Год жжизни - Евгений Гришковец

Я ездил по Югу России и всем рассказывал, что в Москве что-то происходит удивительное с людьми, а когда в прошедшее воскресенье прилетел из Волгограда в Москву, меня снова встретила Ира, но уже не с дождём и снегом, а с солнышком. Мы поехали из аэропорта прежним маршрутом и на той самой плите, как и в прошлый раз, опять танцевала балерина. Я строил самые смелые предположения на этот счет, но был настолько уставшим, что как-то к вечеру даже забыл о ней.

А сегодня утром, около половины одиннадцатого, я приехал в аэропорт Шереметьево-1, чтобы лететь домой. Приехал один и с большими сумками, никто меня не провожал. И как только я зашёл в зал вылета, ко мне с разных сторон стали приближаться уже знакомые мне персонажи, девушка в чёрной шляпе, балерина, бомж и негр в белоснежном костюме. Они были с цветами, и девушка в шляпе сказала: «Я думаю, что в последние дни вы жили в несколько необычном мире и встречали необычных людей, так вот, поздравляем вас с Первым апреля! Это был розыгрыш».

Как я был счастлив! Потому что розыгрыш был таким художественным, совершенно не обидным, странным, нежным и красивым. Мне стало понятно, что какое-то время я жил в чуть-чуть переделанном кем-то для меня мире. И этот мир мне был непонятен, но он мне очень нравился. И розыгрыш был ни капельки не рассчитан ни на что обидное или страшное. Это было тонко. Я рад, что мой близкий друг с помощью Ирины, которая знала подробно моё расписание и мои маршруты, так все здорово продумал. И я абсолютно счастлив!

Я хорошо понимаю сомнения многих в правдивости моего рассказа о розыгрыше. Но отбросьте сомнения. Розыгрыш — это розыгрыш, а рассказ о розыгрыше — это либо правда, либо ложь. Я не лгал, Потому что Первое апреля — день розыгрышей, а не лжи.

В своё время в Кемерове мы с театром «Ложа» делали много забавных розыгрышей Первого апреля. Например, в 1993 году жители города видели следующее… Дело в том, что возле центральной городской магистрали, проспекта Ленина, раскопали ямы и вывели из земли целый узел каких-то толстых труб. Трубы были разного диаметра и с большими вентилями. Так вот, утром Первого апреля проезжающие по проспекту Ленина люди видели матроса в бескозырке, который стоял у вентиля одной из труб и глядел куда-то вдаль.

А ещё в Кемерове есть памятник Машеньке и Медведю. Серьёзно! Стоит медведь, у него за спиной корзина, из неё выглядывает девочка. Скульптура стоит в центре города. Первого апреля 1994 года мы выставили к ней почётный караул.

Уже два дня продаётся моя новая книжка. Очень жду откликов. Пока получил только один, от «Коммерсанта». Собственно, отклик от «Коммерсанта» получен вполне предсказуемый. Как сказал один мой знакомый, хороший писатель: «Если тебя похвалил «КоммерсантЪ», чем бы ты ни занимался, тебе нужно заканчивать эту деятельность».

Первая автограф-сессия наконец-то будет в Калининграде, городе, где живу. А то до этого книжка сюда доходила в последнюю очередь. И в Киеве презентация будет раньше, чем в Москве. Я, конечно, не Джордж Буш-младший, но тоже ожидаю, что мне будет оказан тёплый прием (улыбка). К сожалению, в Киеве в центре города нет больших книжных магазинов. Странно, но это так. Маленькие есть, а современных, больших нету, поэтому презентация будет проходить не в центре.

Конечно, я очень волнуюсь. Книга только-только начинает свою жизнь. Не сомневаюсь в её содержании, я сделал то, что хотел, и книга почти целиком соответствует изначальному замыслу. Но как же мне хочется, чтобы она произвела впечатление, чтобы кому-то понравилась, чтобы кто-то её, может быть, полюбил. Волнуюсь, но смиренно жду откликов. А что ещё остается?

Дома стараюсь отдыхать, не реагировать на желчную критику, которая уже началась. Всегда то, что я делал, встречала первая волна неприятия, негатива и раздражения со стороны пишущей об искусстве братии, потом доходили другие волны от менее суетливых и более вдумчивых коллег, а дальше шла читательская или зрительская волна, она-то самая главная.

