Училка - Марина Львова

— Про которую ты забыл. И это в благодарность за все мои хлопоты, — раздался с площадки шутливый голос. У входной двери стояла Оксана Дмитриевна и с укоризной покачивала головой. — Разве так поступают заботливые мужчины?

— Ну не ворчи, мне так не терпелось показать Анастасии Григорьевне квартиру. Что мы стоим? Проходите.

Настя нерешительно вошла в прихожую. В квартире пахло свежей краской и лаком.

— Вот смотрите. Тут три комнаты. Конечно, ремонт делался без учета того, что в доме будет жить ребенок, но это поправимо. Нужно только решить, где будет удобнее…

— Как?! Неужели ты решишься здесь что-нибудь менять? Опять все ломать? После стольких трудов? — с притворным ужасом воскликнула Оксана Дмитриевна. — Здесь все так хорошо продумано.

— Почему нет? Если в этом возникнет необходимость. Что вы скажете, Анастасия Григорьевна?

— Может быть, вы мне объясните, в чем дело?

Валерий Петрович недоуменно посмотрел на Настю. Оксана Дмитриевна подняла свои выразительные глаза к потолку, как бы говоря: «Я же тебя предупреждала, что с этой особой ничего путного не выйдет».

— Я хотел, чтобы вы посоветовали, где удобнее всего разместить девочку. Когда делался ремонт, я не предполагал, что в квартире будет жить ребенок, поэтому мне требуется совет профессионала.

— Ну что же, я с радостью готова вам его дать. — Настя скинула туфли и прошлась по коридору, открыла ближайшую дверь.

— Здесь гостиная, как видите, в квартире Валерия Петровича сделали евроремонт, — тоном терпеливого доброжелательного экскурсовода, разговаривающего с дилетантами, объясняла Оксана Дмитриевна.

На ее губах, словно приклеенная, застыла улыбка. Почему мужчины бывают настолько близоруки? Ведь видно невооруженным взглядом, до чего фальшивы и забота и внимание этой Оксаны Дмитриевны. Ее единственная забота сейчас — защитить собственные интересы, доказать, что в этой цивилизованной, но такой бездушной квартире, словно сошедшей с картинки модного журнала, просто нет места для маленькой девочки. Настя шла по квартире и представляла себе, как на этих идеально чистых белых стенах появятся следы, оставленные маленькими сладкими ручками.

— Вы зря сняли туфли, покрытие на полу легко чистится. В этой квартире все предназначено для комфортной жизни. Как говорится, удобства и красота — для нас, а не мы ради удобства и красоты, — любезный голос Оксаны Дмитриевны, в очередной раз указавшей Насте на ее ошибку.

«Интересно, каким бы тоном она заговорила, оставь я грязные следы на светло-бежевом ковре. Сама она туфли переодела, войдя в квартиру». На ногах Оксаны Дмитриевны красовались изящные кожаные лодочки на низком каблуке, менее всего они напоминали домашние тапочки. Не похоже, чтобы эта женщина уже завоевала свое место в этой роскошной квартире, она еще только борется за него. Уверенная в себе женщина, приходя домой, расслабляется и отдыхает, ей никому и ничего не надо доказывать. А Оксана Дмитриевна выглядела, «словно лошадь в сборе», есть такое выражение у лошадников, чтобы описать состояние коня во время выступления по выездке. За несколько минут всадник и его конь собраны и напряжены до предела, они движутся по четко огороженному пространству, выполняя сложные фигуры, под взглядами восхищенных зрителей и строгих судей. За сравнительно короткое выступление они выкладываются до предела и бывают измотаны, как после скачек на длинную дистанцию.

«Да, голубушка, ты боишься сделать неверный шаг, тебе нужно во всем угождать своему кумиру, доказывать свою незаменимость, демонстрировать расположение и заботу, ты не можешь допустить ни одной ошибки, так как страшно боишься потерять этого мужчину, а он к тебе почти равнодушен».

— Ну как? Как вы считаете, где будет удобнее всего разместить девочку?

Настя очнулась от своих размышлений и повернулась к Валерию Петровичу:

— Думаю, в этой комнате ей будет удобно.

— Но это же рабочий кабинет! Валера, ты не можешь отказаться от самого необходимого. — Оксана Дмитриевна поспешила вмешаться в разговор.

Валерий Петрович слегка нахмурился и почесал указательным пальцем переносицу.

— Оксана, компьютер можно поставить и в спальне. Анастасия Григорьевна, что, по-вашему, еще нужно изменить в комнате?

— Необходимо переставить диван подальше от окна, а письменный стол подвинуть к окну, так будет светлее.

— Это нарушит целостность композиции…

— Но обеспечит необходимые удобства ребенку, вы сами говорили, что удобство и красота должны служить человеку, а не наоборот, — решительно прервала своего оппонента Настя.

Валерий Петрович ничего не сказал, только с легкой улыбкой переводил взгляд с одной женщины на другую.

— В таком случае решено. Можно забрать Марианну уже сегодня, не правда ли, Оксана?

— Да-да, конечно, но ты собирался отдохнуть после такого длительного перелета, неделя выдалась для тебя такой напряженной, мой дорогой. Тебе нужно беречь себя. — Голос Оксаны Дмитриевны звучал нежно и заботливо, она подошла сзади и обняла Валерия Петровича, но Насте было видно, как недобро блеснули ее глаза. — Лучше сделать это завтра, мы посвятим девочке целый день.

— Ерунда, дети ложатся спать рано, я лягу сегодня спать пораньше и прекрасно отдохну. Анастасия Григорьевна, машина сейчас отвезет вас домой. Марианна прекрасно доедет с водителем. Завтра вечером мы с вами созвонимся и уточним детали. Договорились?

Настя кивнула и направилась в коридор, где, с вызывающим видом поглядывая на Оксану Дмитриевну, надела туфли, взяла свою сумку и, попрощавшись, пошла к выходу. Всю дорогу она думала, как ей уговорить Марианну ехать к отцу, но девочка, узнав, что ее повезут на машине, даже и не спорила. Она торопливо собрала необходимые вещи и без возражений села в машину, на прощание помахав рукой Насте, стоящей у двери подъезда.

Вечером в комнату Насти зашла Калерия Андреевна. Настя сидела за столом, подперев голову руками, перед ней лежала открытая книга.

— Пойдем попьем чаю, так тихо стало, даже не верится.

— Спасибо, мама, не хочется.

— Не нужно переживать. Ты сама прекрасно знаешь, что ребенку будет лучше с родным отцом, дети забывчивы по природе, они быстро все забывают — и добро и зло, увлекшись чем-то новым и интересным. В этом и состоит прелесть детства. Ей было хорошо с тобой, но она без сожаления ушла. Не расстраивайся, дети легко адаптируются, это дает им шанс приспособиться и выжить. Не переживай, если она забудет тебя, главное, что ты сделала добро. А память, она всегда коротка.

Калерия Андреевна вышла из комнаты, а Настя еще долго сидела над книгой, глядя в расплывающиеся буквы и молча глотая наворачивающиеся слезы.