Хьюстон, у нас проблема - Катажина Грохоля

А сами мы лучше всего умеем уничтожать природу и использовать ее в собственных интересах.

Я вообще люблю животных. Если бы Геракл тоже был животным – я бы его, наверно, тоже мог бы выносить. А вот кошек я не очень люблю, хотя кошкам Адама и Сусанны на это было глубоко наплевать. Три пушистых великана, рыжих с еле заметными полосками, и один черный, гладкий и мускулистый, – все они лазили по человеку, как будто вообще не обращали внимания на факт, что он не предназначен для лазания.

Не особо я их люблю потому, что кто знает, что там этот кот себе думает. Я их немного побаиваюсь – никогда не знаешь, не вцепится ли эта кошка внезапно тебе в глаза. Я им вообще не доверяю: делают что хотят, притворяются такими душками, а потом ни с того ни с сего втыкают в человека когти и не дают сбросить себя с колен.

Точно как женщины.

Марта говорила, что это проявление нежности, что это кошка так просит, чтобы ее погладили, но мне вот интересно – как бы она сама отреагировала, если бы я в нее вцепился ни с того ни с сего когтями. Вряд ли она захотела бы меня погладить.

Когда я вел машину, она меня гладила по шее. Как будто случайно, как будто нехотя – а мне становилось так хорошо. Ничего я не загадывал, но это было классно: дорога перед тобой, музыка из приемника – и эта ее лапка где-то там, сзади…

Как будто я ей принадлежал.

Но, как оказалось, были у нее тайные увлечения…

Черт, это что, теперь все время так будет?! Это я все время буду ее вспоминать?

Нет уж, я не дам испортить себе жизнь.

Про хеппи-энд

Я стоял в пробке на Аллеях, и все вокруг напоминало мне о ней. Я был сыт этим по горло. Надо начинать встречаться с девушками, а то у меня уже крышу сносит.

Тоже мне, большое дело – эти показы. Болтовни вечно больше, чем кино. А однажды Сусанна заставила нас смотреть «самый лучший фильм на свете», по мнению женщин, – «Красотку». Я уже его смотрел, разумеется, из профессионального интереса, – но чтобы еще раз все это выдержать?! Они ведь даже не знали, что оригинальный сценарий фильма был совершенно другой, что изначально это была довольно грустная история о проститутке и заканчивалась она плохо. А вовсе не какая-то сказка о Золушке. Только вот оказалось, что никто этого не будет смотреть, а ведь в кино главное что? Главное – сборы.

И сценарий тут же поменяли, а в результате получился аморальный фильм, демонстрирующий, что если ты хорошо занимаешься любовью, а перед этим чистишь зубы зубной нитью, то обязательно встретишь сказочного принца, который поначалу сущий сукин сын, за триста долларов снимающий девицу, а к концу ты его превратишь в порядочного, хорошего человека.

Я никогда не пойму женщин.

Скажу больше – я даже уже не буду пытаться.

Однако в тот вечер с «Красоткой» я был на коне. Развлек всю компанию, как никогда. Они же все о кино никакого понятия не имеют. И когда мы фильм посмотрели – я задвинул лекцию о хеппи-энде. И даю честное слово – они меня слушали! А я ведь говорил как минимум полчаса. Рассказал, что хеппи-энд появился в начале двадцатого века. Девушки слушали меня с открытыми ртами. И даже не комментировали. Было тише, чем во время просмотра самого фильма.

Вот, например, знаменитая «Касабланка» Майкла Кертиса. Богарт, брошенный, лишенный чести и средств к существованию, сидит в пивной, это мы все помним. Вдруг в дверях появляется Ингрид со своим мужем, который, будучи патриотом и героем, должен дальше бороться с врагом. Но Богарт борется немножко с собой, пианино играет «их мелодию», а Богарт все борется и борется – и в конце побеждает, потому что решает сукина сына, что в нем сидит, задушить в зародыше и дать волю своему благородству – облегчить, так сказать, своей любовнице и ее мужу старт в новую жизнь. И они стартуют, насколько я помню, в буквальном смысле.

И на моей памяти не было женщины, которая не разнюнилась бы на этом моменте, – даром что фильму-то уже почти сто лет. Но вот о чем не знали мои приятели, а я знаю – помимо классической версии, той, которую мы все помним, существует и еще одна. И в этой версии муж прекрасной Ингрид погибает от рук преследователей, чтобы любовники могли снова встречаться и жить долго и счастливо, построив свое счастье на свежих костях мужа-героя. Или, как я думаю, – чтобы Богарт мог без конца курить и играть на пианино, а она бы сидела у него при этом на коленях.

