Фиалки в марте - Сара Джио

— Эстер, ты замужем, и у тебя ребенок, — сказала она резче, чем я ожидала. — Вряд ли Эллиот будет желанным гостем в твоем доме.

Злость нарастала, взбаламучивая эмоции, которые я долго подавляла.

— Ты всегда ставила его выше нашей дружбы, — с горечью произнесла я. — Всегда хотела, чтобы он был твоим.

Фрэнсис ничего не ответила.

— Прости, я не это имела в виду.

— Нет, ты сказала, что думала, — ответила подруга.

— Нет-нет, просто вырвалось. Ты меня простишь?

— Мне нужно идти, Эстер.

Раздался щелчок, и из трубки донеслись короткие гудки.

На следующее утро я долго выбирала в шкафу наряд и, наконец, остановилась на приталенном синем платье, которое в прошлом году купила в Сиэтле. С черным поясом, глубоким вырезом и с белым пионом на воротничке, оно выглядело как из модного журнала.

Я позвонила Роуз.

— Привет, слышала новость?

— Об Эллиоте? Да.

— Мне очень тяжело, — вздохнула я.

— Почему? Он жив.

— Этот остров слишком мал для нас двоих.

Роуз все прекрасно понимала.

— Хочешь, я приеду? Следующим паромом?

— Да. Может, пообедаем вместе? Я приду в ресторан «У Рэя» часов в двенадцать, когда закончу с покупками. Я возьму с собой малышку, но, если повезет, она будет спать в коляске.

— Договорились, — сказала Роуз.

С тех пор как она переехала в Сиэтл, остров опустел. Конечно, у меня оставалась Фрэнсис, но за прошлый год мы отдалились друг от друга. Я знала причину, хотя не могла заставить себя назвать ее вслух. До сего дня.

— Роуз, Фрэнсис влюблена в Эллиота, да?

Конечно, абсурдное предположение, что моя лучшая подруга могла влюбиться в человека, которого люблю я, но я должна была спросить. Мне нужна была правда. И я понимала, что Роуз ее знает.

— Спроси у нее сама, — просто сказала она.

Зачем? В глубине души я уже знала ответ.

В магазине я сперва заглядывала в проход между полками и только потом заходила — боялась, что наткнусь на Эллиота. Вместо него мне встретилась Дженис Стивенс, наша соседка, которая торчала в отделе консервов. У нее погиб муж, и я старалась не злиться на то, что она говорит или как на меня смотрит. Она вечно пекла печенье, пироги, кексы и не уставала напоминать, что я не пеку. Однажды Фрэнсис сказала, что Дженис положила глаз на Бобби, и, похоже, не ошиблась. Дженис часто приносила Бобби свою стряпню со словами: «Бедняжка! Раз уж Эстер не печет, мой соседский долг тебя подкормить». Приходя к нам, она не забывала накрасить губы красной помадой и, на мой взгляд, слишком долго отиралась у дверей.

Еще в школе я чувствовала, что она радуется моим неудачам, как стервятник, ждет, когда я проявлю слабость. Собственно, именно поэтому, увидев ее тем утром, я постаралась взять себя в руки. Дженис слащаво улыбнулась.

— Слышала, Эллиот вернулся домой. Ты его видела?

Она знала, что достаточно одного этого имени, чтобы выбить меня из колеи.

— Я видела его сегодня утром, — добавила она.

Я притворилась, что меня интересует банка консервированных томатов.

— Он так загорел! Просто красавчик!

— Где ты его видела? — сдалась я, хотя понимала, что зря.

— Он завтракал с Фрэнсис в ресторане «У Рэя». Разве она тебе не сказала?

Банка выпала у меня из рук. Дженис нагнулась за ней, хитро улыбаясь.

— Фрэнсис с Эллиотом были бы прекрасной парой, правда?

— Просто очаровательной!

Я вырвала у нее банку и покатила тележку с покупками дальше.

— Ой, Эстер, хватит, — сказала Роуз, когда мы сели за столик. — Не домысливай.

— Говоришь, не домысливай? — возмутилась я. — А что мне делать? С тех пор как Эллиот вернулся, они с Фрэнсис не разлей вода.

Судя по выражению лица Роуз, она тоже разочаровалась в подруге. Впрочем, она никогда не вставала на чью-либо сторону.

— Почему бы вам с ней не поговорить?

Я кивнула, хотя на самом деле меня больше интересовало, о чем сегодня утром говорили ОНИ. С чего вдруг Эллиот так увлекся Фрэнсис, когда вернулся из армии? Разве нет неписаного правила, что парни не должны заводить романы с подругами своих бывших пассий?

Тут к нашему столику подошел официант, но не для того, чтобы принять заказ.

— Это вы Эстер? — спросил он, глядя на меня.

— Да, — смутилась я.

— Отлично. Я мог бы догадаться по тому, как вас описал тот джентльмен. Он сказал, что вы будете самой красивой девушкой в ресторане. — Официант бросил извиняющийся взгляд на Роуз. — Простите, мисс. Вы тоже очень красивая.

Роуз улыбнулась, словно ей все равно, и я знала, что так оно и было. Официант вытащил из-за спины один-единственный тюльпан, чисто белый, но кончики лепестков словно окунули в красную краску.

Тюльпаны — мои любимые цветы, однако такой красоты я еще не видела, и у меня перехватило дыхание.

— Это вам, — сказал официант, протягивая мне цветок и белый конверт.

Мое имя на конверте было написано почерком Эллиота. Я запомнила, как он пишет букву «е», и особенный росчерк пера в «с».

— Иди, прочитай. Я посижу с ребенком, — предложила Роуз.

— Спасибо.

Роуз понимала, что мне нужно побыть одной и насладиться каждым словом. Я выбежала на улицу, села на скамейку и торопливо распечатала письмо.

«Моя любимая Эстер!

Я знаю, что не должен тебе писать. Ты замужем, и у тебя ребенок. Но я хочу тебе что-то рассказать, хочу исправить ошибку. Пожалуйста, приходи сегодня вечером на берег перед моим домом. Я буду ждать. Если ты придешь, я буду знать, что мы созданы друг для друга и должны быть вместе. Если же ты решишь не приходить, то я пойму, что между нами все кончено и мне нужно как-то жить дальше, покинуть остров, оставив здесь свое сердце. Приходи! Я прошу слишком многого, но я искренне верю, что сжигающий меня огонь горит и в тебе. Я буду ждать.

Твой Эллиот».

Я прижала письмо к груди, по щеке скатилась слеза. Смахнув ее, я уголком глаза заметила какое-то движение, но когда повернулась, никого не увидела».