Вожак (СИ) - Летова Мария

— Откуда? — бросает он. — Завела между кормёжками Даура?

Оборачиваюсь, выбрасывая вперёд руку и показывая ему средний палец.

Он усмехается, откидываясь на спинку кресла. Расслабленный и очень довольный.

Ненавижу!

— Не бей посуду. Это не поможет… — летит мне в спину, когда вылетаю в приёмную, напугав секретаря и охранника, который терпеливо ожидает на диване.

Я возбуждённая, злая, растрёпанная и…невероятно живая…

Ненавижу…

Ненавижу его!

Глава 22

Чёрт бы всё побрал!

Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт…

— Что думаешь? — раздаётся прямо над моим ухом вежливый вопрос.

Чёрт бы побрал ЕГО!

Чёрт бы его побрал!

— Я бы купила такую. — Говорю, ткнув бокалом шампанского в картину, которую разглядываю уже десять минут.

Чёрт бы побрал его всего!

— Она не продаётся. — Мягко замечает мой собеседник. — Это Шагал.

— Он был сумасшедшим? — бормочу я, делая глоток.

— Нет, авангардистом, — тихо смеётся Кемран и весело добавляет. — Хотя, все гении немного сумасшедшие. Ты не слышала про Шагала?

Смотрю в его лицо, повернув голову.

Кемран…он…своеобразный.

Высокий и жилистый. Черты его лица угловатые, очень резкие. Нос с горбинкой, острый подбородок, тёмные брови и голубые глаза. Но…от него веет благородством. Достоинством. Потомственным. И ещё…спокойствием…

Он улыбается, с искренней заинтересованностью ожидая моего ответа.

— Нет. — Говорю я, глядя в его глаза. — Это плохо?

— Это…необычно… — откашлявшись, говорит мужчина.

Отворачиваюсь, глядя на странный холст.

Да уж…гений. Сын нашей постоялицы рисует нечто подобное. Может быть, у него великий талант?

Ультрасовременный выставочный зал полон людей.

Приглушённый свет распределяется так хитро, чтобы приковывать взгляды к великим полотнам…в которых я ничего не понимаю…

— Его взгляд на живопись очень импонирует французам… — просвещает меня мой собеседник. — Он и сам любил Париж тридцатых…

Я не понимаю, зачем согласилась на эту встречу. Я отказалась от ужина. Но, Кемран настойчив.

Просто, вернувшись домой, я не могла найти себе места!

Тина уехала, и я просто…я не знала, куда себя деть!

Металась по дому, пугая Даура…

Мой сын всегда чувствует моё настроение. Мой сын очень умный в свои шесть месяцев. И очень спокойный. Тина называет его "мой джентельмен". Она нашептывает ему, будто он не…не…господи…не Джафаров!

Фати велела мне уйти “куда хочешь.”.

Просто выгнала меня из дома!

Закрыв глаза и тряхнув головой, я прерываю Кемрана:

— Я никогда не была в Париже. Я нигде не была.

Он замолкает, а я продолжаю, посмотрев на него:

— Спасибо за этот вечер, но мне пора домой.

Он хмурится, с беспокойством вглядываясь в моё лицо.

Я не стану строить из себя кого-то другого! Я всё о себе знаю! А он…принял меня за другую…за мной нет ничего, кроме денег и позорного брака…

Разворачиваюсь и быстро ухожу, сунув ему свой бокал.

Он нагоняет меня в гардеробе. Молча забирает из моих рук шубу, помогая одеться.

Позволяю, потому что мне всё равно.

— Я тебя отвезу. Я верну тебя домой, как и забрал. — Убеждённо объявляет Кемран.

— Как хочешь, — говорю ему.

Всю дорогу мы молчим, а когда я хочу выйти у ворот своего дома, он хватает меня за руку чуть выше локтя и говорит:

— Мира, я знаю, что многих девочек воспитывают…изолированно…я сам противник этого. В тебе мне нравится абсолютно всё. Мы можем заняться тем, чем ты захочешь. В следующий раз…

Оборачиваюсь, вглядываясь в его глаза.

Он терпеливо ждёт. Ни к чему меня не принуждая. Его энергия успокаивает. В ней обещание "я позабочусь о тебе, если только захочешь быть со мной…".

Этот мужчина…он такой…безопасный. О таком муже мечтает каждая девочка и женщина. Даже я мечтала о таком…пока ОН не пришёл в наш дом…

Чёрт бы всё побрал!

— Поцелуй меня… — прошу его тихо, не боясь и не стесняясь этой просьбы.

