Духовный мир - Григорий Дьяченко

Вообще анестезия посредством хлорала прекрасно демонстрирует роль нервной системы, как регулятора тепла и защитника организма против чрезмерного нагревания и охлаждения. Когда нервная система парализована, то невозможна никакая регуляция. Но такая отдышка бывает и центрального происхождения, как это мы видели по отношению к центральной дрожи и такому же отделению пота. Если, в самом деле, вместо перемены во внешней среде мы каким-либо образом нагреем кровь, напр. усиленным бегом то мы увидим что когда температура повысится, (у собак весьма точно до 41,7°) то появится отдышка; последняя не зависит от периферических нервов потому, что среда осталась той же. Очевидно, согретая кровь возбуждает нервные центры и вызывает отдышку.

Природа, кажется, поставила еще один аппарат, чтобы помочь первому, когда он становится недостаточным. Чаще всего, при обычных условиях существования, рефлекторная одышка является достаточной; но, если, несмотря на этот способ охлаждения, организм согревается и доходит до опасного состояния, тогда начинают действовать нервные центры и производят еще большее ускорение дыхания. Есть два способа действия на нервные центры: во 1-х раздражении чувствительных нервов и во 2-х изменение температуры самой крови.

Ускоренное дыхание производит охлаждение потому, что каждое дыхание содержит известное количество воды в парообразном состоянии. Эта вода, испаряясь, понижает температуру, и кровь, приносимая легочными венами в левое сердце, заметно охлаждена. Каждое выдыхание охлаждает пропорционально тому количеству воды, которое оно содержит. Это количество, благодаря устройству легкого, имеющего такую обширную поверхность для испарения, почти равно тому количеству, которое насыщает воздух при 35°.

Поэтому количество воды пропорционально количеству выдохнутого воздуха; и, если допустить, что все дыхания равны, то придем к абсолютно точному выводу, что охлаждение тела пропорционально ритму дыхания. Я мог бы цитировать много опытов, но ограничусь только двумя.

Если поместить согретое и быстро дышащее животное на чувствительные весы, то оказывается, что вес его быстро уменьшается, и этот потерянный вес может быть отнесен исключительно на количество воды, выделенное легкими. Посредством взвешивания можно определить количество тепла, теряемого вследствие такого выделения воды. Другой эксперимент заключается в том, что собаке закрывают рот и выставляют ее на солнце. Таким образом она не может быстро дышать, так как для этого воздухоносные пути должны быть совершенно свободны. Такая собака с закутанным ртом (если внешняя температура повышена), через 1/2 часа погибает от чрезмерного нагревания, потому что она не могла охладиться посредством испарения воды.

Итак, мы можем теперь составить себе общее представление о защите организма против холода и тепла, которою обладают только животные теплокровные, и которая заключается в поддержке внутренней температуры неизменной.

Прежде всего, есть пассивная защита посредством кожи, плохо проводящей тепло, особенно, если она покрыта густой шерстью, или имеет толстый подкожный жировой и слой.

Затем животное может по произволу увеличивать, или уменьшать лучеиспускание.

Так как последнее есть функция поверхности, то животные с большею поверхностью (относительно своего веса) должны производить больше теплоты, чего они и достигают благодаря своей возбудимой нервной системе, управляющей этими переменами.

Против холода животное борется посредством дрожи, т. е. непроизвольной мышечной работы.

Против тепла оно борется испарением воды, которое, смотря по анатомическому устройству, происходит на поверхности кожи или легких; появляются рефлекторная или центральная отдышка, рефлекторное или центральное отделение пота. Так удивительно защищено теплокровное животное, и регулирование настолько совершенно, что наши лучшие физические аппараты только с трудом могут сравниваться с ними. (Извлеч. в сокращ. из кн. Шарля Ришэ: «Самозащита организма», Спб 1895 года, стр. 18-35).

b) Травматизм.

Всякое живое существо подвержено травме (ранениям). Следовательно, ему необходимо энергично охранять себя от этой причины разрушения и смерти. И оно, действительно, одарено удивительными средствами защиты против травматизма.

Мы их подразделим на предохранительные, непосредственные и последовательные.

Предохранительный способ может быть только психической природы, потому что для предвидения необходим интеллект. Рефлекторный механизм работает непосредственно после раздражения, но, чтобы предвидеть и предупредить, необходимо иметь ум.

