Имоджин - Джилли Купер

Имоджин вдруг очнулась от громкого хохота Джеймса, закончившего свой рассказ.

— И попугай сказал: «Кама Сутра лжец. Понимаете? Кама Сутра лжец».

Имоджин, догадавшись, что в этом была вся соль рассказа, тоже засмеялась с некоторой натугой. Матт наполнил бокал Джеймса. Ивонн грозно сверкнула на Матта глазами.

— Пожалуйста, не надо. Я считаю, что ему достаточно. Знаешь, Джамбо, ты не сможешь делать во Франции ежедневные пробежки.

— Давай еще, — сказал Матт, подложив на блюдо Имоджин мяса и картофеля.

— Ой, мне больше нельзя.

— Можно. Давай, пока не лопнем. Кому же здесь кроме нас? — И он выложил из глубокого блюда на свое все, что там оставалось.

Ивонн весело улыбнулась Имоджин.

— Я слышала, вы работаете в библиотеке.

«О, Господи, — подумала Имоджин, — теперь она за меня возьмется».

— Да, — произнесла она набитым ртом.

— Я когда-то любила читать, — продолжала Ивонн, — но теперь у меня на это нет времени. Мне приходится читать массу бумаг из Главного управления для Джеймса. Хотя у меня есть тетка, которая читает по четыре романа в день. Мы все называем ее книжным червем.

И она перешла к долгому и невыразимо утомительному описанию читательских привычек и литературных вкусов своей тетки.

— Кому-то надо накрыть ее зеленым сукном, — прошептал Матт, наклонившись, чтобы наполнить бокал Имоджин.

Рассказав наконец все что можно про тетку, Ивонн заметила:

— Вам повезло, что у вас не такая работа, где надо следить за фигурой.

Имоджин, покраснев, отодвинула в сторону картофелину, которую собиралась съесть.

— Я был бы счастлив постоянно следить за фигурой Имоджин, — спокойно сказал Матт.

— Я тоже, — плотоядно добавил Джеймс. Подошел старший официант и положил руки Матту на плечи.

— Все в порядке, месье О'Коннор?

— Formidable[8]. — сказал Матт, перейдя на беглый французский.

— Моя форель была просто восхитительна, — сказала Кейбл, оставившая большую ее часть на блюде.

У Имоджин пояс врезался в желудок. Она пожалела, что съела так много. Ресторан был пуст, если не считать их стола. Матт заказал кофе.

— Мне не надо, — сказала Ивонн. — Я не засну, а завтра нам долго ехать.

— Я бы выпил изрядную порцию коньяка, — сказал Джеймс с вызовом.

— Браво, — сказал Ники.

— Ни к чему спускать сразу все наши деньги, Джамбо. Всем спокойной ночи, — объявила Ивонн, поднимаясь из-за стола и вытаскивая упирающегося Джеймса.

— Пошла отсыпаться, — сказал Матт.

— Сука, — добавил Ники.

— Когда едешь в отпуск компанией, — сказал Матт, — надо, чтобы в ней был козел отпущения, на котором каждый мог бы вымещать свое скверное настроение и на него же жаловаться. Миссис Эджуорт полностью отвечает этим условиям.

После ужина они пошли прогуляться по городку. Небо теперь сверкало звездами, а внизу, у реки, воздух был напоен запахом таволги.

Имоджин и Ники шли позади других.

— Прелестная луна, — вздохнула Имоджин.

— Не в первый раз вижу, — сказал Ники. Он обнял ее за плечи. Она сквозь свитер чувствовала тепло его тела. Вдруг он замедлил ход. Вероятно, он все же мог увести ее на какую-нибудь окольную тропу, на путь наслаждений. Но он остановился только для того, чтобы прочитать афишу, сообщавшую о предстоящем теннисном матче.

— Они меня тоже приглашали участвовать. Но сумму предложили недостаточную, да и в теннисной лиге очень не любят, когда кто-то проводит слишком много показательных встреч.

Имоджин преисполнилась смирения. Какое право имела она на то, чтобы вообще находиться здесь рядом с такой звездой? Впереди них в свете уличного фонаря заблестела светлая шевелюра Матта.

— Как у тебя отношения с Маттом? — спросил Ники.

— О, прекрасно. Он такой приятный.

— Ты права. Она тоже забавная девица.

— В каком смысле? — осторожно спросила Имоджин.

— Никогда не знаешь, что она может выкинуть. Не то что ты, мой ангел, ты вполне предсказуема.

— Я тебя люблю, — прошептала она, по-детски дотрагиваясь до дерева.

— Это отлично, если не считать того, что у нас постоянно все расстраивается. Не обращай внимания, у нас впереди еще целых две недели.

Он поцеловал ее в макушку. Ночь была очень теплая. Имоджин старалась отогнать от себя мысль о том, что тогда, в июне, он, одержимый желанием, наверняка увел бы ее в какое-нибудь укромное местечко чужого поля и предался с ней страстной любви, не придав никакого значения другим.

В последнее время я держусь недостаточно независимо, с грустью подумала она и тут же на себя разозлилась. В Йоркшире она без конца паниковала и трусила от того, что он старался овладеть ею, теперь же ей было не по себе из-за того, что он этого не делает. Ее отец, по крайней мере, был бы такой его осторожностью доволен. Возможно, Ники просто выжидает, чтобы не спугнуть ее.

Впереди них вяло колебались бедра Кейбл, которая шла рядом с Маттом. Имоджин пожалела, что так много съела за ужином. Ей хотелось бы быть такой же высокой и стройной, как ее тень.

Перед входом в гостиницу Матт без какой бы то ни было неловкости обнял Кейбл и крепко ее поцеловал. Ники последовал его примеру с Имоджин, но, когда она во время этого открыла глаза, то увидела, что он смотрит через ее плечо на Кейбл с Маттом.

— Сладких тебе снов, дорогая, — сказал Матт, неохотно расставаясь с ней. — Я бы хотел отъехать в десять, у нас дальняя дорога.

В номере Имоджин, быстро раздевшись, нырнула в постель. Было уже далеко за полночь, но ей не доводилось видеть, чтобы кто-то так долго готовился ко сну, как Кейбл, которая в несколько приемов снимала с лица краску, втирала в кожу питательный крем, причесывалась, проверяла лак на ногтях, делала какие-то долгие и сложные упражнения и при этом щебетала без умолку.

— Какое облегчение, что Матт не стоит над душой и не погоняет, — сказала она, намазывая себе вазелином ресницы и, поскольку рядом не было мужчин, одаривая Имоджин своей чарующей роковой улыбкой. — Ночь без секса — это, действительно, облегчение.

Имоджин заворачивалась в грубые простыни, боролась со сном, пыталась сосредоточиться на «Тристраме Шенди» и не слишком зло смотреть на Кейбл.

— Господи, какая жесткая постель, — сказала Кейбл, когда наконец легла рядом с Имоджин. — Надеюсь, это путешествие не очень тебя расстраивает?

— Нет, все замечательно, — робко сказала Имоджин, тронутая вниманием Кейбл.

Та, однако, немедленно вернула разговор к своей особе.

— Помню, как я первый раз приехала во Францию по обмену. Мне тогда было пятнадцать лет. Я была в полном ужасе. Я ехала ночным поездом в третьем классе, можешь поверить? Там еще был противный мужчина с длинными ногтями на мизинцах. Он, как только занял место, сразу же начал мазать себе волосы какой-то синькой. А когда мы погасили свет, вздумал со мной заигрывать. А на нижних местах лежали две монашки. Я так его укусила, что он чуть не дернул за стоп-кран. Что ты на это скажешь? — И она рассмеялась.