Звездолет «Иосиф Сталин». На взлет! - Владимир Перемолотов

Учитывая, что темп набора студентов в Институт народов Востока в связи с этим не увеличился, предполагаю, что планируемое Советами мероприятие состоится в самое ближайшее время».

Письма оказались короткими, всего чуть более половины листа, отпечатанного на «Ремингтоне», но для мистера Вандербильта они значили больше самых толстых томов!

Все, что он знал о замыслах большевиков, все, о чем догадывался, наконец-то свелось в одну точку. Не отводя глаз от письма, миллионер подтянул к себе «Атлас мира». Книга сама раскрылась на закладке «Британская Индия», где всю верхнюю часть листа полного формата занимало коричневое пятно Гималаев. Ведя пальцем по горным вершинам, миллионер бормотал:

– Кайлае? Шиша-Панта? Чо-Айя? Саграматка?

Его взгляд метался от одной горной вершины к другой. Что ж, новости не самые приятные, однако многое проясняющие. Вот она, большевистская тайна! Вот он секрет, за который не жалко никаких денег. Большевистская стартовая площадка!

Он почти забыл о госте, а преподобный Бакли умильно смотрел на него поверх круглых очков и ждал главного – момента, когда чек с пожертвованием перекочует из руки мистера Вандербильта в его руку, а потом и в бумажник. Рука дающего качалась в привлекательной близости, но все ж не так близко, как того хотелось бы священнику.

Увидев свое отражение в очках гостя, мистер Вандербильт смял свою радость. Этот человек мог бы ему помочь…

– Так вот о пожертвовании… Разумеется, вы вправе потратить его как вам будет угодно, – медленно сказал мистер Вандербильт. – Но вы не должны забывать, что не у всего в этом мире имеется продолжение.

Рука преподобного Бакли, протянутая к чеку, дрогнула. Он все понял правильно. Финансовая помощь миллионера Теософскому обществу должна быть обставлена какими-то условиями. Что ж. Это не страшно. Это даже очевидно… Если уж сама основательница Общества, госпожа Блаватская, допускала прием пожертвований, то и им, ее ученикам и последователям, надлежит действовать в том же духе, не нарушая сложившихся традиций.

– Мне бы хотелось, чтоб часть этого пожертвования…

Жертвователь остановился, словно прислушивался к чему-то происходящему в глубине самого себя или, возможно, к таинственному голосу, звучащему в голове.

– …значительная часть пожертвования была направлена на защиту старинных теософских святынь.

Он вновь замер, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– …например, горы Джомолунгмы. Мне хотелось бы, чтоб теософское общество присоединило свой голос к голосам тех, кто предупреждает мир о святости этого места для всего цивилизованного человечества.

Преподобный Бакли замер.

– Вообще-то число теософских святынь невелико…

Миллионер разжал пальцы, и чек, наконец, оказался в его руке. Преподобный посмотрел, не поверил, подслеповато прищурился и, чтоб убедиться, что не ошибся в числе нулей, поднес бумагу к глазам. Это был не просто чек. Это был король чеков!

– …но Джомолунгма, безусловно, самая почитаемая из них. Госпожа Блаватская особенно выделяла и так же, как и вы, понимала ее важность для мирового порядка. Я думаю, мы сумеем привлечь внимание мировой общественности к нашей святыне…

САСШ. Вашингтон

Апрель 1928 года

Мистер Вандербильт стоял на невысокой трибуне, украшенной гербом САСШ, глядя на конгрессменов, пришедших выслушать его.

Лица людей были знакомы, их фотографии часто мелькали в газетах – благородные лица с аристократической бледностью и родословной от «Мэйфлауэра», соседствовали тут с апоплексического вида телами стоимостью в сотни миллионов долларов, числящих в недавних собственных предках предприимчивых фермеров, удачливых золотоискателей или расторопных бандитов.

Председатель комиссии ударил по столу деревянным молотком, призывая к тишине. Шум возмущенно взлетел вверх и обернулся неясным бормотанием. Конгрессмены негромко переговаривались, поглядывая на трибуну.

– Господа! Прошу тишины!

Тише не стало, но лица повернулись к председательствовавшему. Он еще раз ударил молоточком по столу и поднял его вверх, сразу став похожим на дирижера.

– Сегодня перед нами выступит мистер Реджинальд Вандербильт. Он прокомментирует материалы, которые вам были розданы накануне.

