорджтауне в старом скучном каменном доме на холме, неподалеку от Эм-стрит. В комнатах, выходивших на улицу, было постоянно темно, потому что Мамочка всегда задергивала тяжелые кружевные занавески и еще опускала желтые полотняные шторы с прошивками. В воскресенье после обеда всех детей, и Джейни, и Джо, и Эллен, и Франси, сажали в гостиной рассматривать картинки или читать книги. Джейни и Джо, как старшие, вдвоем читали юмористический листок, а остальные двое были еще крошки и, во всяком случае, еще не доросли до того, чтобы понимать, что же там смешного. Громко смеяться им нельзя было, потому что Папочка, разостлав на коленях остальные отделы «Санди стар», обычно засыпал после обеда, зажав скомканный отдел передовиц в большой узловатой руке. Крохотные сгустки солнечного света, пробившись сквозь прошивки, ложились на его лысый череп, на большую красную ноздрю, на свисающие усы, на воскресный жилет в крапинку, на белые накрахмаленные рукава с блестящими манжетами, схваченные выше локтя резинкой. Джейни и Джо обычно сидели в одном кресле, и оба корчились от смеха, рассматривая картинки, как «мальчишки Катценъяммер»[77] подкладывают хлопушку под стул капитану. Малыши, видя, что они смеются, начинали тоже смеяться.