Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— Инопланетяне! — воскликнули совсем юные свидетели этого явления.

— Метеорит! — не менее взволновано отреагировало более возмужавшее поколение.

— Оптический обман, — констатировали скептики.

— Знамение божие, — перекрестилась отсталая часть населения.

И последнее мнение, благодаря назойливому темпераменту верующих, постепенно восторжествовало. «Божий знак» горячо обсуждали в каждом доме. На одном конце посёлка ожидали лютой зимы, поздней весны и летней засухи. На другом — тёплой зимы, ранней весны и дождливого лета.

А на дворе стоял август 1984 года. Необычайно жаркое солнце высушило мелкие озёра, превратив их в грязные лужи, и преждевременно покрыло листья деревьев лёгкой желтизной, приблизив дыхание осени. Тихим шелестом придорожные деревья, казалось, жаловались на судьбу, редким листопадом оплакивая отсутствие воды. И лишь по утрам спасительная роса наполняла окружающий мир радостью, питая влагой поля и леса. Распрямлялись жёсткие травинки, разворачивали кроны деревья, спешили проснуться зверьки и птицы. Раньше времени заводили свои стрекочущие песни кузнечики. Рыбаки торопились к уцелевшим озёрам, пока рыба ещё не ушла на спасительную глубину, по пути с надеждой поглядывая на горизонт, как чуда ожидая появления грозовых туч. И никто не мог предположить, что другое чудо уже приближалось, чтобы нарушить тихую и размеренную жизнь такого заурядного посёлка.

***

Раду повезло. В последний момент сумел купить билет на самолёт, следующий рейсом в соседний с Луганово районный центр Краснотуранск. Остальных пассажиров пришлось догонять уже на лётном поле. Маленькая «Элка» легко вырулила на взлётную полосу и, разогнавшись, поднялась в небо. Рад с интересом смотрел в иллюминатор. Рядом дремал пожилой мужчина, откинувшись на спинку кресла. Впереди мама с дочкой старательно смотрели на окружающий мир с высоты птичьего полёта. В салоне было шумно от работающего двигателя. Изредка мелкая дрожь пробегала по всему самолёту, после чего он то плавно взмывал вверх, то так же плавно ложился на крыло.

А внизу проносились скрытые таёжным покровом горы, местами разрезаемые узкими прямыми просеками, по которым шагали металлические конструкции линий электропередач. Крохотные деревушки в одну улицу казались сверху корабликами, качающимися на безбрежных зелёных морских волнах, крупные посёлки — неповоротливыми танкерами, а тонкие серые нити дорог — канатами, тянущими эти корабли в неизведанные дали. Временами слева обрезала тёмную зелень лесов гладкая синяя поверхность Красноярского моря. И тогда горы у воды обнажались голыми скалами, словно лохматое чудовище выпускало свои мощные когти.

Но вот горы остались позади, уступив место желтеющим полям. Самолёт, описав круг над Краснотуранском, пошёл на посадку и приземлился на его окраине, подрулив к небольшому деревянному одноэтажному зданию. Пассажиры поспешили покинуть салон, так как самолёт уже окружили желающие совершить полёт в обратном направлении.

Рад, расспросив дежурного по аэропорту, бодро направился по дороге, ведущей в Луганово. Десять часов утра. День только набирал силу, хотя солнце уже дотянулось своими палящими лучами до соскучившейся по дождям сухой и потрескавшейся земли. Поседевшие от пыли тополя вдоль дороги сопровождали, обречённо скрипя пожухлой листвой и совсем не скрывая раскинувшие за ними поля, засеянные пшеницей, пожелтевшей раньше времени, и так и не набравшей рост кукурузой. К шоссе сбегались просёлочные дороги, также обсаженные по краям деревьями. Рад подумал, что сверху такая дорога должна казаться одним большим деревом с тонкими и длинными ветвями, причудливо извивающимися, словно руки индийской танцовщицы.

