Резервный космодром - Андрей Ливадный

– Откуда такая уверенность?

– Илья Степанович решительный человек. Я давно его знаю. Он обязательно выведет людей к укрытиям.

– Будем надеяться… Хотя ты видел, что такое слепой случай, – Рощин выразительно кивнул в сторону конической воронки.

Андроид ничего не ответил. Видимо не хотел допускать и мысли о возможных неприятностях.

Пока Иван совершал восхождение по дымящемуся склону дорожной насыпи, Вадим присел рядом с Ингой, осторожно обнял ее за плечи.

Она повернула голову. Нервные, заострившиеся черты лица, плотно сжатые в бескровную линию губы, взгляд не испуганный и даже не вопросительный, – похоже отпущенная Вадимом минута не помогла ей справиться с полученным стрессом.

Не говоря ни слова, Рощин достал компактную, умещающуюся на ладони упаковку боевых и метаболических стимуляторов, которую всегда имел при себе. Жизнь научила его быть готовым к любым, самым фантастическим и непредсказуемым оборотам судьбы.

Взяв из набора одноразовый инъектор, он, не спрашивая мнения Инги, ввел препарат ей в плечо прямо через обгоревшую ткань одежды.

Секунд через десять Инга вновь повернула голову, молча обожгла Вадима странным, благодарным, и отталкивающим одновременно взглядом, затем тихо произнесла:

– Нужно идти?..

Вадим кивнул.

Одинокая фигура андроида появилась над насыпью; Рощин на мгновенье задумался, не правильнее ли будет отправить Ивана и Ингу к укреплениям древнего колониального форта, но решил, нет, до бункерной зоны космодрома ближе.

Взяв девушку за руку, он помог ей встать.

Они едва успели подняться на исковерканное воронками дорожное покрытие, как Рощин внезапно остановился.

– Что? – Мгновенно напряглась Инга.

– Секунду… – Ответил Вадим. – Не двигайся!..

Его рассудок постоянно балансировал на грани двух реальностей, – не смотря на потерю связи с кибернетическими системами космодрома и спутниковой группировки, он вел постоянное сканирование и производил собственный анализ ситуации: застыть на месте его заставили странные сигнатуры, немногим отличающиеся от энергетических засечек множества сгорающих в атмосфере Алексии обломков.

Разум мнемоника, оторванный от привычной виртуальной среды, начинает воспринимать окружающую действительность еще более чутко. Он собирает и анализирует любые доступные проявления энергетической активности, делая это на уровне подсознания.

Неосознанная тревога, резанувшая по нервам, заставила Рощина насторожиться, еще раз обратить внимание на сгорающие в атмосфере Алексии частицы разрушенных конструкций.

Мгновением позже он понял, что именно вызвало острое подсознательное ощущение смертельной опасности: среди хаоса бушующих в небесах энергий Вадим безошибочно выделил несколько десятков одинаковых сигнатур, стремительно снижающихся над Пятым Резервным.

Молчание зенитных батарей «РК-5» немо свидетельствовало, что автоматика космодрома воспринимает высокоэнергетичные объекты, как крупные, разрушающиеся в атмосфере обломки.

Мгновенный анализ выявленных сигнатур наводил лишь на одну мысль: среди обломков снижались контейнеры, внутри которых были заключены временно стабилизированные плазменные тела…

Чуждые технологии…

– Назад! – Вадим схватил Ингу за руку и резко толкнул к краю насыпи.

Она попыталась сопротивляться, не понимая, что происходит, но хватка Рощина была железной, он тащил ее за собой, ничего не объясняя, следом, поддерживая девушку, торопливо спускался Иван, казалось галакткапитан и андроид одновременно сошли с ума…

– Да в чем дело, объяснит мне кто-нибудь?! – Стимулятор действовал на Ингу не совсем корректно, вызвав повышенную нервозность, раздражительность.

– Пригнись! – Резко ответил Вадим. – Пригнись и зажмурься!

Она хотела что-то ответить, но в следующий миг нестерпимые для человеческого глаза вспышки, полыхнув магниево-белым, разлились внезапным мертвенным светом; за насыпью, откуда только что били батареи импульсных орудий, вскипели выброшенные на десятиметровую высоту гейзеры расплавленного металла и сгорающей почвы, затем огненный вал на миг поглотил всю территорию космодрома.