Очень хорошо помню, как проходили мои недельные гастроли в Лондоне в 2000 году. На первом спектакле было много людей из числа организаторов гастролей, спонсоров, журналистов, критиков, членов попечительского совета театра. Спектакль прошёл прекрасно, все были довольны качеством перевода. А на следующий день я вышел на сцену — человек пятнадцать зрителей. Я, конечно, был сильно раздосадован, уязвлён и играл спектакль с трудом. А после спектакля выразил свое неудовольствие руководству театра. И мне объяснили, что зрителей мало потому, что ещё не вышли газеты с критикой на спектакль. Я тогда подумал, что вряд ли эти статьи могут на что-то повлиять: у нас-то они ни на что не влияют. Но вышли «Дейли телеграф» и даже бесплатная газета «Метро лайф» с высокой оценкой и пятью звёздами из пяти возможных. И когда я пришёл вечером на спектакль, возле театра была толпа. Таково влияние критического слова там.

А у нас могут написать про что-то как про подлинный шедевр или облить грязью, и это ни на что не повлияет. Не знаю, хорошо это или плохо, но это так.

«Асфальт» продаётся уже несколько дней. Мне даже сообщили, что книга появилась в Новокузнецке. У меня просьба: не покупайте её по дорогой цене. В книге на последней странице указано: рекомендованная цена — 240 рублей. Я знаю, что она есть в продаже по цене 180 и даже 370 руб. Не покупайте по большой цене, это неправильно, даже в Интернете её можно заказать недорого. Когда вы её покупаете по завышенной цене, тем самым переплачиваете книгопродавцам. А мы бьёмся над тем, чтобы книги, билеты, диски стоили внятных денег.

По дороге из Тюмени в Челябинск я видел название населённого пункта «Новодоставалово», который потряс моё воображение. Как же можно было его так назвать?! Наверное, там живут слегка педантичные люди. И есть сильное подозрение, что кто-то из наших критиков родом оттуда (улыбка).

Я пока отдыхаю. Восстанавливаю голос, то есть целыми днями молчу, смотрю телевизор, в основном канал «Наше кино» и «Звезда» с чёрно-белым советским кино. Много сейчас показывают фильмов со Збруевым. Чистое наслаждение. Даже качество самого фильма неважно: наше чёрно-белое кино можно смотреть с любого момента. Отдыхаю.

Короткая была передышка. Завтра, точнее уже сегодня — в Киев. Грустно уезжать из дома. Вроде бы должна выработаться привычка, и она уже выработалась, но всегда грустно. Только войдёшь в домашний ритм — и надо ехать. А на гастролях, после спектакля, смотришь на часы — вроде поздно, и вроде бы надо поспешить домой, а спешить решительно не к кому. Нет рядом тех, перед кем есть внутренняя обязанность поскорее прийти домой…

Вчера выезжали к морю, посидел на камушке у прибоя, съел холодную котлету и яблоко. Было пасмурно и тепло. Редко удаётся так сосредоточенно и печально посидеть у моря, многое мешает — мешает мусор в голове и очень замусоренные подходы к морю. А вчера удалось отвлечься, ненадолго.

Сегодня в Калининграде подписывал книги. Давал первые автографы на «Асфальте». (Автограф на «Асфальте» — забавно!) Всем подписал всё, что просили. В Киеве, Москве и Питере такого себе позволить уже не смогу. Людей будет гораздо больше. Ни сил, ни фантазии не хватит, но подпишу всем, кто придет. Поставлю аккуратную закорючку, в которой можно узнать признаки написания моей фамилии.

Помню, как в старших классах изобретал себе роспись. Расписывался-расписывался, а в итоге получилась точно такая же, как у моего отца, практически один в один. Рука сама выводит, ничего с этим поделать не смог.

Не стал я даже читать и перечитывать всю ту истерику, которую устроили после моего высказывания в Киеве. Мне даже не любопытно. А сказал я внятную вещь: у современного литературного, подчёркиваю, именно у современного литературного украинского языка весьма мало перспектив развития, поскольку естественным желанием любого автора должно быть желание, чтобы его прочли как можно больше читателей. Писатель, как правило, человек просвещённый и образованный. В Украине такие люди, как правило, двуязычны. Современный писатель, живущий в Украине и желающий, чтобы его прочли как можно больше людей, будет писать по-русски. Примеров от Гоголя до Курочкина — достаточно, примеры прекрасны и в дополнительных комментариях не нуждаются.

Желание писателя, чтобы его прочли как можно больше людей — нормальное и естественное. Давайте без глупостей насчёт английского и шведского языков, потому что примеры с английским и шведским некорректны и бессмысленны. Так мы очень быстро дойдем и до китайского.

Вот что я сказал. Я так считаю, и если меня переспросят, повторю. При этом, повторяю, у меня нет никаких сомнений в том, что украинский — полноценный и прекрасный язык. Если его кто-то считает курьёзным по звучанию — это его проблемы, у меня таких проблем нет. А развитие современного литературного украинского языка — это проблема. В этом смысле я занимаю скорее сочувственную позицию, а совсем не злорадную.