Мы, конечно, не будем здесь трактовать о защите, как последствии сознательного явления предусмотрительности, но только о проявлениях инстинктивной, самопроизвольной защиты, свойственной всем особям одного вида, не зависящей ни от воспитания, ни от воспоминания. Хотя непроизвольная и для всех общая, она все – таки явление психическое, предполагающее интеллект.

Исследуя инстинктивные ощущения, вызываемые в нас предметами и существами, мы можем образовать два класса: ощущения притяжения и отталкивания.

Здесь мы будет иметь в виду только последние ощущения, потому что дело идет о защите против врагов; они могут быть сведены к одному типу – чувству страха. Страх или боязнь, предупреждает о грозящей нам опасности.

Страх вызывается незнакомыми, опасными предметами, пока к ним не привыкнешь. Лошадь, собака, даже человек пугаются, когда пред ними появляется предмет которого они до того никогда не видели. Есть, однако, известные, хорошо нам знакомые предметы, которые тем не менее вызывают в нас чувство страха. Это прежде всего опасные животные. Вот напр., инстинктивная боязнь, которую внушают змеи (и похожие на них животные) почти всем млекопитающим и птицам! Если в клетку обезьяны поместить змею, то обезьяна проявит все признаки сильнейшего страха. Это, пожалуй, рефлекс но психический, потому что для его происхождения необходим сложный умственный акт.

Одним из видоизменений чувства боязни является чувство отвращения, которое, обнаруживаясь по отношению к опасным животным, еще чаще относится к растениям и ядам. Правда, страх и отвращение часто совпадают – и ужас испытываемый некоторыми лицами при виде жабы или паука, заключает в себе столько же страха, сколько и отвращения.

Я только позволю себе сблизить с чувством страха другое инстинктивное чувство, которое предохраняет нас от возможных опасностей – это головокружение; но страх относится обыкновенно к одушевленным предметам, головокружение же к неодушевленным.

Легко понять, каким образом оно является нашим охранителем. Головокружение делает ходьбу совершенно невозможной; дальнейшее приближение к опасности, или к тому, что нам таковым кажется, является невозможным и мы таким образом оберегаемся от самих себя. Я полагаю, что, не будь этого чувства головокружения, случаи падений и опасных случайностей были бы гораздо чаще.

Что касается страха, то он иногда парализует, иногда, напротив стимулирует, возбуждает. То он препятствует приблизиться и подвергнуться опасности, то, наоборот возбуждает силы у охваченных страхом людей.

Головокружение, отвращение, или страх, все эти инстинктивные реакции охраняют нас от опасностей и заставляют нас быть благоразумными. По видимому, природа хотела оберегать нас от самих себя и для нашего спасения внушить нам непобедимые чувства.

Первым результатом травмы является увеличение всех сил живого организма, позволяющее ему сопротивляться нападающему врагу.

Но, если раздражение слишком сильно и переходит меру, если, например дело идет о слишком страшном враге, против которого борьба невозможна, тогда все аппараты парализуются. Сердце, вместо ускоренной работы, замедляется и даже останавливается; зрачок расширяется; артериальное давление падает; дыхание задерживается; химические процессы доводятся до минимума. Происходит род задержки жизни, которая и спасает субъекта от последствий слишком сильного травматического возбуждения, так что есть степени боли, которые не могут быть преодолены и, когда дело доходит до них, то выгоднее временное прекращение жизни, нежели продолжение такого опасного состояния.

Здесь-то действие рефлекторного аппарата и предшествует непосредственной защите. Но, как бы оно важно ни было, психический прибор церебральный, присоединяющийся к работе рефлекторного аппарата спинномозгового, имеет еще более важное значение. Эта психическая функция самозащиты и, именно, непосредственной – есть чувство боли.

Чувство боли заключается в том что всякое сильное возбуждение нерва чувствительной сферы вызывает в центрах сознания неприятное, тягостное чувство; как будто не желаешь подвергаться его дальнейшему действию, но и не решаешься его презирать. Можно предположить, что всякое слишком сильное раздражение нервов опасно для нормального продолжения жизни. По этому, следовало бы, чтобы организм предупреждался об опасности.