Преодоление христианства - Владимир Авдеев

Далее с придирчивостью следователя автор трактата раздирает преступления великих пророков на основании все тех же «священных» писаний. В заключение Аноним в духе современного последователя одной из альтернативных религий задает правомерный вопрос: «Кто же посмел говорить в подобных выражениях о Божьем законе?» И сам отвечает на него: «Остаются еще свидетельства тех, кто не принадлежит к иудейской или христианской церкви».

Шедевром же интеллектуального и вместе с тем страстного протеста, без сомнения, является «Антихристианин» Фридриха Ницше. Отечественные исследователи его творчества, особенно кичащиеся своей непредвзятой точкой зрения и высокой нравственностью, предпочитают обходиться обтекаемыми фразами, когда речь заходит об этой работе. Хотя Ницше из всех философов был, пожалуй, самым честным человеком именно в вопросе христианства, ибо только он мог с такой самоотверженной нордической смелостью замахнуться на почти две тысячи лет «священной истории». Эпилог этой книги звучит как победный клич гладиатора, прозревшего от мучительно трудной победы:

«Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви самое страшное обвинение, какое когда-либо звучало в устах обвинителя. Она для меня худшая из вех мыслимых порч, она обладала волей к самой ужасной, самой крайней порче. Христианская церковь не пощадила ничего и испортила все, каждую ценность она обесценила, каждую истину обратила в ложь, всякую прямоту — в душевную низость. Попробуйте еще говорить о ее благой „гуманной“ миссии! Устранять беды не в ее интересах, она жила бедами, она нуждалась в бедствиях, чтобы утвердиться навечно…»

И поныне христианская церковь не сменила целей и средств. Святые отцы все так же собираются обманывать нас и нещадно эксплуатировать закованную догмами душу. За двадцать веков кошмарной лжи уже можно сделать окончательные выводы, чтобы не питать соками своих человеческих страстей гадкую гидру великой иллюзии «спасения».

Очнитесь от спячки, смотрите — это сказано в двадцатом веке:

«Делать вывод, что Библию может читать кто угодно, было бы вредным заблуждением».

«Церковь по самой своей природу — неравноправная организация, она включает в себя две категории лиц: пастырей и стадо. Только иерархия направляет и руководит… Что касается толпы, то ее обязанность страдать, быть ведомой и послушно выполнять приказы тех, кто ее направляет».

Отбросим суетные сомнения прочь, станем столь же предельно честными, как великий северный певец Бога Диониса — Ницше, скажем «нет» всему этому извращению. Христианство, равно как и все формы монистического сознания, раскрашенного атрибутами черного религиозного карнавала, нуждаются в физическом уничтожении.

Теперь, глядя на звезды и помня обиду наших древних Богов, мы понимаем, что час настал. Гигантский монстр Однобожия весьма уязвимое чучело. Один хороший прицельный удар в солнечное сплетение — политический догмат о Единственности и оно рассыплется в прах, ибо до сих пор это искусственное сооружение держалось лишь силою коварства касты, возмечтавшей править миром. Развяжем руки, распеленаем души, освободим ум — и поражение жрецов Однобожия будет полным.

Люди, присмотритесь, у Вас совершенно никудышный Бог. Его давно пора менять, ибо далеко с ним Вы не уйдете. Даже вечное спасение — это всего лишь станция пересадки на том грандиозном маршруте, что ожидает впереди. Вы спаслись, положим, а что дальше? Вы думали когда-нибудь об этом? После спасения жизнь будет продолжаться, а вы даже не готовы к мысли об этом, потому спасение Ваше будет равносильно гибели. Не слушайте глупых басен о рае и аде: их никто даже не собирался строить, ведь вполне достаточно того, что Вы мечетесь, как угорелые, при мысли о них.

Отрекаясь от Единого Бога, не бойтесь угодить в лапы к Единому дьяволу, ибо это продукт той же системы, изобретение тех же коварных мстительных лжецов. Единый Бог нужен лишь затем, чтобы приучить Вас к мысли о Едином дьяволе, и что оба, таким образом, имеют виды на постоянное жительство в Вашей душе.

«В средние века и до начала XVIII столетия веру в Бога считали неотделимою от веры в дьявола; и кто не верил в последнего, того поэтому уже называли атеистом: мы видим, что это не было так абсурдно».

