Герой ее мечты - Конни Брокуэй

— Значит, все еще пытаетесь доказать Тревору, что вы не пустышка? — перебил ее Ноубл, не желая слушать дальше. Каждое слово только подтверждало, как далеки они друг от друга.

— Вы не понимаете.

— Прекрасно понимаю. Берете захудалый городишко и смотрите, можно ли сделать его лучше. — Это все равно как взять мальчишку из трущоб и посмотреть, можно ли обучить его греческому и латыни.

— И вы можете помочь мне, — кивнув, продолжала Венис. — Никто в Сэлвидже не хочет, чтобы я нашла бухгалтерские книги моего дяди, поэтому я должна найти самого дядю. Вы только что говорили, что знаете здешние горы. — Она сделала глубокий вдох. — Я хотела бы нанять вас, чтобы вы отвели меня к нему. Разумеется, я хорошо заплачу вам зато, что вы потратите свое драгоценное время…

Ноубл почувствовал, как у него от изумления открывается рот. Венис подняла руку, чтобы Ноубл не перебивал ее, но ей не стоило волноваться: он чувствовал себя сраженным и не мог произнести ни слова.

— Я открою для вас счет, и вы сможете заказать все, что вам нужно, от моего имени. И прошу вас, — чуть Мягче добавила она, — воспользуйтесь возможностью купить себе несколько новых рубашек.

Ноубл молча смотрел на нее. Венис предлагала ему милостыню! Своенравная, высокомерная маленькая благодетельница человечества!

— Разумеется, это сверх вашей оплаты, — поспешно добавила она.

Он полностью лишился дара речи, но попытался еще раз:

— Предполагается, что это бальзам для моего самолюбия?

Венис в растерянности смотрела на него.

— Послушайте, Венис, мне не нужна ни ваша милостыня, ни ваша работа, ни ваша благосклонность. И я совершенно уверен, что уж точно не имею ни малейшего желания помогать вам завоевывать расположение вашего папочки.

— У меня и в мыслях не было оскорбить вас.

— Тем не менее вы это сделали! Я не какой-то жалкий бездомный бродяга. «Исследование» — это не иносказательное определение бесцельного блуждания по горам! — рявкнул Ноубл.

— Нет?

Ее удивление только усилило его негодование.

— Нет!

— Простите, что я неправильно поняла. — В голосе Венис не чувствовалось сожаления. Она была довольна! — Но вы не должны так расстраиваться. Судя по тому, как вы одеты, я сделала заключение, что вы разминулись со своей удачей.

— Я не расстроен.

— Я понимаю, задета ваша гордость, — тем же сострадательным тоном сказала она.

— Моя гордость не задета!

— Хорошо. Я знаю, какие чувства возникают, когда люди думают о вас самое плохое.

— Полагаю, это вам хорошо известно.

— Что вы сказали? — Ее тон лишился своей мягкости. Это замечательно.

— Тим говорит, что вас вышвырнули из Нью-Йорка. Поэтому вы решили, что во время каникул можно разыграть спектакль для несчастной зловонной дыры и жалкого бродяги. Ведь это так?.

— Меня не вышвыривали из Нью-Йорка!

— Ха! Тогда почему бы вам просто не вернуться обратно со следующим поездом? Вы могли бы субботним вечером сидеть у «Дельмонико» с каким-нибудь шалопаем, пускающим слюни над вашей рукой.

— О-о! — вырвалось у Венис, и на этот раз Ноубл услышал, как собственное чувство оскорбленного достоинства эхом отозвалось в ее ставшем резким тоне. — Для меня это важно!

Венис понадобилось время только на то, чтобы у нее сложилась определенная мысль, а затем ее глаза наполнились слезами, которые скатились на нижние ресницы и медленно заскользили по щекам — не много, всего два или три влажных следа. Впрочем, этого должно было быть вполне достаточно, чтобы дать Ноублу понять, какой несчастной делает ее его тупое, упрямое, неуважительное поведение, — вполне достаточно, чтобы вынудить его делать то, что ей нужно.

Венис заставила задрожать свои губы и, протянув руку, накрыла пальцы, Ноубла. Заглянув в глубину его глаз, она на секунду задержала взгляд, чтобы усилить воздействие, а затем срывающимся голосом прошептала:

— Неужели мы не можем помочь друг другу? Ну пожалуйста!

Ноубл фыркнул — иначе это не назовешь. А за громким фырканьем последовал звук, который, вероятно, был подавляемым смехом. Такого быть не может, подумала Венис. Мужчины по-всякому отзывались на ее слезы, но вот так — никогда.

Ее губы задрожали еще сильнее, а слезы хлынули из глаз потоком. Она глубоко-глубоко вздохнула, сознательно выпятив грудь при вдохе, и даже жеманно всхлипнула.

— Прошу вас! — взмолилась она.

Ноубл не хотел смеяться — честно, не хотел, но к нему вернулось чувство юмора, полностью отсутствовавшее у него на протяжении последних двадцати четырех часов, внезапно и не очень своевременно.

Венис всегда умела заплакать по собственному желанию и однажды даже заработала на этом деньги. Она поспорила с детьми горничной, что сможет проплакать полминуты, и выиграла.

Сейчас уловка была исполнена действительно мастерски. Но так как у Ноубла не появилось виноватого выражения и не желая унижаться, Венис удвоила усилия, впрочем, это не придало ей привлекательности.

Простодушность и доверчивость были уничтожены недовольным сердитым взглядом, который Венис спрятать не смогла. Ее нос покраснел, а губы, еще мгновение назад мягкие и слегка подрагивавшие, теперь тряслись — она рыдала, но выглядела просто комично.

Ноубл расхохотался веселым смехом, который, если он начался, уже невозможно остановить. Венис была ошеломлена, ее рот остался открытым, глаза едва не вылезли из орбит, и…

Чья-то рука повернула Ноубла, и от удара кулаком в живот из его легких с болезненным свистом вырвался воздух. Следующий удар пришелся Ноублу по почкам, и от боли из глаз посыпались искры.

— Ах ты, паршивый негодяй! — Кассиус занес руку для нового удара, но Ноубл, все еще сгибаясь пополам от удара в живот, успел уклониться.

«Проклятие!» — подумал Ноубл, отодвигаясь назад, чтобы дать время своим легким наполниться воздухом. Ему надоело получать побои каждый раз, когда он дольше чем на минуту оставался с Венис Лейланд.

— Что вы делаете?! — закричала Венис и попыталась схватить Кассиуса за руку, но промахнулась.

— Эта свинья заставила вас плакать. Я не потерплю, чтобы кто-то в моем присутствии довел леди до слез и ушел безнаказанным!

— Прекратите это! Прекратите! — выкрикнула Венис.

— Ты, надутый, слабоумный козел! — Ноубл распрямился, и воздух наконец снова вошел в его легкие. На этот раз Кассиус не обманет его своей нерасторопностью и слабосилием, он выбьет дурь из этого ублюдка.

Ноубл отвел назад руку и сжал кулак, но неожиданно между дерущимися встала Венис и уперлась руками в грудь каждому из них, пытаясь развести. Выругавшись, Ноубл направил удар вверх, но едва не задел щеку Венис.