Золотая ветвь - Галина Романова

Ночь принесла с собой холод. Наутро на камнях выпала роса, которую девушка слизала языком. Все тело ее болело от усталости, локти и колени были изодраны в кровь, голова кружилась. Но мысли сквозь туман просачивались совершенно ясные – совсем близко сородичи и спасение. Она должна дойти, во что бы то ни стало должна, иначе она так и умрет на этих камнях.

Ласкарирэль поползла вперед. Сил, чтобы идти, у нее уже не оставалось, но она упорно цеплялась за камни и кустики камнеломки, карабкаясь вверх по склону. Стоит ей перевалить через хребет, и она увидит своих. Правда, возможно, там их и нет – легионеры разбили лагерь, переночевали и утром двинулись дальше. Но она сможет покопаться в углях кострищ – вдруг да отыщется что-то съестное. Тогда ей легче будет продолжать путь.

Девушка ползла, не чувствуя странного запаха, который вставал ей навстречу. Впрочем, носом она и не могла его учуять, а сила сейчас покинула молодую волшебницу, полумертвую от усталости.

От заливавшего глаза пота, упавших на лицо волос и слез, ничего не видя вокруг, она все-таки смогла перевалить через горный хребет, но когда стала спускаться, уставшие руки и ноги отказались ей служить, и девушка кубарем покатилась вниз. Падая, она ударилась обо что-то и ненадолго потеряла сознание.

А когда пришла в себя и приподнялась, осматриваясь, ужас пробрал ее до костей и на миг пробудил все чувства и мысли. Она даже смогла вскочить и отступить на несколько шагов, уперевшись спиной в какой-то камень.

Склон представлял собой поле боя. Битва, должно быть, произошла только вчера – разбросанные там и сям обнаженные тела эльфов еще не начали гнить. Но вокруг шныряли мелкие зверьки-трупоеды, а на камнях и ветках нескольких кедрачей сидели вороны и грифы. Падальщики взлетали с трупов, спугнутые появлением живого существа, но потом возвращались к прерванному занятию.

Склон ущелья был усыпан телами павших. Пронзенные стрелами, разрубленные топорами и мечами, трупы эльфов были повсюду. Тел их противников не нашлось ни одного, но девушка и не искала. Она была слишком поражена и подавлена увиденным. Все ее надежды рухнули, обратились в прах. Она была единственным разумным существом и – более того! – единственным живым эльфом на многие лиги вокруг. А это значило, что шансов на спасение у нее нет. Как нет и сил, чтобы идти дальше.

Издав отчаянный крик, Ласкарирэль рухнула на камни, теряя сознание.

А очнулась она от того, что ее довольно непочтительно и больно тыкали чем-то острым в бок.

Девушка невольно вздрогнула и вскрикнула, когда кончик чего-то острого проткнул ее кожу, и почти сразу над нею раздался пронзительный визг. Затем кто-то отчаянно залопотал и тут же вокруг застучали маленькие ножки. Сразу двое или трое неизвестных существ заговорили разом, перебивая друг друга и явно зовя остальных.

Ласкарирэль открыла глаза и пошевелилась, приподнимаясь на локте. Уже одно то, что здесь есть разумные существа, придало ей сил. А то, что наречие этих существ оказалось знакомым, и вовсе стоило того.

Спускался вечер, и низ ущелья был залит сизым полумраком, но тут, на склоне, еще было достаточно светло. Последние лучи уходящего солнца освещали все ту же безрадостную картину побоища, но теперь между трупами двигались и двуногие обитатели этой местности. Лохматые карлики, закутанные в шкуры крыс и шакалов, вооруженные копьями и кривыми ножами, суетились среди трупов, с отвратительной деловитостью срезая с них куски мяса и заворачивая в сшитые из тех же шкур мешки. Несколько крупных серебристо-серых зверей, таких же лохматых, как их хозяева, терпеливо стояли, ожидая, пока их навьючат страшным грузом. Именно по этим зверям Ласкарирэль и опознала дворхов.

Горные карлики обитали в пещерах, ютясь там, где не станет жить ни одно живое существо. Они питались всем, что попадется под руку, не брезгуя и телами погибших сородичей. Каннибализм для них был обычным явлением. Своей цивилизации у полудиких дворхов не было. Они практически не умели обрабатывать металлы и пользовались только камнями, которые шлифовали с поразительной ловкостью. Их копья и ножи были каменными, но отточенными до остроты стальных клинков. Единственными существами, которых они приручили и использовали в своих целях, были белые пещерные волки. Дворхи ездили на этих зверях, цедили их молоко для своих детей, пряли их шерсть, а из шкур умерших зверей шили одежду. В то же время они, как и все дикари, охотно вступали в контакт с цивилизованными народами, но лишь для того, чтобы использовать исследователей в качестве источника мяса, а их вещи забирали и находили им применение в нехитром хозяйстве. Гномы отлавливали молодых дворхов и приручали их, используя в качестве рабов на тяжелых работах. И единственными разумными существами, с которыми дворхи поддерживали хоть какую-то видимость нормальных отношений, были пресловутые орки. Именно из-за их «дружбы» с орками послушницам-Видящим и рассказывали об этих существах. И даже заставляли учить их грубое примитивное наречие.

И сейчас Ласкарирэль слушала и понимала, о чем лепечут эти любители падали.

– Она живая! Живая! – выкрикивали дворхи, прыгая вокруг нее.– Свежее мясо! Сладкое мясо! Хорошее мясо!

– Прочь! Уйдите! Оставьте меня! Пошли вон! – закричала она, когда дворхи, побросав падаль, стали сжимать вокруг нее кольцо.

– Говорящее мясо! – Карлики приостановились. В их примитивных мозгах это не укладывалось. Ведь, кроме орков, с ними практически никто не разговаривал. Они просто не знали, что остальные живые существа (кроме диких зверей и волков, разумеется!) как-то общаются между собой.

– Это говорящее мясо!

Дворхи больше не пытались проткнуть ее копьями, но собрались вокруг эльфийки, сомкнув кольцо. Подошедшие последними вели на поводках пещерных волков. При одном взгляде на морды этих зверей, испачканные в крови, девушке стало дурно. Пока их нагружали, волки подкреплялись мясом ее погибших сородичей.

– Э,– самый сообразительный дворх принялся толкать остальных,– этот такой же, как эти! – Он указал на разбросанные повсюду тела.– Он из них!

Это заявление было встречено бурей эмоций. Кто-то приволок отрубленную голову эльфа, и все стали сравнивать их между собой. Ласкарирэли вновь сделалось дурно. Когда голову эльфа сунули ей буквально под нос, она отвернулась, и ее стошнило, но из пустого желудка вылилось только немного желчи, оставив едкий привкус во рту.

– Он такой же! – сравнив, заверещали дворхи.– Он один из них! Надо взять его с собой! Будет запас свежего мяса!

– Нет! – сообразив, чем ей это грозит, встрепенулась Ласкарирэль.– Нет!