Мечом раздвину рубежи - Андрей Серба

– Подумать, стоит ли осуществлять мои помыслы, ежели боги сулят мне удачу? – с удивлением спросила Ольга.– Но как можно отказаться от дела, в котором тебя ждет успех? Уверена, что это твои слова, вещунья, но никак не богов. Кстати, мне сдается, что ты совсем… не всегда верно понимаешь голос Неба. Как можно не быть счастливым, осуществив свои сокровенные желания? Или как можно получить помощь богов, ежели ставить под сомнение веру в них? Я не могу постичь смысла этих твоих слов, вещунья.

– Тебе не дано постичь смысла приоткрытого тебе богами, а не моих слов,– возразила Витязиня.– Но сие не только твой удел. Если бы язык богов и предостережений вещуний были понятны всем смертным, разве не следовали бы они им? Разве были бы на Руси сирые и убогие, немощные и калеки, если бы все несчастья позволено было бы предотвратить? Нет, великая княгиня, боги приоткрывают частицу будущего каждому своему сыну или дочери, но как те распорядятся обретенным даром, зависит уже от человека, от его разума и житейского опыта.

– Пожалуй, ты права,– после короткого раздумья согласилась Ольга.– Нет, ты права полностью,– поправилась она.– Я шла узнать о судьбе предстоящего похода – и получила ясный и вразумительный ответ. Однако боги соизволили открыть мне и нечто другое, о чем мне сегодня трудно судить и еще труднее верно понять. Возможно, я смогу сделать это через время или при следующей встрече с тобой. Как видишь, я верю в твои предсказания и намерена вновь прийти к священному роднику. Думаю, это случится после возвращения великого князя из похода.

– Да, ты явишься снова в Перунову дубраву именно тогда. Не раньше, чем в твоей голове созреют новые планы, которые ты не осмелишься открыть никому из смертных, кроме меня. И то лишь потому, что тебе, как сегодня, крайне потребуется обратиться к богам за советом.

– Витязиня, я слышала, что некогда ты слыла очень умной женщиной. Признаюсь, я не думала, что тебе удалось сохранить ясность ума до глубокой старости. Теперь я твердо уверена, что мы обязательно свидимся еще не раз. До новой встречи…

Возвратившись к дружинникам и не проронив ни слова, Ольга вскочила в седло, первой направила коня в обратный путь. Она не хотела, чтобы кто-то из ехавших впереди, внезапно обернувшись, мог видеть на ее лице довольную улыбку. А великая княгиня была не в силах сдержать рвущейся из души наружу радости – посещение священного родника в дубраве Перуна полностью себя оправдало. И тем, что Витязиня оказалась именно той вещуньей, которой Ольга могла во всем довериться, не опасаясь ее козней, и тем, что боги приняли ее сторону в предстоящей схватке за возвращение безраздельной власти великого князя ее мужу… пока ее мужу. Ольга давно хотела обратиться к богам за советом, сразу после того, как в голове вызрел замысел, однако ни одна из знакомых вещуний для этого не подходила. Тесно связанные с великокняжеским окружением, больше прислушивавшиеся к сплетням в боярских и воеводских хоромах, нежели к голосу Неба, они не могли служить надежными хранительницами тайных помыслов Ольги.

И тогда она вспомнила о Витязине, вещунье священного родника в дубраве Перуна, незаменимой советчице и наставнице дев-воительниц и тех воинов-русичей которые с помощью богов желали разобраться в своих запутанных сердечных делах либо сложностях семейной жизни. Ольга постаралась узнать о Витязине все, что только было в ее силах, и пришла к выводу: лишь Витязиня с ее умом, незапятнанным именем и неучастием в жизни стольного града и великокняжеского терема могла стать надежной посредницей в ее разговоре с богами. И она не ошиблась – вещунья проникла в сокровенные глубины Ольгиной души и прямо сказала об этом. Но сказала не как человек, которому отныне дано держать судьбу Ольги в своих руках, а как женщина-подруга, понявшая и одобрившая сделанный Ольгой выбор, ибо когда-то при схожих обстоятельствах она тоже не пострашилась бросить вызов судьбе, пожелав вершить ее собственными руками, а не послушно следуя установленным кем-то обычаям.

Лошади, словно догадываясь о святости дубравы, не ржали, тропинка была густо усеяна опавшей листвой, и копыта бесшумно ступали по ней, поэтому маленький отряд ехал в полной тишине. Тем громче показался мелодичный девичий смех, неожиданно раздавшийся сбоку тропы. Ольга резко натянула поводья, повернула голову в ту сторону. Что делает здесь дева? Кто она? Отчего смеется ночью в избранном богами месте? А главное, не могла ли она оказаться случайной свидетельницей ее доверительного разговора с вещуньей и Небом? И если могла, то случайно ли?