После всего, что случилось со мной утром, я просто сама не своя.

Его взгляд тяжелеет. Он смотрит на меня секунду, потом подаётся вперёд, и бережно обнимает моё лицо ладонью. Касается моих губ своими. Замирает, не пытаясь больше ничего предпринимать. Это так…правильно…если бы он попытался быть…напористым, я бы выскочила из этой машины, как пробка…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дышу тихо, погружаясь в себя…

Что я чувствую?

Закрываю глаза, сдерживая слёзы.

Я не чувствую абсолютно ничего!

Я ничего не чувствую!

Есть на свете только один мужчина, который рвёт мою душу в клочья, сводит меня с ума, целует как одержимый и мучает, мучает, мучает!

“Я пришёл навсегда.”.

Он пришёл…пришёл навсегда…

Пришёл за мной…

Я не могу сдаться…

Не могу…

Мне часто снился тот день, когда он отправил меня домой…

Снится, как я жду его у того озера…

Всю ночь напролёт.

А он не приходит…

Это где-то глубоко во мне. Я не могу…не могу…просто пустить его в свою жизнь…я боюсь, что он опять всё порушит.

Ближе и дальше него у меня никого нет…

Это невыносимо…

Мой мир такой хрупкий…

Мне хочется плакать…

Я не плакала так давно…

— Я всё понял… — бормочет Кемран, отстраняясь. — У меня есть соперник…

Шумно дышу через нос, пытаясь собраться с мыслями.

— Извини… — трясу я головой. — Такой сложный день…

— Ты не врала там, в зале. И сейчас не нужно. — Обрывает он меня, откидываясь в кресле и глядя вперёд.

— Спасибо… — шепчу я, выбираясь из машины.

Бегу по заснеженной дорожке, одновременно счастливая и несчастная.

“Я пришёл навсегда.”.

Останавливаюсь и падаю в снег, раскинув ноги и руки.

Смотрю на небо. Оно безумно звёздное. Тяну носом морозный воздух, а по щекам бегут слёзы.

Я люблю тебя, Марат Джафаров.

Это мука, любить тебя…

Я храню эту любовь в сердце, как проклятый оберег, надеюсь, я не буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Глава 23

В декабре такие короткие дни. Очень короткие.

Но, именно этот день тянулся бесконечно долго.

Когда ОН пришёл, уже стемнело.

Я хочу его увидеть и не собираюсь себе врать.

Хочу, чтобы он увидел нашего сына…

Он полюбит его, так же, как я?

Как только увидит?

Клянусь богом, он подарил мне его осознанно. Знаю это. Всегда знала, но злилась…

Я думала о нём всю ночь.

Ты мечтала о нём всю ночь.

Да, мечтала! Я люблю его, понятно?! Тоскую о нём…

Я люблю его и я…я ничего не хочу знать о…Заре…или ещё о ком-то…

Если я буду думать об этом, это значит, что я должна просить его уйти и никогда больше не возвращаться…

Я могу только принять это, или не принять.

Я не знаю, что мне делать. Но, я знаю одно. Мысль о том, что он уйдёт навсегда…приводит меня в ужас. Одна лишь мысль о том, что он есть где-то…уже даёт мне силы. Я знаю, что он есть, и я не могу просто взять и всё забыть. Забыть человека, который завладел моей жизнью на четыре годы. Четыре года, которые не стереть из памяти и сердца никогда.

Не хочу…

Не хочу об этом думать…

Почему его не было так долго?

Где он был?!

Разве я могу доверять ему?

Моё нутро подсказывает, что только ему я и могу доверять. В этом мире. В моей жизни он как…как…дом.

Чёрт бы его побрал!

Даже не открывая дверь, я знаю, что это он.

Прижавшись лбом к двери, заставляю себя успокоиться.

Одна мысль о том, что он там, за дверью, будоражит, пьянит меня. Он пришёл сам. В этот раз. Если бы он попытался давить на меня, я бы…я бы не простила…никогда…

Уверена?

Я не знаю…

Уже ничего не понимаю…

Глубоко вдыхаю и оборачиваюсь.

Окидываю взглядом наш праздничный холл. Тонкий ковёр с узорами, широкую лестницу, украшенную венками и красными бантами, арочный проем, ведущий в гостиную, где сейчас шумят дети, разбирая гирлянды и игрушки, которые прислал почтой какой — то аноним. Огромную ёлку, которая светиться всеми цветами радуги. Её венчает чудесная фарфоровая макушка, которую Фати извлекла на свет из брюха своего старомодного чемодана.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})