Медовый месяц - Сьюзен Филлипс

— Ты же поклялась на Святой Библии! Как ты могла это сделать?

— Это не то, о чем ты думаешь!

— Я же не слепая, Шанталь! Я понимаю, что вижу.

Шанталь отвела с лица темные локоны, надув мягкие красные губы.

— Ты создала нам столько трудностей, Хани. Может, если бы ты не заставила нас поклясться на Библии, у нас с Гордоном все шло бы естественно и мы бы подождали с остальным. Но после того как ты заставила нас поклясться…

— О чем ты говоришь? Что значит «подождали с остальным»?

Шанталь нервно прикусила губу.

— Мы с Гордоном… Мы сегодня поженились!

— Что ты наделала!

— И теперь это не грех. Мы женаты и можем делать все, что хотим.

Хани смотрела на них, развалившихся на кровати, и чувствовала, что мир вокруг нее рушится. Они обнимали друг друга, и ей уже не было среди них места. Та Шанталь, которую она любила больше всех на свете, теперь любит кого-то еще!

Шанталь прикусила нижнюю губу.

— Разве ты не видишь, что наша женитьба с Гордоном ничего не меняет? Раз ты получила роль в телешоу, от меня уже ничего не зависит. Сейчас ты можешь делать большие дела, Хани. А я могу быть только обыкновенным человеком. Может, научусь делать прически. Я не могу быть кем-то особенным.

У Хани свело челюсти.

— Ну и иуда же ты все-таки! Никогда тебе этого не прощу!

Хани выскочила из спальни и бросилась вниз по лестнице. Добежав до входной двери, толкнула ее и выскочила в ночь. В ушах ее раздавался грохот — до нее через время и пространство долетели звуки «Черного грома». Но «Черный гром» был слишком далеко, и не верилось, что все опять будет хорошо.

Хани стояла во дворике у фонтана до тех пор, пока ее не начала пробирать дрожь, скорее от волнения, чем от прохладного воздуха. Потом вернулась в дом и, запершись в своей спальне, позвонила Софи:

— Софи, это я!

— Кто?

Хани захотелось наорать на свою тетку, но она понимала, что это ни к чему хорошему не приведет.

— Софи, нельзя больше откладывать твой приезд в Калифорнию. Ты мне нужна. Шанталь вышла замуж за Гордона Делависа — того парня, о котором я тебе говорила. Ты должна приехать и помочь мне.

— Шанталь вышла замуж?

— Сегодня днем.

— И я пропустила свадьбу моей девочки?

— Не думаю, что это было похоже на свадьбу. А теперь запиши вот что. Я собираюсь послать тебе билеты на самолет на следующую неделю федеральной экспресс-почтой. Готовься лететь в Лос-Анджелес.

— Не думаю, что это получится, Хани. В банке мне сказали, что пока я могу жить в трейлере.

— Софи, ты не можешь там оставаться. Это небезопасно!

— Это не опасно. Они пригласили Бака в сторожа, чтобы он за всем присматривал.

— Но Бак с трудом может присмотреть за самим собой, а не то что за тобой!

— Не понимаю, почему ты не переносишь Бака. Он ходит в бакалейную лавку, помогает мне стирать и вообще. Хани не собиралась отступать:

— Послушай меня, Софи! Шанталь вышла замуж за парня, которого почти не знает. Мне нужна твоя помощь!

В трубке воцарилось долгое молчание, а потом раздался усталый голос Софи, не громче вздоха:

— Я тебе не нужна, Хани. Ты сама со всем справишься. Как всегда.

Глава 7

Хани удобно устроилась на коленях Дэша, прижавшись щекой к его теплому и крепкому плечу. У талии она чувствовала жесткую пряжку его ремня и вдыхала его особенный запах. Запах был свеж, отдавал сосной с чуть заметным оттенком ментоловых «Лайфсейверс».

— Я уже слишком взрослая, чтобы обниматься, — прошептала она, прижимаясь к нему еще крепче.

Руки Дэша обхватили ее теснее, а голос слегка охрип от нежности:

— Ты не станешь взрослой, пока я не скажу тебе, что ты выросла. Я люблю тебя, Дженни.

Их окутала тишина, ласковая и нежная. Голова Хани устроилась под подбородком Дэша, защищавшим ее. Его руки и грудь были теплыми — уютная гавань в этом мире, мире, который стал слишком опасным. Камера отъехала назад, давая более общий вид. Хани закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. Если бы он был ее отцом, а не отцом Дженни! Она накануне отпраздновала свое семнадцатилетие и знала, что была уже слишком взрослой, чтобы находить удовольствие в таких детских мечтаниях, но ничего не могла с собой поделать. У нее никогда не было отца, но она мечтала о нем, и ей хотелось оставаться в руках Дэша Кугана хоть тысячу лет.

Он взял ее руку в свою большую ладонь:

— Моя милая маленькая Джейн Мэри!

— Стоп! Записано. Прекрасно!

Дэщ отпустил руку Хани. Он пошевелился, и она неохотно поднялась. Дэш встал, и большое кресло-качалка, в котором они сидели, стукнулось о стену жилого дома. Еще совсем недавно ей было так хорошо, а сейчас опять стало бесприютно. Дэш пошел прочь, как обычно после окончания съемок, словно пяти минут в ее обществе оказалось для него более чем достаточно.

Она присела на ступеньки и сказала ему вдогонку:

— Мне кажется, это была действительно неплохая сцена, правда, Дэш?

— Пожалуй, все прошло хорошо.

— Более чем хорошо.

Она припустила за ним, перепрыгивая через мотки электрических кабелей:

— Вы были просто великолепны! В самом деле. По-моему, вы великий актер. Может, самый великий в мире. Я думаю…

— Извините, Хани. Я не могу с вами сейчас поговорить. Мне нужно сделать кое-какие дела.

— Но, Дэш…

Он прибавил шагу, и не успела Хани опомниться, как осталась далеко позади. Опустив голову, она поплелась в трейлер, выделенный ей на съемках. Может, это ее воображение сыграло с ней такую шутку? Может, воспоминания о том первом дне, когда он был так ласков, к ней, оказались ошибкой? Если бы только знать, что она сделала такого, почему перестала ему нравиться!

Ведь она с самого начала вела себя как можно дружелюбнее, все время предлагала ему кофе и бутерброды, отдавала ему свое кресло, говорила о том, как восхищается им, предлагала помассировать спину. Она развлекала его беседами в перерывах между съемками и приносила газеты. Чуть ли не умоляла дать ей постирать рубашку, когда он пролил на нее кофе. Почему же он отвернулся от нее?

Когда они были вместе на сцене, казалось, что она действительно его дочь и Дэш на самом деле любит ее. Иногда он смотрел на нее с такой нежностью, что Хани казалось, будто волна теплого вина растекается по ее жилам. Но вот камера выключалась, и вино превращалось в ледяную воду. Хани становилось ясно, что единственное желание Дэша — немедленно покинуть ее.

Она остановилась на минуту в тени одного из больших сикоморов, совсем забыв, что должна была сделать домашнее задание по истории, прежде чем приедет ее учитель. Хани попросили вернуться в школу. Это не вызвало у нее особого энтузиазма — тем более что приставленный к ней педагог оказался старым и нудным типом. Сидя на привязанных к дереву веревочных качелях, которые время от времени использовались на съемках, она стала слегка раскачиваться.