Капризная Фортуна - Юрий Иванович

Орёл довольно клекотал в ответ, принимая угощение на свой огромный жёсткий язык и отправляя моментально в ненасытную утробу. Понятно, что такие маленькие кусочки для него что мухи для слона, он бы с удовольствием из рук своего первого кормильца, заменившего ему кормящую мать, и целого поросёнка проглотил. Оставалось радоваться, что он ест осторожно, хотя время от времени так и норовил прижаться то клювом, то боком, то крылом прикрыть. Совсем не реагируя на то, что человек от таких дружеских, а то и сыновних чувств каждый раз чуть с ног не валится.

Угощенья кончились в течение минуты, ну максимум полторы. Но только встретившаяся пара разных существ попробовала складывать свистом более длинные фразы, как заявились ещё три, на этот раз взрослых, орла катарги. Похоже, что те самые опекуны, которые на второй день крушения доставили сюда как самого птенца, так и брёвна, мясо и огромный топор лесоруба.

Кажется, они тоже прекрасно узнали своего голого, не имеющего перьев собрата по воздушному океану, потому что за своего «молодого орлёнка» даже не побеспокоились. Чинно уселись напротив, сложили крылья и выжидательно уставились на человека. Мол, чего надо? По крайней мере, именно этот вопрос просматривался в их взглядах и слышался в вежливом клёкоте.

Ну Виктор и начал объяснять. Попутно пытаясь ввести в прежний словарный запас свиста новые понятия и целые предложения. И добрый десяток слов, похоже, запомнили орлы с ходу. Особенно такие, как «нельзя», «можно», «надо», «друзья» и «дружить». Но это не слишком облегчило поставленную перед человеком задачу.

Что он только не делал, не изображал в дополнение к своему свисту: строил из меча на своей спине дельтаплан, махая руками, изображал катарги, показывал маленького человека опять под дельтапланом и всё это рисовал углём на валунах, а потом и на большой боковой стене ущелья. Кажется, именно рисунки оказались наиболее действенным способом общения, обучения и пояснения своей основной просьбы. А та сводилась только к одному: хоть как-то передать весточку для того самого малого человека, который может летать на дельтаплане и сейчас находится в Чагаре. Для пояснения последней детали Менгарец даже нарисовал довольно подробную карту здешнего мира. Что характерно, короли небесного океана, привыкшие и умеющие смотреть на весь мир сверху, сразу оценили удивительную точность нарисованной карты, скорей всего, поняли её и даже затеяли на эту тему между собой короткий, но яростный спор. Потом ещё слушали довольно внимательно до самого заката, а когда почти стемнело, один из катарги протянул лапу вперёд и стал свистеть:

– Катарги летят. Маленький человек, давать дружить, большой человек. Большой – спасаться от опасности. Маленький ждёт Чагар. Дай мне весть.

Так он повторил несколько раз, пока до человека не дошёл весь смысл этой топорно построенной фразы. Орлы готовы лететь в Чагар и даже отыскать известную им покорительницу небес, но требуют ещё и какую-то для неё конкретную весточку. Или сувенир. Или предмет. Или письмо.

«Ну, про письмо – это я уже загнул, – пытался интенсивно сообразить Виктор, что такого у него есть особенного из вещей. – Потому что если они просто сбросят письмо на Чагар, оно может попасть вообще в нежелательные руки. Вполне возможно, что весть о моём воскрешении для принцессы будет выгодно некоторое время держать в тайне. А вот дать пернатым друзьям какой-то предмет, который бы сразу подсказал Розе о моём отменном самочувствии, это ещё тот вопрос! Что бы такое придумать? Да ещё немедленно?»

Он бросился перебирать все свои вещи в рюкзаке, в карманах и за пазухой. Первое, что подходило хоть как-то, был толстенный стержень, который чёрной «вечной» краской мог рисовать ещё долгое время. Но он в отряде был единственный, и только им партизаны делали зашифрованные значки на стенах и перекрёстках тайных ходов. Можно, конечно, и на угольки перейти или чернильными принадлежностями, рисовальными кистями во дворце разжиться, но сам по себе стержень ещё ничего не значит.

А вот фонарь!

В отряде имелось целых четыре фонаря, и были все надежды, что ещё новые отыщутся на нераскрытых объектах. Тем более что фонарь символизировал собой много важных вещей: и подземелья, и свет, и инопланетную энергию. Так что, только получив именно такую посылку, Роза догадается о многом. А если ещё и выдумку задействовать да нечто вспомогательное прибавить…

Вскоре требовательно протянутая лапа катарги оказалась перевита широким ремешком, к которому крепился фонарь, а на самом ремне виднелись написанные с обеих сторон плоскости буквы. Даже если их прочитает враг или посторонний человек, они для него ничего особенного значить не будут. А вот принцесса только по этим трём словам уже догадается обо всём остальном. Потому что кто ещё иной, кроме одного человека, может такое написать на ременном креплении фонаря: «Люблю! Скоро вернусь!»

Глава девятая

Распри с помощью запаха

Как только посылка была закреплена, громадный орёл потряс лапой, проверяя прочность, удовлетворённо клекотнул, свистнул: «Надо помочь человеку. Давай дружить!» – и улетел со своим вторым коллегой. Оставалось надеяться, что если не завтра, то на днях они залетят в Чагар, отыщут принцессу и как-то смогут ей передать фонарик вместе с ремнём.

Оставшийся взрослый орёл тоже умел выражаться свистом вполне чётко:

– Человек, надо кушать!

Прямо как на уроке получилось. Мол, плохо будешь кашу кушать… ну и так далее. Просвистел и улетел. Словно давая старым знакомым пообщаться и побыть наедине. Чем те и воспользовались, сидя рядом с костром и при его тепле интенсивно продолжив обучение свистом новым словам. На этот раз Виктор сосредоточился на числах до десяти и обозначениях времени суток. Мурчачо себя показал просто птичьим вундеркиндом, за час с лишним освоив беглое употребление цифр первого десятка и прекрасно наловчившись просвистеть про вечер, утро, полночь и полдень.

Взрослый катарги вернулся не с пустыми когтями, а тоже с порядочным гостинцем. Он приволок чуть ли не взрослого, ещё исходящего горячей кровью кабана. Причём положил его не возле костра, а возле развороченного входа в подземелья. Что лишний раз доказывало явную разумность гигантских орлов. Сразу поняли, откуда кормилец Мурчачо взялся в неприступной долине, и догадались, куда потом спрячется. А сам молодой орёл свистел с вопросительными интонациями и указывал клювом на темнеющий створ:

– Друзья?

Хорошо, что уже счёт знал и понял, что где-то на глубинах Менгарца ожидают двое друзей. После чего стал прощаться, печально постукивая клювом по голове человека. Но при этом настоятельно просвистел одно новое слово: