Идеальный грешник - Натализа Кофф

Но как же нежно и бережно держал сейчас ее лицо в своих огромных ладонях.

Жасмин вцепилась в его широкие плечи. Почти повисла на нем, с трудом доставая носочками до пола. И прикрыла глаза, утопая в дерзком, порочном, требовательном поцелуе. Потянулась к нему, отдавая всю себя.

Парень требовал от нее ответов на свои вопросы. Рычал, ругался, матерился. А Жасмин только со стоном теснее прижалась к нему, стирая расстояние между ними.

— Я сдохну сейчас. Прямо здесь сдохну, — сипло шептал Тарновский, лихорадочно скользя ртом по ее запрокинутой шее, беззастенчиво пуская в ход язык, прикусывая чувствительную кожу.

А по телу Жасмин не просто мурашки. Там разряд чистого электричества.

В животе творилось безумие. Впрочем, как и в целом мире Жасмин.

Марс жадно дышал носом, зарывшись лицом в ее шею, прижимался к ее животу бедрами, терся своим огромным, возбужденным телом, словно между ними уже не осталось одежды.

И, разобрав протяжный хриплый стон, Жасмин поняла, что не способна оттолкнуть Марса. Она проиграла ему.

Он четко слышал голос брата.

Долбаное «моя девочка» звучало как приговор. Вот только хрен он с ним был согласен. Не в этой жизни. Не с Жасмин.

Марсель Тарновский понимал и прекрасно отдавал себе отчет в том, что ведет себя, как капризный пацан. Торчит лестничным пролетом выше, не сводит глаз с хорошенького личика девчонки и борется с яростным желанием спуститься и заявить свои права на Жасмин.

Почему, мать их так? Почему его так рвет, стоит оказаться рядом с Жасмин?

Что в ней такого? Она ведь обычная, каких миллион. Да Марс мог свистнуть, и любая, абсолютно любая баба с радостью раздвинет свои ноги по его желанию!

Но он, как заведенный, нарезал круги вокруг именно этой девчонки. Ведьма она, не иначе.

Марсель дал себе слово. Вот сейчас, в эту самую минуту, если не увидит на лице Жасмин ни единого признака, хоть крохотного, что Мирослав ей как-то неприятен, то не сдастся. Марсу хватило бы даже намека на то, что девчонка избегает поцелуев его брата.

И, черт дери, он увидел. Заметил, как она едва повела головой, в попытке отвернуться. Но потом, словно заставила себя.

И Марса даже такой почти невинный поцелуй заставил скрипеть зубами.

Он, блядь, ревновал девчонку к родному брату. К своему близнецу. Его пугали сила и ярость, с которыми он желал проломить Миру челюсть. Но больше всего боялся, что не сдержится. Пойдет на поводу у своих необузданных эмоций.

И хорошо, что Мир сейчас ушел. Иначе... Марсель боялся даже думать о том, что случилось бы дальше, если бы брат пересек порог квартиры Жас.

И выдохнул, когда Мирослав легко спустился по ступеням.

— Идиот, — прохрипел Марсель, толком не понимая, кого именно так назвал.

Себя? Из-за того, что так яростно ревнует Жасмин.

Брата? Из-за того, что так легко ушел сейчас от девочки.

Марс никогда не ушел бы. Он бы брал то, что принадлежит ему. И теперь четко понимал, что Жасмин — его девушка, его малышка, его.

Марсель честно планировал свалить. На работе накосячила команда имбецилов. Чапа зашивается и клюет мозг Марселю. Клиенты решили больше нормы пополоскать нервы. Словом, совсем не до разборок с девочкой. Он планировал просто убедиться, что Жасмин послушается. А потом тихо исчезнуть.

Но гребаная дверь распахнулась, и тихий, дрогнувший голосок вдруг произнес одно единственное слово.

Марсель слетел с катушек. Понимал, что в эту самую секунду его сносит с рельсов. Но держать гнев под контролем просто не мог.

Захлопнул дверь и набросился на девчонку, как зверь, ничего не разбирая вокруг.

Ему до дрожи, до онемения в пальцах хотелось дышать ею, этой сладкой девочкой с ароматом спелой вишни. Хотелось сожрать ее всю, от кончиков волос, до пальчиков на ногах.

Наверное, он так и поступил. Потому что вспышки просветления все же случались. Марсу не хватало кислорода. Но все равно он перехватил хрупкую ладошу, настолько крохотную, что она утонула в его руке. Расправил тонкие, длинные пальцы, прижал их к своему рту. Нежная кожу была сладкой на вкус, и он попробовал каждый тонкий пальчик, посасывая и облизывая, точно конфеты. А ведь он не очень любил сладкое. Но с Жасмин — все его вкусы и предпочтения обновились.

Она, млять, что-то сломала в нем. Что-то важное, слаженно работавшее. А теперь весь его организм давал реальный сбой.

Когда каждый пальчик был облизан, Марсель вновь сжал ее ладонь. Он понял, что она должна знать, как действует на нег. Какую реакцию вызывает. Как быстро и легко превращает его кровь в кипяток.

И потому настойчиво потянул ее руку ниже, прижал ладошку к груди, и повел ниже, пока Жасмин не попыталась ее отдернуть.

Он твердо знал, если она прямо сейчас по-настоящему не прикоснется к нему, он просто сдохнет. Его не станет. Скопытится он.

Жас судорожно сглотнула, а он подхватил ее дыхание, двинул бедрами, качнулся вперед. Он пытался сказать ей что-то более связное, чем мат. Но с этой задачей справлялся плохо. А после понял, что не совсем он пропащий мудак, раз уж Жасмин нырнула пальцами под его ремень.

Он чувствовал каждое несмелое поглаживание, будто девочка никогда прежде не держала в руках мужского члена.

Марс охренел от этой мысли. Да нет, быть не может! Это просто... Просто его так повело, отключился какой-то супер-важный датчик. Вот и глючит его.

А теплые пальцы уже двигались по головке члена, размазывали смазку, и Марс рычал в такт каждому движению.

— Обхвати! Крепче! — рычал он, задыхаясь от кайфа.

Рывком он запрокинул бедро Жас на свою талию, чтобы открыть доступ к ее киске. И застонал прямо в нежный, охренительный рот, когда нащупал мокрые трусики.

Эта девочка — огонь, дикий и необъятный, как лава. Он, млять, сгорал от каждого ее стона, каждого вдоха.

Жасмин послушно сомкнула пальцы в кольцо и сжала, провела к основанию. А у Марса едва не лопнули яйца.

Он упивался ее стонами, когда огладил клитор, провел по потекшим складочкам, и медленно ввел пальцы внутрь. Жасмин прогнулась, закричала громче. А он охренел от быстрой разрядки. Она ведь только что нырнула к нему в трусы, а он уже...

Черт дери, он ведь вечность не трахался. Навык растерял. Но это стоило того, чтобы ждать.

Так остро Марс никогда не кончал, двигался в ее руке, вбиваясь в тонкие пальцы. И кайфовал от того, что Жас не отстала.