Но это все уже дела давно минувших дней. А то, что сегодня происходит, даже трудно описать. Впрочем, далеко ходить не надо – Марта, Сусанна и еще две пары их приятелей из Подковы служат наилучшим доказательством того, что коммерция всегда в выигрыше. У женщин такое сильное, с молоком матери всосанное желание чуда, сказки, что хоть на голове стой, а этого желания не перешибешь.

А особенно в кино. Поэтому женщины так любят мужчин, связанных с кинематографом, даже тех, кто просто таскает на площадке провода. Они как будто думают, что могут попасть через них на экран и там остаться.

Дурные эти бабы.

Я стою в пробке уже не меньше пятнадцати минут, а сдвинулся дай бог метров на пятнадцать. Нужно позвонить клиенту и сообщить, что пробка.

Клиент недоволен, ну и ладно.

А вот и матушка звонит.

– Где ты, милый?

Матушка моя словно ежедневная газета – тем или иным способом она тебя обязательно найдет каждый день.

– В машине, – отвечаю я чистую правду.

– Но где?

– Около Урсуса.

– Ага. Все в порядке?

А что может быть не в порядке?

Дорога не едет – но это уже в порядке вещей.

Марты нет – но и это уже в порядке. Я просто стою в пробке, и это нормально.

– Конечно.

– Потому что, знаешь, милый… если ты вдруг почувствуешь себя одиноко… так ты помни, что у тебя есть мама. Может, приедешь сегодня на обед?

О нет, только не это!

Теперь обо мне будут заботиться.

Как мне объяснить матушке, что я не чувствую себя одиноким, стоя в пятикилометровой пробище, потому что у меня сотни товарищей по несчатью? Причем таких же раздраженных, как и я.

– Нет, мама, мне еще надо заехать по работе.

– А потом?

– Не знаю, может быть… – я даю матери надежду, хотя прекрасно знаю, что не приеду к ней, потому что не хочу. Потом как-нибудь отговорюсь.

– Но мне бы, милый, хотелось бы знать сейчас…

Вот же бабы. Они всегда хотят все немедленно! Даже знать будущее наперед.

– Скорей всего, нет…

– Скорей всего? – голос у нее упавший, и я должен решиться, что лучше – расстроить ее прямо сейчас или подождать.

– Нет, мам, не получится, но спасибо.

– Тогда, может быть, завтра? – моя матушка никогда не сдается.

– Может быть, завтра, – соглашаюсь я, не помня, что там у меня завтра. Вроде как клиент у меня на Елонках, это рядом с моим домом, но что именно у него случилось – этого мне уже прочитать не смогли, потому как у операторши очки потерялись.

– Но, милый, – говорит мать, – может быть или точно? Я ведь тоже, знаешь ли, должна как-то спланировать себе день.

Вот я неудачник.

Спланировать.

Встать, одеться и подумать: одну тарелку доставать или две. С уродским псом выйти на прогулку. Для этого, конечно, надо иметь специальный и очень точный план, это же ясно как солнце.

– А что ты делаешь в Урсусе?

– Мам, я не могу сейчас разговаривать, я в машине. Заказ у меня был.

– Боже, ты себя совсем не бережешь, совсем не бережешь, – охает матушка.

– До завтра, – говорю я и отключаюсь.

После этого набираю номер Бартека.

– Что слышно?

– Аська беременна!

Это я знаю. Это слышно уже добрых два дня. Удивляюсь еще, что в «Новостях» об этом не сообщали, но это вопрос времени, конечно.

– Как она себя чувствует? – спрашиваю я вежливо, потому что я ведь хорошо воспитан.

– Как беременная… ну, ты знаешь…

Нет, не знаю. К счастью.

– Ага, – говорю я тем не менее. – А может, вечерком выберемся куда-нибудь?

– Но ведь Аська беременна! – напоминает мне Бартек.

Беременность, видимо, это такая штука, которая вырастает у женщины и держит мужчину взаперти, не давая ему выйти из дома даже на часок.

– А может, ты к нам заедешь? – спрашивает Бартек.

О нет, спасибо, воздержусь.

– Да нет… ну, тогда, может, на следующей неделе увидимся.

– А что-нибудь случилось?

– Ничего.

– Ну ладно тогда. Увидимся.

Ничего не случилось.

Кроме того, что женщина, которую я любил, меня предала и четыре года моей жизни полетели коту под хвост. Лучшие четыре года жизни!

Которых мне никто не вернет, между прочим.

Сколько романов я не завел за эти четыре года! Сколько мимо меня прошло возможностей, сколько девушек рядом со мной могли бы понять, как прекрасен этот мир! А еще я ведь пропустил чемпионат мира по футболу, пятидесятисемисекундный матч своего любимого боксера и кучу отличных посиделок с друзьями!