Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ломпатри, – тихонько обратился к нему Гвадемальд, так, чтобы никто больше их не услышал. – Пойдёшь на полночь по Стольному Волоку и вскоре выйдешь к развилке. Бери вправо и к следующему дню снова окажешься на распутье. Там тоже выбирай стезю, ведущую направо. Всё время иди направо. Через ещё три дня окажешься в долине. Она выведет тебя в Амелинскую пущу. Там кругом болота, но у твоего спутника дельные карты – вы не заплутаете и, надеюсь не потонете. Или иди так, или обратно в наш стольный град тем щекотливым путём, о котором мы толковали давеча. Другого не дано.
Он пришпорил своего коня, но через миг снова осадил его и глянул на Ломпатри.
– Если же вздумаете идти иным путём, господин, – продолжил Гвадемальд уже громко, – пеняйте на себя. К Сколу советую не приближаться. В форт на перевале тоже не стоить ходить. Тот, кто им руководит – мой и ничей больше. Деревни обходите стороной. Настоящее проклятье Скола – это не разбойничьи набеги. Этой провинцией правит либо безумие, либо волшебство. Упаси вас свет разговаривать с местными жителями. Их рассудок блуждает в лабиринте. Будете с ними общаться – окажетесь там же. Зараза расползается по этой земле, как мыши по кладовой, где нет котов. Если же встречи с местными не избежать, не вздумайте отвечать на их вопросы. Они не имеют смысла.
– Как вопросы могут свести с ума? – спросил Ломпатри.
Гвадемальд не ответил. Он пристально всмотрелся в лицо Ломпатри, будто бы искал в нём признаки какой-то болезни. Отвернувшись, он снова ударил коня по бокам. Его дряхлая кобыла трусцой побежала по едва-заметному волоку, прочь из ненавистных Дербен.
Войско Гвадемальда загремело железом доспехов и заскрипело колёсами тяжёлых обозов. Толпа стала медленно вытягиваться в длинную череду людей, следующую за своим господином. Безмолвно, опустив головы, люди зашагали прочь, оставляя красную палатку на растерзание холодному осеннему ветру.
– Неужели вопросы могут свести человека с ума? – спросил Ломпатри неизвестно кого, глядя на тёмные спины уходящих воинов. – Разве в этом есть хоть какой-то смысл?
Ломпатри с некоторое время думал об этом, но потом, усилием воли, отбросил странные мысли. Никто и ничто не завладеет его рассудком. А нуониэль никогда не вспомнит того, что случилось несколько недель назад.
Перед тем, как вылить на себя традиционный утренний ушат холодной воды, Ломпатри последний раз глянул на вереницу удаляющихся людей. «Караван гробов», – подумал Ломпатри, и направился к своей скрипучей повозке.
Глава 5 «Именем короля»
Пятеро крестьян ползали на карачках по холодной земле, и что-то выискивали среди мшистых кочек. Они аккуратно опускали колени в серый мох, проверяли, во что упираются их локти, перебирали пальцами тугой лишайник и всматривались в землю столь пристально, что даже не заметили скрипучей телеги, подкатившей совсем близко.
Перед путниками раскинулся обычный дербенский вид. Деревенька, рассыпавшая косые хатки на седом холме прямо за ползающими крестьянами, навивала уныние: домишки обветшали, плетни завалились, грядки скрыл зачахший пырей. Крайние срубы осели в землю по самые крыши. Были и пожарища, заставляющие своими чёрными пятнами представлять огонь, ужас, хаос и слёзы. Белые печи, очищенные дождём от гари, как кости сияли на солнце посреди чернеющих обломков прерванной жизни.
Откуда-то появился пастушок в драной рубахе и потёртых лаптях. На голове у него сидела невероятных размеров шляпа из соломы. За собой он вёл корову с торчащими во все стороны костьми и вспучившимся от голода брюхом. Увидев путников, пастушок будто в землю врос. Глядел он на незваных гостей такими пустыми глазами, что казалось, у его коровы во взгляде больше мысли, чем у него самого. Ломпатри и Закич, как обычно, ехали верхом. За ними шли две вьючные лошади и ещё одна, что тянула телегу. Там, среди скарба, расположились Воська и Нуониэль. Все путники устали от холодного ветра и косого солнца, ползущего над горизонтом, и готового вот-вот скрыться за далёкой горной грядой. От земли тянуло предвечерней прохладой. Ноги в стременах мёрзли, а плечи под косыми солнечными лучами покрывались испариной.
Пастушок бросил свою корову и побежал с дороги на луг, где пятеро ползали на карачках в непонятных поисках. Он коснулся одного из крестьян и указал на путников. Уже через миг все крестьяне поднялись с колен и вперили взоры в столь дивное диво: изгнанный рыцарь, его коневод, старый слуга и ветковолосый попутчик.
Некоторое время обе компании, крестьяне и путники, стояли и глядели друг на друга.
– Это простой народ, – сказал Закич рыцарю. – Чтобы здесь сладить, нужны особые дарования.
Закич выкатил вперёд и, подняв руку, крикнул селянам:
– Сил в помощь!
Те не ответили. Один из них шепнул что-то пастушку, и тот рванул вверх по холму в деревню. Остальные тихонько попятились назад, готовые в любую секунду засверкать пятками.
– Стой уже! – осадил рыцарь Закича. – Твоими дарованиями только посадным девкам головы кружить. Воська, пойди ты.
Воська спрыгнул с телеги и босиком засеменил по острой траве к крестьянам, тихонько отступавшим к деревне. Вероятно, приняв старого слугу за такого же простолюдина как и они, деревенские замешкали и решили всё же дождаться посланника. Несколько минут они толковали. Слуга рыцаря чесал затылок, пожимал плечами и махал в сторону телеги. Тот с кем он вёл беседу, поглаживал бороду и лоб, указывал куда-то далеко на север, потом на юг. Вскоре, на холме появились ещё люди. Они глядели вниз прячась за домами, редкими деревьями и уже потерявшими листву кустами смородины. Переговорщик от крестьян вдруг стал оглядываться по сторонам, как будто бы высматривая кого-то. Заметив пастушка, который оставил корову в поле, а сам стоял теперь наверху на холме у одной из сгоревших хат, крестьянин-бородач выругался. Пастушок спешно спустился к бородачу и получил от того затрещину. Переговорщик отчитал мальца за то, что тот оставил корову без присмотру. Пришлось пастушку отправиться за животным. А Воська перекинулся с крестьянином-бородачом ещё парой слов и засеменил обратно к своему хозяину. Крестьяне же поспешили обратно на холм в деревню.
– Не серчайте, господин, – сказал подбежавший к телеге слуга, тяжело дыша, – простые люди, пугливые. Много бед вытерпели. Не знают, как встречать господ надобно. Растолковал я, что к чему и теперь всё будет в порядке. Поедемте