Инга оцепенела, – ее имплант, настроенный в режим связи, сейчас автоматически принимал информацию от Вадима. Она зажмурилась, но картины, что невольно впитывал ее рассудок и записывал кибстек, не укладывались в сознании, уничтожающее разум зрелище по своим масштабам и абсолютной, тотальной беспощадности удара было сравнимо, разве что с некоторыми документальными записями периода Первой Галактической, когда в огне противостояния сгорали целые планеты…

Рощин как будто не замечал, что его видение ситуации передается Инге, он так же присел, замер, но не прекратил приема и передачи данных.

…Одно из попаданий сверкнуло у основания тридцатиметровой башни диспетчерского контроля, и та вдруг начала подламываться, распадаясь на части, оседая вниз, окутываясь белесым облаком бетонной пыли, которое тут же вспыхнуло, превышаясь в частицы витающей в воздухе сажи.

Мгновением позже меж зданиями Пятого Резервного ударили тысячи ветвящихся электрических разрядов, сопровождаемые оглушительными раскатами грома.

Почва под ногами ходила ходуном, как при землетрясении, ураганные порывы ветра вдруг превратились в шквал, Инга, зажав ладонями уши, сидела, плотно зажмурившись, не смея ни кричать, ни дышать – ей казалось, что спасения уже нет…

…

Минут через десять все стихло так же внезапно, как и началось.

Ватная, ненатуральная тишь навалилась со всех сторон, она казалась вязкой, враждебной и осязаемой. Порывы ураганного ветра постепенно ослабели, лишь по ту сторону искусственной возвышенности мутными воронками вращались несколько запоздалых смерчей.

В наступившей глухой тишине особенно отчетливо, зловеще слышалось потрескивание остывающего стеклобетона, да редкие, отдаленные, смягченные расстоянием звуки обвалов и осыпей – это продолжали разрушаться здания, не выдержавшие адской температуры плазменного удара.

Насыпь, отделяющая космодром от пустошей, устояла, хотя множественные ударные волны взломали наклонные стеклобетонные плиты, которыми был уложен обращенный в сторону стартопосадочных полей склон.

– Инга? Жива? Ответь мне! Да открой глаза, все уже позади!..

Она с трудом повернула голову.

Мир казался черно-белым лишившимся красок, слова Вадима после оглушительных громовых раскатов слышались как шепот…

– Идти сможешь?

Она кивнула.

– Тогда – поднимайся! Иван, – вперед! До ближайшего входа в бункерную зону метров четыреста! Прокладываешь путь. Следи за аномальными зонами тепла! Все, двигаемся, в темпе, пока стихло!..

Их взглядам открылось жуткое зрелище.

Спускаясь по склону, обращенному в сторону космодрома, они вынужденно лавировали меж поднятыми на ребро, размягченными жаром плитами, чуть ниже зловещим темно-вишневым сиянием истекали глубокие, покрытые стекловидной массой воронки, оставшиеся на месте позиций батарей противокосмической обороны, еще дальше виднелись сумеречные руины зданий, испятнанные источающими багряный сумрак язвами расплавленного стеклобетона …

Ни людей, ни машин…

Мертвое, напоенное жаром и пеплом пространство…

Инге стало жутко, она судорожно вцепилась в руку Вадима, стараясь не отстать.

На фоне багряного сумрака медленно проступали сюрреалистические формы, – здания, подвергшиеся мгновенному нагреву, оплыли, крыши куполообразных ангаров провалились внутрь, стреловидные башни диспетчерского контроля лежали в руинах, основное строение космопорта потеряло узнаваемые формы.

Через минуту, ступив на стеклобетонное покрытие стартопосадочных равнин, они наконец заметили первые признаки движения – из недр бункерной зоны появились резервные сервомеханизмы.

Рощин, в отличие от Инги, не давал воли эмоциям. Он шагал средь руин, по крохам собирая информацию, отдавая мнемонические приказы уцелевшим подсистемам и вышедшим на связь сервомеханизмам.

Картина, постепенно складывающаяся в рассудке галакткапитана, выглядела удручающе.

Внешняя, не относящаяся к бункерной зоне инфраструктура «РК-5» была разрушена на шестьдесят процентов. Погибла дежурная смена мнемоников, под обломками ангаров оказались погребены четыре готовых к старту истребителя, от командира Пятого Резервного полковника Балкашина, отдавшего приказ на старт дежурного звена «Стилетто», более не поступало никаких команд.

Основной летный состав двух штатных эскадрилий, к моменту орбитального удара находился на другом материке. В отсутствии связи Рощин мог лишь предполагать, что офицеры под командованием майора Сабурова сейчас выдвигаются к космодрому, но как быстро и в каком составе они прибудут, оставалось неясно.