Законы высшего общества - Арина Холина

В ванной Настя долго исследовала свои глаза, вдруг ставшие больше, глубже и ярче. Тело после холодного душа покрылось мурашками и было прекрасно — упругая смуглая кожа, мускулы и аппетитные пухлости в нужных местах. В ней всегда было много женского — пышные бедра, круглая грудь, твердый, но очень сексуальный животик.

Можно ли все это променять на Галю?

Стоп. Она не будет уподобляться одной из тех истеричек, что сначала заманивают мужчину в кровать, а потом приковывают его наручниками к себе и пилят вопросом: «А что дальше?» Может, дальше — ничего. Может, он ей надоест уже через неделю.

Невозможно предугадать.

Если бы она знала, чего ждать от отношений с мужчиной, то запатентовала бы это знание и получала бы огромные дивиденды.

— Ну, я поехала, — сказала она, вернувшись в комнату.

Максим лежал на диване совершенно голый, курил и попивал коньяк.

— Ты охренительно красивая, — заявил он.

— Это ты охренительно красивый, — улыбнулась Настя, сгребла в сумку сигареты, черные очки и зажигалку.

Он подошел к ней, прижал к столу, и все началось снова. Было неудобно, но она почти не замечала этого.

И после вот этого, третьего, раза в голове закрутились уж совсем неприличные вопросы вроде: «А с Галей у тебя так же?»

Надо бежать.

Вместо этого Настя очень быстро напилась, они поставили старый диск «Роллинг Стоунз» — единственное, что не было упаковано в коробки, и устроили танцы.

Выплясывая под «Удовлетворение», Настя сложилась пополам и расхохоталась — все это выглядело, как чистой воды безумие! Настя, в трусах и его майке, Максим в джинсах на голое тело, оба пьяные в лоскуты, где-то там, в Медведково, его ждет жена, Насте, по идее, надо хотя бы открыть сценарий десятисерийного телефильма, а они в таком вот видоне вытанцовывают под старый добрый рок.

Наконец он ее отпустил — они еще долго целовались у порога, и счастливая, хоть и не желающая это признавать, Настя по стеночке пошла домой.

— Драсте, насокольники мне за рубле стопсят… — пробормотала она таксисту и едва сдержала истерический смех.

Хороша, нечего сказать! Как же можно было так напиться?

Рухнув на заднее сиденье — таксист, жмот, все-таки потребовал двести, она согласилась (Настя не удержалась от громкого хохота), увидела свое отражение в окне с двумя сигаретами — оптическая причуда, но она-то решила, что совсем сошла с ума, и прикурила одну сигарету за другой.

В подъезд она в прямом смысле слова заползла, чем страшно ажитировала охранника, который довел ее до квартиры, отпер дверь и держал Настю, пока та выпутывалась из босоножек.

Глава 10

Предчувствия ее одолевали самые нехорошие.

Настя уже с полчаса бродила вокруг телефонов, размышляя — позвонить или не стоит Гарику.

Гарик, ее сосед, жил справа от входа в парк и был каскадером — выполнял трюки на мотоциклах. Кроме того, он был запасным вариантом — Настя обращалась к нему, когда рядом не оказывалось ни одного подходящего мужчины.

Гарику было тридцать, и он был холост, так как не признавал семейную жизнь. У него даже не оказывалось постоянной девушки — если не считать Настю, с которой они так или иначе встречались уже года три-четыре.

Вот прямо сейчас Гарик понадобился Насте для тестового задания: если ей с ним будет хорошо, значит, в Максима она не влюблена.

А в последнем она сильно сомневалась.

Проснувшись на следующий после грехопадения день, Настя кое-как справилась с похмельем, приняла ванну и поняла, что по всему ее телу бегут мурашки — стоит только попробовать на вкус его имя, произнести про себя «Максим». Его пальцы, нежная кожа с тыльной стороны руки, мягкие русые волосы, голубые глаза с желтым ободком, влажные после душа крылья носа, мускулистые щиколотки — все это было с ней, возбуждало практически вкусовые галлюцинации.

Надо убедиться.

К тому же он не звонил.

А Настя в первый раз за много лет вела себя как девочка — девочка не могла позвонить сама, и не потому, что робела, а потому, что там, рядом с телефоном, затаилась Галя.

— Гарик? — спросила Настя.

— Кто это? — поинтересовался вежливый Гарик.

— Это Настя, — вздохнула она.

— А, Настюха, привет! — обрадовался он.

Если она сойдет с ума, то выйдет замуж за Гарика и родит ему троих детей.

Одна ее приятельница, нежный цветочек из замечательной семьи знаменитых на весь мир медиков, так и поступила — вышла замуж за автомеханика, который ремонтировал ее «БМВ».

Ясное дело, приятельнице рвануло башню, но она вроде выглядела счастливой. Первый раз счастлива была она, а не ее родственники. Ее матушка имела обыкновение вмешиваться в жизнь дочери: одобрять, запрещать, решать, куда та поедет отдыхать и с кем ей дружить, — это длилось до тридцати одного года, пока Лена не рассталась с банкиром, с которым встречалась пару лет, и не поехала чинить «БМВ».

Настя еще удивлялась, как банкир выдержал целых два года. Лена все время его поучала, пичкала «здоровыми» обедами, которые заказывала в спортклубе, звонила раз двадцать на дню с вопросом «Пупсик, ты соскучился?» и постоянно говорила, как много она для него делает.

Но вот когда Лена подсела на клизмы, банкир сбежал. Настя и сама была в шоке. Она зашла в прекрасную, в стиле арт-деко банкирскую ванную и увидела на почетном месте, в душевой, настоящую кружку Эсмарха — гадкую, резиновую, розовую.

— Что это еще за чудище? — хохотнув, поинтересовалась она, в блаженной уверенности, что кружка — некое приспособление для полива цветов, забытое домработницей.

Но Лена без тени улыбки изложила свою новую философию — жизнь человека напрямую связана с тем, сколько дерьма оседает на стенках кишечника. От подробностей того, что происходит через неделю колонотерапии и что именно можно встретить в унитазе, Настю замутило, но, как выяснилось, самое страшное пришлось пережить банкиру, который жил с этим месяц и только что не геморрой себе придумал, дабы избежать адских мук.

С уходом банкира Лена вроде что-то поняла, но, как оказалось, превратно — решила, что это не с ней что-то не то, а с мужчинами. И нашла Костю, с которым все было «то», кроме черных ногтей, интеллекта сыроежки и непроходящей гаражной вони, которой он благоухал даже после бани.

Видимо, работники гаража до того привыкают к особой машинной грязи, что не представляют себя без налета минерального масла или еще какой автомобильной дряни.

Но Гарик был всего лишь каскадером, так что, слава богу, мылся не просто гелем для душа, а гелем «Жиль Сандер».

Гарик примчался через час, готовый к употреблению — намытый, надушенный, в свежей майке и только что не с эрекцией.