Можно любить и лысых - Фредерик Дар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За мной следуют все мои помощники. Все трое. Берю, выпятив живот, открывает шествие, будто пробивая дорогу в толпе. Пино держится от него справа, Матье - слева. В руках Матье держит документы, которые он подготовил с особым знанием дела, с ловкостью и блеском.
Да, собрались все, такие непохожие друг на друга. Они чинно восседают в гостиной, выдержанной в оранжевых тонах: Бебер Поташ, страховой агент в черном костюме и сиреневом галстуке, словно глашатай траура, Людо, тощий и незаметный в костюме из черно-серой фланели, Элеонора, перекрасившая волосы в минорные тона, в скромном коричневом костюме "тайер" и с зеленым платочком на шее. В ушах у нее потрясающие серьги в виде миниатюрных попугайчиков на качельках. Позже подходит и Роберт Песон, очень неловкий и подавленный роскошью нашего салона.
Согласно нашему плану, сверкающие свежестью секретарши - Клодетта и Мариза - обносят всех скотчем, что несколько разряжает обстановку. Считаю, что нервное напряжение не нужно, лучше сразу же создать непринужденную обстановку.
Я всем пожимаю руку, как видный деятель, пришедший последним - этого требует моя роль на данном совете. У меня внимательный взгляд, немного резковатые, скупые жесты, я задаю любезные вопросы, на которые, обычно, не принято отвечать, например: "Счастлив вас видеть. Надеюсь, вы легко нашли наше агентство?" и т. п.
Меблировка в гостиной следующая: огромный диван на двенадцать мест по всей стене полукругом, разбросанные в кажущемся беспорядке кресла, мраморный столик, очень практичный, если разбивать о него крутые яйца, и за ним - три кресла, типа "Кноль". Может быть, комната кажется загроможденной, но это не так - она слишком обширна для этого.
Я сажаю свое тело в кресло за столом, мои ассистенты - Матье и Пино садятся по бокам. Его светлость Берю выбирает себе кресло среди гостей, чтобы удобнее было вздремнуть.
Теперь надо отметить положение гостей четверо из окружения Кри-Кри Луизетта, Бебер, Людо и Элеонора - уселись на диван. Представитель страховой компании - в одно из кресел. Напротив него разместился Песон.
Такова обстановка.
Я кладу руки на мраморный столик. Забавно: зачем в гарнитуре оказался этот стол, которому место в мясном магазине, в качестве прилавка; ведь дерево - значительно теплее и более благородно.
Забавно и то, что я чувствую себя до некоторой степени в шкуре Старика. Я тот, кто решает и командует, кому смотрят в рот.
- Мадам, месье... Черт возьми, не хватает звоночка и стакана воды, а самое главное - орденской ленточки в петлице.
- Я собрал вас здесь, чтобы поставить все точки над "i" - всем тем, что произошло. Мои сотрудники и я лично собрали большое количество фактов по делу Бордо. Полагаю, что теперь можно вынести определенное решение.
- Неужели? - восклицает Ляфонь, который, считая себя важной персоной, вставляет свое слово.
- Да, господин генеральный директор.
- И нам придется оплатить страховку?
- По моему мнению: нет.
Его вздох нельзя описать, его надо слышать. Чем-то напоминает открывание газового крана.
Набираю воздуха, чтобы голос звучал чище и яснее.
- Видите ли, - объясняю я своей аудитории, - если резюмировать эту ужасно кровавую историю, то без сомнения, это - прежде всего - история любви.
- Как - любви? - переспрашивает Берю, испуская при этом сильный запах чеснока. Перед этим он сожрал два фунта арлезианской колбасы.
- Да, дорогой мой, любви! Любви страстной, безумной - любви шекспировской!
- Провались ты, стоя! - бормочет Берю, тем самым излагая общее мнение.
Легким жестом предупреждаю его, чтобы не мешал, если не хочет быть выставленным за дверь, чего он, кстати говоря, заслуживает.
- Видите ли, - снова обращаюсь к своей аудитории. - Все именно так, как я сказал.
Берю внял моему предупреждению, поэтому достал свой неразлучный швейцарский нож и ковыряет им в зубах.
- С самого начала должен вас предупредить, что Кристиан Бордо покончил жизнь самоубийством! Может быть, вы этого не знаете?
Алексис Ляфонь не способен петь в хоре, ибо считает себя солистом, поэтому, пока все присутствующие вскакивают с мест и хором вопят: "Самоубийство?!", он несколько раз повторяет за мной: "Самоубийством?"
Я чувствую, что его изумление перерастает в обоснованную радость.
- Да, месье Ляфонь, именно так. Я беру на себя смелость утверждать это, и знаю об этом не я один.
Бебер захлебывается и издает невнятный звук. Я улыбаюсь ему.
- Не волнуйся, парень. Кристиан поделился с тобой своей бедой, и вы придумали эту инсценировку убийства вместе. Ты был его поверенным, единственным его другом. Полагаю, что помог ты ему, потому что любил его. Ты создал миф о телефонных угрозах, чтобы подготовить почву для знаменитого второго июня.
Бебер отворачивается. Он краснеет, как мак, вареный омар, мантия кардинала, спелый томат, петушиный гребень, мулета тореадора и знак Почетного Легиона.
Я пожимаю плечами.
- Это не так важно, бедный Поташ, как проступки других.
Я обвожу всех пронизывающим взглядом. Присутствующие становятся похожими на свежеизготовленных манекенов. Такими же холодными, скованными, подобно мраморному столу, за которым сижу.
- Но, - продолжаю чрезвычайно веско и значительно, - не будем начинать с деталей. Выложим на стол основные карты, изучим их и оценим.
- В этом чрезвычайном деле, господа, - продолжаю я, - которое, в некоторой степени, является вагнеровским самоубийством (до этого я говорил "шекспировское", но в данном случае хватает места для любых эпитетов), надо прежде всего учесть два обстоятельства: женитьбу Кристиана Бордо и его неполноценность. Последнее было самым невыносимым - Кристиан Бордо являлся импотентом! И знаете ли, в чем было дело? Несколько лет назад он перенес тяжелейшую операцию, после которой лишился своих половых органов!
Все потрясены.
- Дело было не пустячным. Пять лет назад Бордо заболел раком, почему и вынужден был пойти на операцию. С этого момента его жизнь превратилась в мучение. Само состояние евнуха может довести любого человека до неврастении, но особенно - любимца публики, талантливого красавца, каким был Кри-Кри. Его окончательно сгубила любовь к жене. Да, мои дорогие, перехожу я на лирический тон. - Он сходил по ней с ума. Сначала Валерия отнеслась ко всему мужественно, но настал момент, когда молодость и природа предъявили свои требования. Она влюбилась в красивого американца, который отбывал в Европе воинскую службу. Это был Стив Флип!
Все присутствующие испускают изумленный стон, но я продолжаю:
- Это была связь, полная страсти, и Валерия потребовала развода. Я предоставляю вам самим, мадам и месье, судить о горе и отчаянии Кристиана Бордо. В его болезни наступила передышка, слава росла от картины к картине, его хвалили и обхаживали. Его засыпали цветами, золотом, почестями. Да!
Но импотент, евнух... Он лишался той, которую любил больше жизни. Не знаю, каковы были отношения в этой семье, но точно знаю, что Кристиан Бордо согласился на развод. Валерия могла выйти замуж за американца, от которого забеременела. Но в этот момент бумеранг судьбы обернулся против бедной женщины и поразил ее сердце. Властелин ее мыслей, отец ее будущего ребенка бросил ее и влюбился в девушку из Бельгии, которая привлекла его своей молодостью, невинностью, и, вероятно, другими достоинствами северной девственности. Что сделала Валерия? То, что делают потерпевшие аварию автомобилисты. Она отправилась в гараж, то есть, к своему бывшему супругу.
Вероятно, это далось ей не просто. Она хотела, чтобы муж-евнух дал имя ребенку, отцом которого быть не мог. Это - вершина человеческой любви, вершина самопожертвования. Видимо, Кристиан простить смог, но признать ребенка своим? Нет!
Меня обрывают чьи-то рыдания. Это не выдержала и заплакала юная Луизетта. И она не одинока в своей скорби. Берю тоже прослезился. Бебер скромно сморкается, но так, чтобы было незаметно.
- Может, сделаем перерыв, господа?
- Нет, нет, - отвечают те, кто всхлипывает, остальные просто качают головами.
Приходится продолжать, хотя, если рассказывать о чете Бордо подробнее, не хватит и ночи.
- Кристиан Бордо сделал жене довольно коварное предложение: тихо уехать за границу и там произвести на свет ребенка. От Валерии требовалось скрыть, что она станет матерью, и обделать усыновление младенца так, чтобы по этому поводу никогда не возникали никакие домыслы и предположения. На этих условиях он соглашался вновь жениться на ней.
Оскорбленная женщина согласна на все. Валерия выполнила все требования. Она уехала на остров клуба, в который входила, и там родила ребенка. Затем стала подыскивать симпатичного папашу. Он находится среди вас. Вот он!
Я указываю на Роберта Песона, еще более лысого, чем когда-либо.
Затем достаю копию акта об усыновлении и демонстрирую ее присутствующим.