Дело об отравленных шоколадках - Энтони Беркли

— Был еще один момент, который я не мог не отметить. До того как моя сестра пошла учиться на секретаршу, она носилась с мыслью стать медицинской сестрой. Девочкой в школе она прошла подготовительный курс и с тех пор была одержима этим желанием. Она не только читала всякого рода пособия по уходу за больными, но и медицинскую литературу. Несколько раз я заставал ее за чтением — и чтением внимательным — Справочника Тэйлора, который был у меня.

Он снова замолк, но на этот раз никто высказаться не пожелал. Видимо, все полагали, что Брэдли переусердствовал.

— Итак, я отправился домой и там все обдумал. Мысль, что моя собственная сестра оказалась в списке подозреваемых, мало того, возглавляла список, представлялась мне абсурдной. Обычно в сознании не укладывается, что человек из нашего окружения может оказаться причастен к убийству. Эти вещи несовместимы. Но я поддался искушению и вообразил, что, если бы на месте моей собственной сестры был кто-то другой, я бы уже готов был поздравить себя с тем, что расследование дела я завершил. Однако при том, как складывалось у меня, что было мне делать? В конце концов, — произнес Брэдли, несколько рисуясь, — я поступил так, как и должен был поступить перед лицом сложившейся ситуации. На другой день я отправился к сестре и напрямую спросил ее, было ли у нее что-нибудь с сэром Юстасом Пеннфазером, а если было, то как далеко это зашло. Она взглянула на меня с недоумением и сказала, что до того, как прочла в газетах об убийстве, она о таком человеке даже не слышала. И я ей поверил. Я попросил ее вспомнить, что она делала вечером накануне убийства. Она взглянула на меня с еще большим недоумением и сказала, что в это время они с мужем находились в Манчестере, где остановились в отеле «Павлин», а вечером ходили в кино (если она правильно запомнила, фильм назывался «Огонь судьбы»). И я снова вынужден был ей поверить. Но, как полагается, на всякий случай, я проверил то, что она мне сказала, и все в точности подтвердилось; в момент, когда пакет опускали в почтовый ящик, она имела стопроцентное алиби. Трудно выразить словами, какое я испытал облегчение.

Мистер Брэдли говорил едва слышно, еле сдерживая нахлынувшие чувства, но Роджер поймал его взгляд, когда тот поднял на него глаза. В них мелькнула явная насмешка. Роджеру стало не по себе. С этим Брэдли надо держать ухо востро.

— Таким образом, первый билет оказался пустым, и мне пришлось внести изменения в некоторые разделы моей таблицы, которую я ранее для себя составил. Раньше я перешел к рассмотрению следующих пунктов. Мне пришло в голову, что старший инспектор Скотленд-Ярда Морсби, беседуя с нами в тот вечер, утаил от нас некоторые известные ему данные по делу. Я позвонил ему и задал несколько вопросов. Выяснилось, что письмо было напечатано на пишущей машинке системы «гамильтон» номер четыре, то есть на самой обычной ее модели, что адрес на пакете был написан самопишущей ручкой, и притом печатными буквами; почти с уверенностью могу определить, что это была ручка фирмы «Оникс» с пером средней величины, что чернила были приобретены в магазине фирмы «Хартфилд Фаунтен Пен Инк» и что пакет из обычной коричневой бумаги, равно как и тесьма, которой он был перевязан, не содержали никакой дополнительной информации. Никаких отпечатков пальцев нигде не было обнаружено. Возможно, мне не следует этого говорить, поскольку всем известно, чем я зарабатываю на жизнь, но клянусь, я абсолютно не представляю себе, как работают профессиональные сыщики, — с замечательной откровенностью вдруг заявил мистер Брэдли. — В книге-то все просто, потому что автор знает, что его сыщик должен искать, он и ищет то, что надо автору, и ничего другого. В реальной жизни все происходит совсем по-другому. И знаете, что я сделал? Я решил скопировать метод моего литературного персонажа — сыщика — с точностью до мельчайших деталей. С этой целью я свел в таблице все полученные данные, фактические и предполагаемые (материал получился на удивление громадный, и его надо было разместить в моей таблице), а затем из каждого пункта постарался извлечь как можно больше умозаключений, одновременно не забывая своей основной задачи — установить личность преступника, которая должна была бы постепенно выбраться на свет божий из замысловато сплетенного гнезда моих умозаключений. Одним словом, — провозгласил торжественно мистер Брэдли, — я не мог окончательно и бесповоротно констатировать вину некоей леди А или, скажем, некоего сэра Б ввиду отсутствия достаточной мотивации, поскольку для констатации их вины пришлось бы погрешить против логики заложенного в моей таблице построения.

