Госпожа де Шамбле - Александр Дюма

На следующее утро, в девять часов, Грасьен зашел за мной в гостиницу; я был уже готов. Бракосочетание должно было состояться в мэрии в десять часов, а венчание в церкви было назначено на одиннадцать.

Добрый малый попросил меня сопровождать графиню, потому, что я был единственным благородным господином на свадьбе.

Я вздрогнул, и Грасьен, должно быть, увидел, что я побледнел. При мысли о том, что рука Эдмеи будет опираться на мою руку, я пришел в сильное волнение.

Я начинал понимать, что страстно люблю эту женщину, но, как ни странно, нисколько не ревновал ее к мужу.

— Граф не приедет на свадьбу? — осведомился я у Грасьена.

Он рассмеялся:

— О! Господин граф слишком себя уважает, чтобы явиться на свадьбу к таким беднякам, как мы.

— А что, графиня себя не слишком уважает? — спросил я.

— Она святая, — заявил Грасьен.

— Но ведь я с графиней едва знаком и не посмею предложить ей руку, — продолжал я.

— Что вы, оставьте! — воскликнул Грасьен. — Все пойдет без задоринки… Вы же не можете подать руку крестьянке, и графиня тоже не может подать руку крестьянину.

— Вероятно, она поедет в церковь в карете, и мне не придется ее сопровождать.

— Чтобы она поехала в карете, когда мы пойдем пешком? Да вы совсем не знаете нашу бедную госпожу! Она тоже пойдет пешком, к тому же от поместья до церкви — рукой подать. Однако, — добавил Грасьен, — мы должны быть в поместье без четверти десять: не будем заставлять себя ждать.

— Я понимаю: тебе не терпится увидеть, насколько Зое идет венок флёрдоранжа.

— О! Я не волнуюсь, — сказал Грасьен, — он не уколет ее.

— Что ж, пойдем.

По дороге мы собирали молодых парней — друзей жениха: одни ждали нас на пороге своих домов, другие — на перекрестках улиц.

Все девушки — подруги Зои — уже собрались в имении.

Два музыканта со скрипками, украшенными лентами, стояли на окраине селения.

Это был не старинный обряд, а скорее дань традиции.

Когда мы подошли к усадьбе, скрипачи возвестили о нашем приближении довольно громогласными звуками своих инструментов.

Ворота были открыты, и пять-шесть девушек с нетерпением ожидали нашего прихода на лужайке.

Увидев нас, они вскричали: «Идут! Идут!» — и бросились на крыльцо.

— Я думаю, — сказал я Грасьену, — что мне не придется предлагать руку госпоже де Шамбле, ведь она поведет Зою, а я поведу вас, если вы не возражаете.

— Да, до церкви, — ответил жених, — но после венчания, когда Зоя станет моей женой, неужели вы думаете, что я не подам ей руки?

— Верно, — согласился я.

Мы подошли к дому. Грасьен быстро поднялся по ступенькам крыльца, но остановился у двери.

— Ну вот, — сказал он, — я хотел войти в дом раньше вас. Входите же, входите: по заслугам и почет.

Я толкнул дверь.

Госпожа де Шамбле, стоя, поправляла или делала вид, что поправляет, венок флёрдоранжа на голове Зои.

Мне показалось, что ее руки дрожат.

Я поздоровался с Зоей за руку и почтительно поклонился графине.

Зоя посмотрела на часы: было видно, что ей очень хочется упрекнуть Грасьена за опоздание, но придраться было не к чему: мы явились на две минуты раньше срока.

Я огляделся и заметил в углу гостиной славную старую Жозефину — она протягивала мне руки в знак благодарности.

Шествие двинулось в путь. Впереди шла невеста; справа от нее находилась ее мать, а слева — графиня (она выбрала менее почетное место). Следом, между своим дядей и мной, шагал жених (Грасьен был сирота).

Остальные гости двигались по двое: каждый парень вел за руку девушку, которая нравилась ему больше других.

В сельской местности на свадьбах нередко образуются будущие супружеские пары.

Сначала, как водится, жених и невеста сочетались законным браком в мэрии, а затем все направились в церковь.

Я встал слева от Грасьена, а графиня — справа от Зои.

Церковный сторож попросил нас подождать: мы пришли на пять минут раньше и священник еще находился в ризнице.

Ровно в одиннадцать он вышел оттуда и прошел мимо меня.

Увидев священника на пороге ризницы, я испытал странное чувство: я никогда не встречал этого человека, но, тем не менее, его лицо показалось мне знакомым.

Неведомый холод объял мое сердце, когда я смотрел на его тонкие губы, острый нос и маленькие глазки, скрытые под нависшими бровями, а также на редкие и гладкие волосы без седины, зачесанные на виски.

Я приблизился к жениху и спросил:

— Не этого ли священника зовут аббат Морен?

— Да, — с удивлением ответил Грасьен.

— Он хороший человек?

— Гм-гм!

Я посмотрел на г-жу де Шамбле: она была бледной, как покойница.

Проходя мимо графини, священник окинул ее странным взглядом.

Посторонний человек сказал бы, что в его взгляде сквозила ненависть, но я бы за это не поручился. Отчего же меня внезапно охватила ревность к аббату Морену, ревность, которую я не испытывал к мужу г-жи де Шамбле, невзирая на всю мою любовь к ней?

Я вспомнил, каким тоном Зоя сказала мне: «Ее сосватал священник».

С этого мгновения я не видел и не слышал ничего, что творилось вокруг.

Мой разум был низвергнут в пучину догадок.

Я заметил только, что во время богослужения священник дважды или трижды обернулся, насквозь пронзив меня взглядом.

Всякий раз, когда он смотрел на меня, я чувствовал, как ледяная игла пронзает мое сердце.

Было ясно, что нам с этим человеком суждено возненавидеть друг друга.

После окончания службы священник, возвращаясь в ризницу, снова прошел мимо меня, как и перед венчанием, когда он направлялся к алтарю. Я невольно отпрянул и глядел ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Однако и после ухода аббата я оставался во власти наваждения, будучи не в силах сдвинуться с места, так что Грасьену даже пришлось толкнуть меня локтем в бок со словами: «Ну же, пойдемте!», чтобы я стряхнул с себя оцепенение.

Грасьен подал руку своей жене, как он обещал, а г-жа де Шамбле, казалось, ждала, что я протяну руку ей.

Я быстро подошел к ней, взял ее под руку и, прижимая ладонь к своему сердцу, потянул графиню к выходу.

— Что вы делаете? — с удивлением спросила она.

— Я увожу вас прочь от этого человека, — сказал я, — он ваш злой гений.

— О! Молчите, молчите! — воскликнула Эдмея.

Я почувствовал, что она дрожит всем телом. Но, подобно мне, она ускорила шаг; подобно мне, она, казалось, спешила скрыться от священника.

XI

Я облегченно вздохнул, лишь когда мы вышли из церкви на свежий воздух и увидели дневной свет.