Память о смерти - Нора Робертс

– Откройте, – приказала Ева и показала жетон.

– Я не могу открывать дверь без разрешения администратора.

– А вот это видела? – Ева помахала жетоном в воздухе. – Вот тебе разрешение. Или ты открываешь дверь, или я ее ломаю. Выбирай.

– Я, я… я сейчас открою. – Горничная торопливо подбежала, на ходу вытаскивая из кармана универсальный ключ. – Люди иногда любят в воскресенье поспать подольше, понимаете. Иногда они просто любят поспать.

Когда горничная открыла дверь, Ева отодвинула ее в сторону.

– Назад. – Она снова дважды постучала по двери. – Я вхожу.

Труди не спала. Невозможно спать в такой позе, растянувшись на полу, с ночной рубашкой, задранной до бедер и головой, лежащей в луже запекшейся крови.

«Как странно ничего не чувствовать, – подумала Ева, машинально извлекая видеокамеру из кармана пальто. – Как странно не чувствовать вообще ничего».

Она прикрепила миниатюрную камеру к лацкану пальто, включила ее.

– Лейтенант Ева Даллас, – начала она, но тут в дверь мимо нее протиснулась Зана.

– Что там? Что слу…

Слова захлебнулись, из горла вырвался визг, прежде чем Ева успела ее оттолкнуть. Секунда – и к ней присоединилась горничная. Это была какая-то истерическая симфония.

– Тихо. А ну заткнуться! Рорк!

– Слушаюсь. Дамы…

Он успел подхватить Зану, прежде чем она грохнулась на пол. А горничная помчалась как газель к лестнице. Тут и там по коридору начали открываться двери.

– Полиция. – Ева повернулась в дверях и подняла жетон, чтобы все его видели. – Прошу всех вернуться в свои комнаты. – Она почесала переносицу. – У меня нет полевого набора.

– У меня в машине есть один, – сказал ей Рорк и опустил Зану на ковер в коридоре. – Мне показалось разумным распихать по набору в разные машины, поскольку подобные вещи случаются чересчур часто.

– Тебе придется сходить за ним. Прости, мне очень жаль. Оставь ее, где лежит.

Ева вытащила коммуникатор, чтобы доложить о произошедшем.

– Что происходит? Что случилось?

– Сэр, прошу вас, вернитесь, пожалуйста, в свою комнату. Это…

Она бы его не узнала. Да и как она могла его узнать? Он был всего лишь пятнышком в ее жизни, промелькнувшим больше двадцати лет назад. Но она догадалась по тому, как он побледнел, увидев женщину без сознания на полу в коридоре, что это не кто иной, как Бобби Ломбард.

Ева прикрыла дверь номера четыре-пятнадцать, оставив лишь узенькую щелочку, и стала ждать.

– Зана! О господи, Зана!

– Это просто обморок и больше ничего. С ней все будет в порядке.

Он опустился на колени, взял руку Заны, стал поглаживать и похлопывать ее, как делают люди, когда чувствуют себя беспомощными.

Крепкий, отметила Ева, сложен, как игрок в американский футбол. Сильный и надежный. Волосы цвета соломы, аккуратная короткая стрижка. Все еще мокрые, и до нее донесся запах гостиничного мыла. Он не успел донизу застегнуть рубашку и не заправил концы внутрь.

И опять перед мысленным взором Евы вспыхнуло воспоминание. Он тайком приносил ей еду, вспомнила она. Она это забыла, как забыла и его самого. Но это было: он иногда тайком проносил в ее комнату бутерброд или печенье, когда ее в наказание оставляли без ужина.

Он был радостью и гордостью свой матери, ему многое сходило с рук.

Они не были друзьями. Нет, друзьями они не были, но он не был с ней жесток.

Поэтому она присела рядом с ним и положила руку ему на плечо.

– Бобби.

– Что? Кто…

У него было грубоватое квадратное лицо, а глаза – светло-голубые, как джинсы, выцветшие от многочисленных стирок. Ева увидела, как смятение в его глазах сменилось узнаванием.

– О мой бог, ты же Ева, да? Вот мама обрадуется! Зана, очнись, детка. Мы вчера слишком много выпили. Может быть, она… Зана, милая?

– Бобби…

Двери лифта открылись, из них выбежал администратор.

– Что происходит? Кто…

– Молчать! – рявкнула Ева. – Ни слова. Бобби, посмотри на меня. Там в комнате твоя мать. Она мертва.

– Что? Нет, этого не может быть! Боже милостивый, да она просто неважно себя чувствует. Главным образом жалеет себя. Заперлась там и дуется с пятницы.

– Бобби, твоя мать мертва. Я тебя очень прошу, забери свою жену и возвращайся в номер. Подождите там, пока я не приду поговорить с вами.

– Нет. – Зана застонала, но теперь Бобби, не отрываясь, смотрел на Еву, его дыхание стало прерывистым. – Нет! Нет! Я знаю, она тебя расстроила. Знаю, ты, наверно, не рада, что она приехала, я пытался ей объяснить. Но это же не причина говорить такие ужасные вещи!

– Бобби? – Прижав руку ко лбу, Зана попыталась сесть. – Я должно быть… О боже, боже. Мама Тру! Бобби!

Она обвила его шею руками и разразилась рыданиями.

– Отведи ее в номер, Бобби. Ты ведь знаешь, чем я занимаюсь? Ну, тогда ты понимаешь: я тут обо всем позабочусь. Мне очень жаль, но я прошу тебя: возвращайся в свою комнату и подожди меня.

– Что случилось? – Слезы навернулись ему на глаза. – Ей стало плохо? Я не понимаю. Я хочу увидеть маму.

Ева поднялась на ноги. Иногда другого способа просто не существовало.

– Убери ее, – приказала она, кивнув на Зану. – Не надо ей видеть это еще раз.

Когда он немного отодвинулся вместе с Заной и прижал ее голову к своему плечу, Ева осторожно приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы Бобби смог увидеть все, что нужно.

– Там кровь. Там кровь. – Он закашлялся и встал на ноги, держа в объятиях свою жену. – Ты это сделала? Это ты с ней это сделала?

– Нет. Я только что пришла, а теперь я собираюсь сделать свою работу и выяснить, что здесь произошло и кто с ней это сделал. А ты возвращайся к себе и подожди меня.

– Не надо нам было сюда приезжать. Я ей говорил. – Бобби начал рыдать, вторя жене, пока они, привалившись друг к другу, брели по коридору к себе в номер.

Ева вернулась обратно.

– Похоже, зря она тебя не послушала.

Лифт возвестил о своем прибытии скрежетом и лязгом. Оглянувшись, Ева увидела двух полицейских в форме, прибывших по вызову. Один из них показался ей настолько знакомым, что она кивнула в знак приветствия.

– Билки, верно?

– Так точно. Как дела?

– Для нее – хреново. – Ева указала подбородком в сторону открытой двери. – Будьте наготове. Сейчас мне принесут полевой набор. Я была тут по личному делу, и мой… – Ей до ужаса не хотелось говорить «мой муж», когда она была при исполнении. Но как еще можно сказать? – Мой… ну, в общем, муж пошел за ним к машине. Мою напарницу сейчас разыскивают. Сын и невестка убитой – дальше по коридору в номере четыре-двадцать. Я хочу, чтобы они там и оставались. Можете начинать опрос соседей, когда… – Она замолчала: лифт опять остановился на четвертом. – А вот и мой полевой набор, – добавила Ева, увидев, что из лифта выходит Рорк. – Все, начинайте опрос. Жертва – Ломбард Труди из Техаса.