— Правильно, правильно! — не мог не согласиться с ним Роджер.

— Правильно, правильно! — как эхо, вслед за ним повторили Алисия Дэммерс и мистер Читтервик.

Сэр Чарльз и миссис Филдер-Флемминг переглянулись и быстро отвели глаза, как ученики воскресной школы, застигнутые врасплох, когда они вдвоем занимались чем-то предосудительным.

— Боже мой, — простонал мистер Брэдли, — если бы вы знали, как я устал. Господин президент, я прошу пятиминутного перерыва. Мне надо отдохнуть и выкурить полсигареты.

Президент любезно предоставил мистеру Брэдли эти пять минут, понимая, как ему необходимо восстановить свои силы.

Глава 11

— Мне всегда казалось, — продолжал свою речь мистер Брэдли, — что убийства делятся на два типа: на закрытые и открытые. Под закрытым убийством я подразумеваю убийство, совершенное в замкнутом кругу людей, например на домашней вечеринке, когда очевидно, что убийца обретается среди ограниченного числа участников вечеринки. Убийства этого класса чаще всего встречаются в художественных произведениях. Под открытым убийством я понимаю такое, в котором преступник не связан рамками какой-либо группы и может быть кем угодно на этом свете. И увы, в реальной жизни чаще всего случаются убийства второго типа. Дело, которое мы рассматриваем, отличается тем, что его нельзя с определенностью отнести ни к той, ни к другой категории. Полиция заверяет, что это открытое убийство; а наши предыдущие ораторы склонны отнести его к закрытому. Вся разница заключается в мотиве преступления. Если согласиться с версией полиции, по которой убийство совершил безумец или фанатик, то это, без сомнения, открытое убийство; тогда пакет мог быть отправлен любым человеком, находящимся в то время в Лондоне и не имеющим на тот вечер алиби. Если же придерживаться мнения, что мотив был личного характера и был связан с самим сэром Юстасом, то в таком случае можно считать, что убийца действовал в рамках замкнутого круга лиц, состоявших в тех или иных отношениях с сэром Юстасом. Далее разговор пойдет об отправке пакета по почте, — продолжал развивать тему мистер Брэдли. — И тут я хотел бы сделать небольшое отступление и поведать вам об одном любопытном обстоятельстве. Насколько я представляю, не кто иной, как я сам, мог оказаться невольным свидетелем того, как отправитель опускал пресловутый пакет в почтовый ящик! Вообразите себе, что в момент, когда происходил этот акт, то есть когда он опускал пакет в ящик, я прогуливался по Саутгемптон-стрит. Это было как раз в тот самый вечер, приблизительно без четверти девять. И я совершенно не мог вообразить, как сказал бы мистер Эдгар Уоллес, что в эту самую минуту у меня под ничего не чующим носом разворачивается первый акт драмы с трагическим финалом. Но никто не послал мне предзнаменования, никто не обратил мой шаг вспять, дабы я мог отвести несчастье. Видимо, в тот вечер у Провидения было туго с предзнаменованиями. Или, скажем, если бы я ощутил приближающуюся беду вялой своей интуицией… От каких волнений я бы нас всех избавил! Увы, — с грустью промолвил мистер Брэдли. — Такова жизнь.

Он помолчал, прежде чем вернулся к своим рассуждениям.

— Однако мы отвлеклись. Мы говорили о том, что такое закрытые и открытые убийства. В мои намерения не входило давать нашему делу точное определение, а потому, чтобы избежать недоразумений, я решил подойти к нему как к убийству открытому. Итак, я исходил из того, что под подозрением оказывается любой в этом подлунном мире. Чтобы хоть немного сузить диапазон, я стал вычленять из этой бесчисленной массы индивида, совершившего данное преступление, опираясь на те маловыразительные улики, которые оставил нам преступник. Я уже сообщил вам свои соображения по поводу использования нитробензола в качестве отравляющего вещества. К следующему пункту, касающемуся образования преступника, я добавил постскриптум, и это очень важно: отравитель получил хорошее образование, но… не в частной школе и не в университете. Вы со мной согласны, сэр Чарльз? Иначе ничего такого не произошло бы.

— Ну почему? Бывали случаи, когда выпускники частных школ совершали убийства, — заметил сэр Чарльз с некоторым недоумением.