– Останешься с гриднями на тропе, однако ни на миг не выпускайте меня из виду,– шепотом обратилась Ольга к подъехавшему к ней десятскому.– Кликну вас, либо сами увидите, что нуждаюсь в подмоге, – не мешкайте.

Соскочив с коня, Ольга, мягко ступая по земле, дабы не хрустнула под ногой сухая ветка, хоронясь за кустами и стволами деревьев, направилась в сторону, откуда донесся смех. Вскоре она очутилась у края маленькой поляны, на противоположной стороне которой высился могучий дуб. Поляна заросла травой, однако вокруг дуба она была вытоптана широким кольцом. Под дубом, прижавшись к нему спинами, на травяной подстилке сидели плечом друг к другу обнаженные юноша и дева. Нежно обняв подругу, юноша целовал ее перси, а та, запрокинув голову и прикрыв в истоме глаза, время от времени давала выход переполнявшим ее чувствам тихим грудным смехом. Наклонив голову, дева шепнула что-то юноше на ухо, обвила его шею руками и начала падать навзничь, увлекая за собой и юношу.

Ольга отвела глаза в сторону, скривила губы в иронической усмешке. Стародавний танец любви! Молодой русич-дружинник, отправляясь в первый длительный поход, желал иметь уверенность, что избранница будет ждать его возвращения и останется ему верна, сколь бы сурова ни оказалась к нему судьба воина. Не довольствуясь обещаниями и клятвами, он требовал от избранницы более весомых доказательств любви, и та в ночь полнолуния пред ликом владычицы ночного неба Луны, под священным деревом воинов – дубом доказывала ему свою любовь и верность.

Святая наивность! Заблуждения юности и простота еще не испорченных жизнью душ! Когда-то и она была такой, точно так же давала обет верности любимому. Правда, в ее родных краях это выглядело несколько по-другому. Все происходило в такую же ночь полнолуния, так же совершался ритуальный танец, после чего два дубовых листа смачивались в вагине девы и, зашитые в полотняный мешочек, носились как талисманы. Отличие заключалось в том, что танец происходил не у дуба, а вокруг священного костра, горевшего внутри «ведьминого круга» – пояса из тринадцати старых, наделенных магической силой камней. Листья также срывались не с дерева, а с веточки, которую дева держала в руках во время танца. Затем веточка с оставшимися листьями сжигалась в костре, а юноша и дева пили по очереди из окропленного святой водой кувшина хмельной напиток, после чего произносили вместе старинный заговор. Ольга помнит его до сих пор:

Как радостно мы встретились, Как счастливы мы были. Мы так легко расстанемся И соединимся вновь.

Перед уходом из «ведьминого круга» священный костер заливался остатками напитка, а если круг был новым, выложенным всего на одну ночь из тринадцати предварительно погруженных в священный источник камней, его следовало разрушить, чтобы недоброжелатели не навели порчу.

Было все это в Ольгиной жизни, было: и «ведьмин круг», и священный костер, и волшебная ночь с возлюбленным, и клятва в вечной верности перед ликом Луны-свидетельницы. Не оказалось только верности. Наверное, потому, что не было в ту ночь, как и до нее, настоящей всепожирающей любви-страсти, а ее и не могло быть, поскольку Ольга любила лишь себя. Да, лишь себя, ибо давно уже жила с чувством превосходства над окружающими людьми, жила в ожидании события, которое вознесет ее на высоту, подобающую ее уму и красоте, силе духа и настойчивости. А жила она подобной мечтой не только потому, что постоянно ощущала в себе эти качества, но и оттого, что три разные, самые известные в ее краях вещуньи предрекали ей одно и то же: дальнюю дорогу, жизнь в большом граде вне родного дома и власть, о коей только может мечтать смертный. С тех пор Ольга жила одновременно двумя жизнями: внешней, которая находилась у всех на виду и ничем не отличалась от жизни прочих боярышень ее возраста, и внутренней, доступной лишь ей одной, когда Ольга переносилась мыслями туда, где волею судьбы рано или поздно ей придется занять уготованное место. А поскольку она верила в себя и предсказанную вещуньями судьбу, ее настоящей жизнью была именно вторая. Так шли день за днем, месяц за месяцем, покуда однажды не случилось то, чему и надлежало неминуемо случиться.

Она помнит первую встречу с Игорем так, словно она произошла вчера. Широкая лесная река, спокойно и медленно катившая свои прозрачные воды. Ее пологие песчаные берега, густо поросшие кустарником… Она, стоявшая с лукошком в руках на краю небольшой, усыпанной яркими цветами поляны. Та, какой она была много лет назад: молодая, красивая, внешне беззаботная. Вокруг, куда ни брось взгляд, расстилался огромный, радостный, так много таивший для нее в ту пору непознанного мир.