Вандербильт поклонился с трибуны. Понимая, что настоящей тишины ему не дождаться, он начал, надеясь, что интерес к его словам все-таки заставит их замолчать:

– Господа! Мое сегодняшнее обращение к вам – попытка частного лица обратить внимание Правительства на процессы, которые происходят в Советской России. Вас уже ознакомили с материалами, и вы, я надеюсь, оцените серьезность вызова, который бросают большевики Западной цивилизации!

Это было заходом заготовленной речи, но у конгрессменов такое не проходило. Его тут же перебили.

– Это ваши газетные статьи вы называете серьезным вызовом? Не смешите нас! Для начала мы должны разобраться – вызов это или простая газетная утка, – прозвучал чей-то голос. – Уважаемому председателю комиссии не надо придумывать новых проблем, когда перед нами стоят совершенно конкретные задачи…

Конгрессмен слегка поклонился председателю и повернулся к Вандербильту.

– Если принять ваши слова за правду, то это и впрямь чревато прямым конфликтом с большевиками… Не идеологическим, а политическим и военным. Но правда ли это? Нужны прямые доказательства подготовки к агрессии!

Он тряхнул папкой с бумагами так небрежно, что стало понятно – ничего серьезного конгрессмен от Нью-Мексико там не углядел.

– Донесения ваших шпионов, неизвестно кем написанные статейки… Ваши собственные впечатления от ваших статеек и шпионских сообщений… Цитаты из Маркса… При желании эти материалы можно интерпретировать как угодно.

Это противник, понял миллионер. Это не просто один из тупых дураков, что не слушал праотца Ноя и плохо кончил, а кто-то из тех, кто смеялся и отговаривал других.

– Например? – не сдержался миллионер.

Конгрессмен ухмыльнулся. Не усмехнулся, а именно ухмыльнулся.

– Например, поисками Ковчега праотца нашего, Ноя….

Вандербильт вздрогнул.

– Или пути в загадочную Шамбалу… Или пропавшего золота инков…

Миллионер не остался в долгу.

– Вы правы. Извращенный ум может интерпретировать это еще более экзотически. Например, ваш ежеутренний интерес к биржевым котировкам дурак может объяснить желанием тренировать память!

Вандербильт гордо вскинул голову.

– К сожалению, не только у меня, но и у Правительства есть сведения о том, что большевики и Коминтерн интересуются самыми высокими вершинами планеты.

По его губам пробежала ироничная улыбка.

– Интерпретировать это, вы правы, можно по-всякому, включая сюда интерес большевиков к высокогорному туризму или исследованию атмосферы… Ваша же задача – увидеть в обычном необычное, за простыми и объяснимыми поступками увидеть формирующуюся угрозу американскому образу жизни. Вы не верите мне? Отлично! Проверьте меня! Я не прошу у вас ничего другого!

– Чем бы большевики там ни интересовались, это все так далеко от Америки и так смехотворно несерьезно, как и их причитания о Мировой Революции…

Холодное бешенство скользнуло по лицу миллионера, искривив губы. Они не понимали. Не понимали, потому и не боялись.

– Конгрессмен, а вы слышали что-нибудь о Циолковском?

Тот наклонил голову к плечу. Он был демократом, и нынешнего президента республиканца недолюбливал.

– Поляк? Мы поддерживаем Польшу!

Вандербильт отмахнулся от фразы. Это было не главным.

– Может быть…

– Что значит «может быть»? – искренне удивился оппонент. – Это часть нашей внешней политики! Санитарный кордон вокруг красной России…

– Может быть, он и поляк. Сейчас это советский ученый, предложивший идею ракетных поездов.

Сенатор пожал плечами. Потом в глазах его забрезжило понимание, но не успел задать вопрос. Вандербильт сказал:

– Его работы позволяют…

– Вы действительно верите, что большевики собрались на Луну? – перебил его конгрессмен. За его невольной невежливостью скрывалось изумление.

Миллионер, не оценив тона, кивнул.

И тут он засмеялся… Постепенно, заражаясь его весельем, захохотали почти все. Демократов по традиции в комиссии было больше, и они задавали тон. Республиканцы вели себя тише, но и им ничто человеческое было не чуждо, сдержанно улыбались забавному утверждению.

– У них нет денег на борьбу с голодом в собственной стране. Чтобы выжить, они распродают царские сокровища, а вы говорите о захвате Луны!

– Большевики на Луне это не самый скверный вариант… Большевики над Вашингтоном и Нью-Йорком – это куда хуже…

Зал его не слышал – продолжал хохотать. Вандербильт, не выдержав, грохнул кулаком по трибуне и воздел руки вверх: