Инструменты страждущих - Андрей Бармин

обыденность, но и не самое удивительное событие. Почему они не стали так поступать?

- Не знаю, сэр, - ответил лейтенант, - но не могу их за это осуждать. Мы поступили верно: сохранили жизнь пацану и себе.

- Лейтенант, - Виктор подошел к нему вплотную и посмотрел в глаза, - вы считаете меня человеком, которому нельзя доверять? Человеком, который отвернется от вас в трудной ситуации?

Чейн промолчал, затем хотел что-то сказать, но сдержался. Виктор покраснел. Он примерно понял ход его рассуждений: доверять человеку, который предал свой народ и добровольно перешел на сторону врага, лейтенант не мог. Объяснять же ему, как обстояли дела на тот момент в действительности, он и сам не желал.

- Ясно. Словесный портрет этих людей сможете составить? - патрульные кивнули. - Регистрационный номер машины?

- Мы потом его проверили, - сказал Чейн, - машина числится в угоне.

- Согласны повторить показания под препаратом?

- Да, - ответил сразу же Чейн, а Драгов колебался несколько мгновений, но потом тоже согласился. Виктора это даже удивило: если они так легко согласились на «правдосказ», то, значит, кроме того, что струсили, а потом не сообщили об этом, ничего криминального не совершили. Нелепая и невероятная история. Пайк вызвал своих подчиненных и распорядился, чтобы патрульных увели и провели подробный допрос.

Они остались в кабинете вдвоем. Виктор вернулся к окну и достал из пачки еще одну сигарету:

- Какая-то ебанутая ситуация, майор.

- Согласен.

- И есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

- Внятных нет, будем разбираться.

- Хорошо, пока идите. Мальчика отпустите, а то скоро родители начнут волноваться. Подарите ему кружку с символикой управления или что-то такое. Можете у Лауры взять. У нее есть запас.

- Да, сэр, - Пайк вышел, а Виктор сделал затяжку и выругался:

- Блядь! Ну, как можно быть таким тупым?

Он достал комм и сделал запрос по пропавшим детям за последние полгода. Дети периодически пропадали, большую часть из них находили целыми и невредимыми, он помнил о паре случаев сексуального насилия над подростками, но случаев того, чтобы кто-то пропал бесследно он не мог припомнить. Однако выборка из данных привела к неожиданному результату: имелось двенадцать заявлений о пропаже детей, мальчиков в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет, все одаренные, но дела по ним прекращены из-за того, что родители заявляли о возвращении своих отпрысков.

Виктор посмотрел на отчет: если дела прекращались таким образом, то не удивительно, что они не отложились в его памяти. Нет открытого уголовного дела — нет и внимания к случившемуся. Если судить по полученным данным и предположить, что мальчишек все же похищали, а потом возвращали в семьи, то возникал законный вопрос: а кому нужны сложности подобного рода?

Использовать детей в качестве материала для трансплантации органов — подобным грешили в Косово, и очень давно. Сейчас внешние спокойно выращивали любые органы в лабораториях, используя геном пациента, так что никаких проблем с отторжением не имелось, да и технология стала массовой, а от того не баснословно дорогой. Дети в качестве секс-игрушек? Тогда их вряд ли бы вернули в семьи. Полная бессмыслица. Или какой-то недоступный ему сложный заговор. Настораживали в этой выборке еще два момента: все мальчики — одаренные, ни одного косовара или серба, и то, что именно родители обращались с заявлением о прекращении дела. То, что его сотрудники далеко не гениальные сыщики, он знал прекрасно, но в то, что никого из этих двенадцати пропавших мальчиков они не смогли найти, он не верил.

Могут ли сербы задумать какую-нибудь пакость для его народа? Виктор не отвергал подобной возможности, но практического смысла в этом не видел: три-четыре десятка лет, и территория Урошеваца кардинально поменяет этнический состав естественным образом. Его народ и албанцы с территорий начнут умирать, а восполнить их популяцию смогут только сербские переселенцы. Растянутый геноцид — так назвали стерилизацию журналисты и репортеры ЕС, выступавшие против такого варварства.

Виктор почувствовал, что Патрик Клейтон, чудесно спасенный из лап таинственных и гуманных похитителей, приведет его к очень интересной развязке, но очень сильно понадеялся, что итог этого расследования не станет таким печальным, как восемь лет назад, когда он занялся делом о расстреле патрульного поста. В тот раз он потерял мать, работу, друзей и родину, да и выжил не самым легким образом. Ему очень не хотелось повторить подобное. Пусть детей у него нет, но у него есть любимая жена — Анна, и он хочет прожить с ней как можно дольше.

От размышлений его отвлек писк комма. Он посмотрел на экран: вызов от ауксилиария Карлоса Мартинеза Гонсалеса, Ватикан.

- Это что за хрен такой? - спросил он сам у себя, а комм тут же показал на экране краткую справку. Ее он посмотрит после ответа:

- Полковник Солано слушает.

- Добрый день, полковник. Меня зовут отец Карлос, я в некотором роде доверенное лицо кардинала Конти.

Виктор поморщился: стало ясно, откуда у этого святоши его номер.

- Кардинал рекомендовал мне обратиться к вас, если я вдруг решу посетить ваш славный город.

- Вы планируете визит в Урошевац?

- Да, полковник. Послезавтра.

- Что именно от меня требуется? Охрана? Размещение? - Виктор решил сначала узнать максимум информации в разговоре, а потом уже связаться с Конти и разобраться, кто же такой этот ватиканский хрен.

- Нет, полковник, несколько консультаций. Я понимаю, что у вас полно своей работы, а выступать в качестве гида не лучшая роль, поэтому обещаю, что позаимствую у вас совсем немного времени. Просто хотел предупредить заранее о своем визите. В порядке вежливости.

- Благодарю за учтивость, - ответил Виктор, - когда будете на месте, то свяжитесь со мной.

- Да, полковник, всего хорошего.

Виктор пожал плечами: еще этого святоши тут не хватало. Просто сожрет его время. Хотя... Он задумался: а так ли случайно совпадение вызова с этой дурацкой историей с детьми? Вдруг этот визит не простой, а с тайным смыслом. Он развернул справку про этого парня, должность которого или ранг или звание —