История Хоперского полка Кубанского казачьего войска 1696–1896 гг. - Василий Григорьевич Толстов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Случалось, что по своей бедности казаки не могли даже отбыть строевую службу самостоятельно, а отбывали ее пополам. Это делалось так: два бедных казака сообща приобретали боевого коня, снаряжение и вооружение и с разрешения начальства несли службу поочередно. Когда один жил дома и хозяйничал, другой отбывал службу, где было указано, а затем, по прошествии известного срока, спускался на льготу, передавал своему половинщику коня и все прочее снаряжение и обращался к домашним работам, а тот в свою очередь шел на службу. Смены казаков для домашней льготы имели другую хорошую сторону. Благодаря им, почти все малолетки успевали перебывать на строевой службе по кордонным постам и в резервах и изучить все служебные обязанности казака, что имело весьма важное значение на случай, если части полка уходили в дальний поход, тогда на место ушедших становились уже не неопытные, а знающие свое дело казаки.
Заглянем несколько во внутренний, домашний быт казачьего старшины и простого казака, когда они при одинаковых почти жизненных условиях добывали все необходимое для житейскаго обихода, поддерживали семью и улучшали свое материальное благосостояние. Офицеры и простые казаки, живя на льготе, дома, в станице, все время занимались своим хозяйством, работами в поле и дома, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым. В этом отношении офицеры нисколько не отличались от простых казаков, потому что их равняла одинаковость положения. Вся семья офицера, т. е. он сам, его жена и взрослые дети, иногда при содействии одного-двух работников, выполняли все домашние и полевые работы: пахали землю, сеяли, убирали сено и хлеб, молотили, смотрели за хозяйством, ухаживали за крупным скотом и овцами, занимались огородом и садом, возили для продажи на ярмарки и базары избыток хлеба, овощи, птицу и прочие продукты сельского хозяйства. В семье соблюдалась древняя патриархальность. Глава семейства, какой-либо старый хорунжий или сотник, самовластно распоряжался по всем отраслям хозяйства и все члены семьи и работники считали святым долгом подчиняться его власти и почитать владыкою и главою дома; приказания его выполнялись точно и неуклонно. Его отношения к семье и рабочим носили характер доброго правдивого отца и руководителя, который в одинаковой мере заботится и о своих детях и о прислуге.
Уважение к старшим, кто бы они ни были, родственники ли, посторонние, или даже свои работники – соблюдалось и поддерживалось среди подростков и малолетков в самой высшей степени. В рабочее время, в поле или дома, за стол садилась вся семья, не исключая и прислуги, причем не было различия и в кушаньях – что ели одни, то давалось и другим. Вообще, всюду царила древняя простота отношений. Часто казаки приходили к офицеру за советом или просто побеседовать и при обращении вперемежку между словами «ваше благородие» прямо называли офицера по имени и отчеству, что нисколько не оскорбляло самолюбия и не умаляло чувства уважения и почтения казака к офицеру. Чиновный и простой казак жили исключительно от земли, т. е. от занятий хлебопашеством и скотоводством. Одинаковость занятий связывала интересы того и другого и в станичной общественной жизни офицер отлично понимал и знал всю подноготную казачьего быта с его удачами и неудачами, с его нуждою и достатком.
Так как военное начало лежало на основе всех домашних и служебных порядков, как в станице, так и вне ее, то простой казак, если иногда и терпел от офицера несправедливость и насилие, то это касалось исключительно эксплуатации труда подчиненного. Впрочем это бывало только в особых случаях, как напр. при уборке хлеба, на сенокосах и прочая, когда являлась спешная нужда в рабочих руках. В таких случаях офицер обращался на сходе к казакам и просил пособить: отказу, конечно, не бывало, и вот 30–40 казаков день-два работают офицеру, который за это время кормил их достаточно с доброю чаркою водки перед обедом. Но зато при нужде и офицер отстаивал своего станичника – простого казака и в свою очередь оказывал ему услугу в виде какой-либо возможной льготы вне очереди или заступничества перед сильными мира сего. Вообще, как сказано, в станичной жизни связь между офицером и казаком существовала довольно тесная.
Казак родился и умирал казаком, т. е. военно-обязанным поселенцем. Вся жизнь его проходила в работе и на службе, имея конечным исходом – отбыть положенный срок военной повинности и заработать столько, чтобы снарядить сыновей на ту же службу. Понятие о долге и честном выполнении своих обязанностей по отношению к Царю и Отечеству молодое поколение казаков заимствовало от своих отцов, так сказать, черпало их из живых примеров старых станичников. В этом отношении офицер и простой казак отправляли службу, согласно закона, по своему крайнему разумению, боясь больше всего не взысканий со стороны начальства, а насмешек и косых взглядов товарищей и всех вообще своих станичников. «Застыдят, засмеют, отвергнутся в станице за оплошность или бесчестный поступок» – вот то нравственное пугало, которое более всего удерживало казака от позорных поступков. Таким образом, в казачьей семье не было нужды проповедывать о единении, братстве, славных традициях и других высоких идеальных истинах, все это и без того было свойственно казачеству, как сословию, возникшему именно на этих началах.
Казачье сословие было замкнутым сословием и выход из него в другое совсем не разрешался. Эта строгость и изолированность казачьего сословия поддерживалась и охранялась начальством в высшей степени, напоминая собою кастовые порядки древнего Египта и Индии во всей их строгости и неприкосновенности. Эта замкнутость более всего выражалась в недоверии и даже вражде к другим сословиям, когда посторонние отдельные личности вторгались в жизнь казачества без его сочувствия и согласия. Подобная вражда особенно имела место по отношению к офицерам регулярных войск, когда эти последние временно прикомандировывались или же навсегда переводились на службу в казачьи полки.
Причина всего этого крылась, главным образом, в разнице умственного развития и образования казачьего старшины и офицера регулярных войск, нередко выходивших из высших учебных заведений, а также в неуменьи последнего держать себя в обрашении с казаком. Обыкновенно регулярный офицер смотрел свысока на казака и часто некстати давал ему чувствовать его несостоятельность относительно научных познаний и светской благовоспитанности. Конечно, здесь не говорится о таких доблестных начальниках, каковыми были: Круковский, Засс, Якубович, Волков, Васмунд и другие, которые в офицере видели прежде всего боевого товарища, не справляясь о его начитанности и образованности. Казаки далеко уступали регулярным офицерам в умственном развитии и теоретическом военном образовании, но это не была
