Превращение - Эмили Уитмен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она закрыла за собой дверь. Моё сердце вновь начало колотиться. Я был в ловушке, как рыба, которую закинули в приливной бассейн, чтобы съесть попозже. Мэгги сказала, что позвонит людям, забирающим детей. Может быть, она звонит прямо сейчас? Я навострил уши, пытаясь услышать, если вдруг она начнёт звать их на улице. Я потянул за ручку двери, дерево заскрипело, но не открылось. Я уставился на руку, моё дыхание участилось. Потом я вспомнил, как Мэгги повернула ручку. Я тоже повернул и сильно потянул дверь, которая с грохотом распахнулась.
– У тебя там всё в порядке? – спросила Мэгги.
– Да, – отозвался я. – Всё отлично.
Я стянул с себя влажную одежду и надел сухую. По крайней мере, в шортах мои ноги оставались голыми и я при необходимости легко мог выхватить нож. Я натянул майку на голову. В какое-то мгновение мне показалось, что я запутался в ней, но потом пролез и просунул руки в лямки.
Я услышал шипение и, ориентируясь на этот звук, нашёл Мэгги, которая склонилась над большой белой коробкой и тыкала во что-то лопаткой.
– Привет, – сказал я.
Она повернулась и ахнула. Лопатка упала на пол. Когда Мэгги наклонилась, чтобы её поднять, её взгляд задержался на моём ноже. Однако она ничего не сказала, лишь заметив:
– Забавно видеть тебя в его одежде. Тебя, с твоими разноцветными глазами. Садись, я положу тебе яичницу.
Я едва не сел на пол. Но потом вспомнил о сиденьях в другой комнате и сел на доску с четырьмя деревянными ножками. Люди ко всему приделывают ножки. Может быть, это даёт им возможность лучше себя чувствовать в длинноногом обличье, в котором они застряли.
Я ожидал, что яйца будут похожи на те, которые я таскал из птичьих гнёзд: свежие и жидкие. Но когда Мэгги поставила передо мной еду, мой живот скрутило. От бледно-жёлтого холмика шёл пар. Рядом лежали три тёмных брусочка, чем-то напоминавших мясо, но только безжизненное, как пень после удара молнии.
– Видимо, тебе нужна вилка, – сказала Мэгги, положив на стол серебристую палочку.
Для чего это?
– Острый соус будешь? – повисла пауза. – Знаешь, было бы проще, если бы ты отвечал мне. Хочешь кетчуп? – На яйца потекла красная жижа, вязкая и тёмная, словно загустевшая кровь.
«Вилка, – повторил я про себя, ощущая тошноту. – Кетчуп».
Мэгги вздохнула:
– Что ж, если ты не любишь бекон с яйцами, почему сразу не сказал? Что ты обычно ешь? – она открыла блестящую дверь, из-за которой подуло холодом. – Взгляни: чего бы ты хотел?
Внутри лежала всякая всячина, но не было ничего напоминавшего еду. Среди прочего было плоское блюдо с прозрачными листами. Возможно, это был незнакомый мне вид морского салата, который, по крайней мере, пах не так дурно, как мясо. Я взял один и уже открыл было рот…
Мэгги выхватила его у меня из рук:
– Ты с ума сошёл?! Это же пластиковая обёртка!
В конце концов мы всё же нашли кое-что съедобное. Оно называлось хлопьями. Я высыпал их на ладонь. Они хрустели, как маленькие косточки, и были почти такими же вкусными, как лосось.
Снаружи по-прежнему барабанил дождь. Небо прояснилось и стало светло-серым.
– Девять часов, – наконец сказала Мэгги. – Пора звонить в соцзащиту.
– Нет! – я последовал за ней из комнаты. – Меня несложно содержать, правда. И мама скоро вернётся. Возможно, даже раньше второго полнолуния!
Я ожидал, что она откроет дверь и закричит кому-то (чего с её кашлем, пожалуй, делать не стоило). Но она подняла какой-то чёрный предмет и приложила его к уху, а потом в задумчивости потрясла им.
– Телефон не работает, – сказала она, возвращая предмет на место. Затем посмотрела на окно, покрытое мелкими каплями дождя. Дождь стучал по крыше, сбегая с неё тонкими струйками.
– Это… это значит, что вы не можете позвонить? – спросил я. – Получается, я могу остаться?
– Можешь оставаться, – ответила она. – Пока не заработает телефон либо пока не утихнет буря и мы не сможем добраться до гавани – одно из двух.
Весь день буря звала меня выйти из дома. И весь день я сидел на стуле, потому что, видимо, так делали люди. Мэгги подбрасывала поленья в огонь. Нахмурившись, она прикладывала телефон к уху или выглядывала в окно, словно это могло остановить бурю.
К середине дня я проголодался. Мне ужасно хотелось свежей рыбы, в которой ещё билась жизнь, но пришлось согласиться на хлопья.
– Вот ложка, – сказала Мэгги.
В закрытом доме висел тяжёлый запах обгоревшего мяса. Я не знал, как называются вещи и для чего они нужны. Я следил за тем, как Мэгги прикасалась к разным предметам, что она чувствовала, когда брала что-то в руки, и как это использовала. Я навострил уши, чтобы ловить каждое новое слово. Кружка. Раковина. Плита. Худшим было слово ванна.
На закате Мэгги в последний раз коснулась телефона.
– Видимо, ты остаёшься на ночь, – объявила она. – А с учётом того, как разбушевался шторм, возможно, и на завтра. Давай приберёмся в этой комнате и приготовим тебе постель. Вот, держи метлу.
Я в недоумении уставился на неё. Мэгги показала, как подметать мусор и складывать его в особое место под названием урна, где под специальной маленькой дверцей люди прятали свои отходы.
Когда мы закончили, кровать была завалена кучей всяких покрывал. Ещё там была подушка. Мне пришлось надеть новую одежду для сна, которая была тонкой и облегала тело.
Мэгги посмотрела на нож.
– Ты же не собираешься спать с вот этой штукой на ноге? – она протянула руку. Из меня вырвался грозный рык. – Ладно, – уступила она, приподняв брови, – судя по всему, ты привык спать с ней.
Она велела лечь в постель, и я должен был это сделать. Видимо, люди поступают именно так.
– Когда вернётся Джек? – спросил я.
– Когда закончится сезон, – она натянула покрывала так, что из-под них осталась торчать только моя голова. – Примерно через три месяца.
– К тому времени мама уже придёт за мной. Я уйду до его возвращения.
Мэгги скрестила руки на груди, закрыв своё сердце:
– Джек пьёт. Если его выгонят с судна, он вернётся раньше. Такое уже случалось.
Под покрывалами я начал потеть.
– Не волнуйся! Приёмная семья позаботится о тебе, – Мэгги грустно улыбнулась. – Посмотри на себя, ты весь на взводе. И неудивительно! Я знаю, как тебе помочь.
Она порылась в гардеробной и вышла с пушистым серым существом на четырёх коротких ножках. Она сунула его мне:
– Ты, наверное, считаешь себя слишком взрослым, чтобы спать с плюшевым мишкой, но всё равно возьми его. Это мишка Томми.
Я неохотно протянул руку. От него веяло печалью. Серый мех наполовину стёрся, а на месте