Задумываясь о Боге, всякий раз Вы в болезненном нетерпении ожидаете трагедии — так вас научила монотеистическая религия и астеническое искусство тех, кто просто не умеет свободно жить. Но трагедии не будет. Если Вы перешагнете через чучело Единого Бога, произойдет невиданное превращение. Смелее в путь за пределы догм, законов, утопий. Они изобретаются лишь затем, чтобы грамотно и методично повязать Вас по рукам и ногам.

Итак, грядет Великое Преодоление.

Сбрасывайте с себя путы занудных писаний, взмывая вверх, и еще долго на зависть и удивление всем на фоне вечернего неба будут видны габаритные огни Вашего «неопознанного летающего объекта», только ими и указывающего непросвещенному взгляду обывателя, что Ваш дерзновенный полет — это не кошмарный мираж, а детище рук человеческих и его могучего свободного духа. Вы, подобно сказочному снаряду занебесных пришельцев, движетесь с паранормальной скоростью назло тупоумному закону земного притяжения. Но что с того? Ваш полет необычен лишь для тех, кто вызубрил сей никчемный закон. Поэтому огни, которые Вы специально включили, чтобы указать, что выбросили все школьные учебники и движетесь по собственным законам. Никаких аварий не будет, это Ваш обычный полет, каких предвидится еще великое множество.

Вы преодолели закон, написанный в школьном учебнике, и потому теперь летите свободно, как Вам хочется, не спрашивая больше ни у кого «высочайшего соизволения».

Христианская литература устроена архиэлементарно на функциональном уровне. Она непременно вначале изображает физические и духовные борения индивида, переступающего высший закон, а как результат — совершающего грехопадение, и через преступление, под воздействием наступившего раскаяния, вновь попадающего на крюк к этому закону. Толстой, Достоевский, Камо — сотни писателей, сотни убеждений, но матрица везде одна… Вот здесь-то мы и поймаем моралетворца за руку, ибо тут кроется верный вывод из этой мучительной нравственной чехарды людей, чей мозг непоправимо обезображен христианством.

Поймите раз и навсегда, что Вы не «раб Божий», но закадычный друг Богов. Затем смело, не озираясь по сторонам, нарушайте выдуманный писаный закон и…

…при этом не совершайте никакого преступления, грехопадения, не кайтесь атавизмы христианского догмата не сумеют поймать Вас в свои тенета.

В самом деле, ну не глупец же Вы нарушать ЧУЖОЙ закон, чтобы потом непременно содеять СВОЕ преступление. Что за банальная логика? Вы преступили чужой закон, чтобы жить как вздумается и, подобно Моисею, изобрести свой собственный. Единый Искуситель подстерегает за углом выдуманного закона всех, кто уверовал в Единого Всемогущего Творца. Но Вы-то теперь твердо знаете, что оба они не более чем сказочные персонажи, а покаяние — это волчья яма, которую изобрели, чтобы оставить Вас наедине со своей глупостью. Все проще простого, как видите, и мировая христианская теология, рассыпавшаяся по свету табунами многотомных писаний, осталась с носом.

Прошу Вас, путь свободен…

Вот Вы преодолели Единого Бога, обманули Единого дьявола, и теперь вы не «раб Божий», которого гоняют хлыстом на каторжные работы морали, а свободный человек, нанимающий сам себе Богов по контракту.

Чем больше Богов — тем лучше. Этой простой истины свято придерживались античные люди, когда еще были крепки своими патриархальными устоями. Чем больше Богов, чем больше, а главное разнообразнее, их сила ввиду вечно существующей конкуренции за Вашу бессмертную душу. Не бойтесь, если Вас обступят с разных сторон черти, ибо чем больше они числом, тем легче противостоять и им. Всегда можно перессорить их друг с другом и выйти сухим из воды, абсолютно сухим, так что даже станет жалко этих нерадивых рогатых тварей.

Не верьте в Единого Бога, и Единый дьявол уберется сам собой, ибо ему нечего будет делать. Продавайте свою душу сколько угодно — ее никто не возьмет, ибо, свободная, она никому, кроме Вас, не нужна.

Христианское монистическое мировоззрение в сущности подобно оптическому фокусу, и в том его слабость: в нем все рано или поздно сходится в одном, несомненно, ярком, но уязвимом истонченном луче света, на который боязно взирать, ибо он может переломиться в любой момент. В то время как языческий пантеизм являет собою необъятный плотный световой поток Божественности, в котором можно купаться и впитывать его до бесконечности, будучи твердо уверенным, что не постиг его широкого многоцветного смысла.