Редкие машины поднимали облака пыли, заставляя задерживать дыхание и останавливаться, чтобы переждать, когда пыль либо осядет на дорогу, либо под порывами ленивого ветерка медленно сползёт в сторону. Попытки остановить попутку ни к чему не привели, и Рад уже смирился с мыслью, что сорок километров придётся преодолевать ногами, как вдруг очередной грузовик резко тормознул и замер в ожидании. Когда путник поравнялся с ним, дверка кабины со скрипом отворилась и наружу высунулся водитель, гостеприимно махающий рукой, приглашая садиться. Рад охотно воспользовался приглашением. В кабине стоял резкий запах бензина и других паров, исходящих от нагретого металла, покрытого грязными пятнами отработанного машинного масла и изрядно облупившейся от старости зелёной краски. Как только тронулись с места, Рад поспешно вцепился в поручень. Машину трясло и бросало из стороны в сторону, будто ехала она не по дороге, а по высохшему болоту.

— Меня Васей зовут. А тебя? — лицо водителя, покрытое дружной щетиной, расплылось в добродушной улыбке.

— Родион, — произнёс Рад, начиная жалеть, что воспользовался попутным средством. Езда на машине больше была похожа на бег по каменистому склону.

— Я смотрю, в городе мода на старину пошла. У нас тут стройотряд работал. Ребята — хипачи, а звать — Игорь, Никита, Руслан. Видать, уже обыкновенные имена надоели. На экзотику потянуло. Правда, меня тоже невесть как назвали. В школе, девчонки дразнили. «Вася! — кричали. — Кис-кис!» Но я на дураков не обижаюсь. И на родителей обиды не держу. Нас в семье семеро пацанов. Я — самый младший. Мне просто имени интеллигентного не хватило. Зато у детей красивое отчество будет. Васильевич и Васильевна. Не то что Игоревич, Никитична. Язык сломаешь. А представляешь с таким отчеством учителя? Бедные дети! И логопеда не надо.

Довольный своей шуткой Василий рассмеялся. Рад за компанию улыбнулся.

— Первый раз в наших краях? — спросил Василий и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Места у нас красивые. И много чего есть. Золото даже. Раньше неподалёку прииск был. Но потом истощился, и его забросили. Хотя до сих пор некоторые чудаки тайком промышляют. А я бы посоветовал Озёрную посетить. Гора у нас такая знаменитая. В другой стороне от Луганово. Что-то в ней таинственное и загадочное скрыто.

— А рядом озеро Горное? — изумлённо спросил Рад.

— Слышал уже? А то бы я порассказал. Про чудеса.

— Я о чудесах ничего не знаю, — Рад покачал головой. Так вот почему Солт так подробно описывал эту гору! Он не любит случайностей и, наверняка, заранее готовил его поездку сюда.

— Наши, деревенские, часто туда ходят, — обрадовался Василий. — Есть там пещера желаний. Конечно, можно сказать, что всё это бред собачий. Суеверия. Но ведь сбываются! Ей-богу сбываются!

— Что сбывается?

— Желания. Записываешь свою мечту на бумажке, оставляешь в пещере и ждёшь. О других говорить не буду, а я, ещё будучи пацаном, загадал, чтобы кобель у Антоныча сдох. Жутко страшная псина была. Антоныч её на ночь в огород выпускал. Караулить. А мы иногда по огородам… В общем, развлекались таким образом. Тем более что Антоныч первым в посёлке сливу стал выращивать. Да и яблоки у него самые вкусные в посёлке. Местный Мичурин! А собака все наши планы путала. Да ещё и одежду рвала. Вот и пожелал ему смерти. И уже на следующий день, кобель сорвался с цепи и попал под колёса молоковоза. Только напрасно всё. Антоныч нового волкодава завёл. Ещё свирепее. Старого я хоть уже знал немного. А новый в первый же наш поход меня без штанов оставил. И отец выпорол.

— Так, может, собака случайно под колёса попала, — высказал предположение Рад.

— Какие вы все городские неверующие, — ухмыльнулся Василий. — Говорю, что пещера волшебная! Отец мой в семью вернулся? Вернулся! Потому что я в пещеру записку отнёс. А с таким скандалом уходил! Любви ему в тридцать пять лет захотелось! Настрогал детей… А вот ещё с Сонькой случай был. С одноклассницей моей. Тут я, конечно, совсем обнаглел. Захотел переспать с ней. Мы тогда в восьмом классе учились. За ней старшеклассники табуном ходили. Красивая, высокая. Я же тогда в рост только-только пошёл и вокруг Соньки, словно фасоль вокруг подсолнуха, увивался. Она — ноль внимания. Вот и решил ещё раз силу пещеры проверить.