Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

получить высокий балл. Насколько мне известно, я был единственным в школе, кто сдал одиннадцать экзаменов — математику, прикладную математику, физику, химию, биологию, ирландский, английский и французский языки, географию, бухгалтерское дело. И еще я решил сдать экзамен по домоводству, потому что, хотя и не умел готовить, но подумал, что знание основ физики и математики помогут сбалансировать семейный бюджет. За него я получил тройку! Экзамены я ненавидел. Мне даже сегодня снятся кошмары о том, как я сдаю математику на латыни. Я забросил латынь, получив аттестат, о чем всегда сожалел, думаю, как и мистер Канти, мир его праху.

Я подал заявление в единственную ветеринарную школу в Ирландии при университетском колледже в Дублине. Десять лет я мечтал об этом и был твердо намерен добиться успеха. Но на всякий случай, если баллов окажется недостаточно, я подал заявление и в Королевский хирургический колледж. Я решил, что либо можно будет сдать выпускные экзамены повторно, либо, проучившись год в медицинском колледже, попытаться перевестись на другую специальность. Заполняя бланки заявлений, я заметил, что есть еще курс драматургии и искусств. Это тоже был интересный вариант, а для меня и вовсе нечто непостижимое и окутанное пеленой тумана, поскольку в баллифинском колледже о возможности заниматься драматическим искусством или живописью не было и речи.

Хотя у меня не было никаких сомнений по поводу выбора жизненного пути, меня очень интересовала эмоциональная поэзия и художественная проза. Я был бы не прочь изучать литературу, чтобы понять, почему книги Оскара Уайльда, Дилана Томаса, Джона Стейнбека и Джеймса Джойса трогают меня до слез. Мне хотелось узнать, каким образом слова, записанные на бумаге, вдруг оживают в нашем воображении и погружают в удивительный мир, который раньше не существовал, заставляют громко смеяться или горько плакать и проникают в потаенные уголки нашей души, о существовании которых мы и не подозревали. Если бы я мог, то сочетал бы изучение ветеринарии и драматического искусства, но я никогда и никому об этом не говорил, боясь, что меня высмеют уже за то, что я высказал такую нелепую мысль. Впрочем, в те времена в Ирландии это в любом случае было невозможно. Не то чтобы я передумал становиться ветеринаром, просто я надеялся когда-нибудь раскрыть тайну воздействия искусства, сколь бы невероятным это ни казалось.

Пока я ждал результатов итоговой школьной аттестации и ответа из университета, жизнь на ферме шла своим чередом. Нужно было косить траву и убирать ячмень, пасти скот и овец. Ферме не было дела до моих проблем, и если бы она могла говорить, то предпочла бы, чтобы я просто остался дома. Пират наверняка сказал бы то же самое, но, как бы трудно мне ни было, я знал, что должен покинуть родной дом, как Ветмен. С одной стороны, я с тревогой ожидал результатов, но в то же время с моих плеч свалился тяжелый груз: как бы там ни было, мне больше не придется возвращаться в ненавистный класс к своим обидчикам.

Письмо пришло утром, когда я работал на скотном дворе за нашим домом. Зеленую машину почтальона я заметил издалека. Мы редко получали письма, поэтому, увидев, как он опускает официального вида конверт в наш почтовый ящик, я сразу бросился туда. На коричневом коврике за коричневой входной дверью нашего дома лежал коричневый конверт. Схватив его, я бросился в сарай к Пирату, прежде чем меня кто-то успел заметить. Я долго держал в руках конверт, не решаясь его вскрыть: а что, если я оказался недостаточно умным? Руки дрожали, Пират выжидательно смотрел на меня — мое волнение передавалось и ему.

Наконец я открыл конверт. В моем аттестате были отличные оценки почти по всем предметам, но этого было бы недостаточно для поступления в ветеринарную школу. Зато в сумме с оценками по дополнительным экзаменам у меня появлялись хорошие шансы. Как и тогда, когда я впервые стал лучшим учеником школы пять лет назад, я пока никому ничего не сказал, потому что не хотел никого расстраивать в случае неудачи.

Письма из обоих университетов пришли через неделю. Меня приглашали и в ветеринарную школу, и в хирургический колледж. Я выбрал ветеринарную школу при университетском колледже в Дублине, и думаю, что это было к лучшему, поскольку сомневаюсь, что мне хватило бы терпения выслушивать жалобы пациентов. Пират-то никогда не жаловался!

Все, что я почувствовал, вскрыв конверт из ветеринарной школы, — это огромное облегчение. После пяти лет напряженной учебы и всех этих издевательств я был рад оставить эту часть моей жизни позади.

Я знал, что по этому поводу не будет никаких празднований, потому что в нашем доме это было не принято. Впрочем. мама испекла мои любимые булочки с глазурью в честь этого события. Мы их съели и вернулись к работе. Не помню, чтобы кто-то хоть что-нибудь сказал: я сделал то, что должен был, и жизнь продолжалась.

Не сомневаюсь, что родители были счастливы за меня, но, думаю, отец все же надеялся, что я вернусь к работе на земле. Я же отлично понимал, что если это и произойдет, то это будет только мое решение. Что бы я ни задумал, я добьюсь успеха или потерплю неудачу самостоятельно. Все зависит только от моего труда и упорства. Я никогда не искал одобрения других людей, не стремился к похвалам и признанию. Поэтому, если я потерплю неудачу, это никого не разочарует, и мне не будет так больно. Я никогда не рассчитывал получить что-то просто так, я работал ради воплощения своей мечты. После первых месяцев учебы в ветеринарной школе я понял, что трудиться здесь нужно не меньше. Но, несмотря на это. моя мечта стать ветеринаром наконец-то была вполне достижима.

* * *

Колледж в Баллифине теперь превращен в пятизвездочный отель, который считается лучшим в мире. Домик садовника, где я прятался, давно исчез с лица земли. Я знаю это, потому что недавно вернулся туда, чтобы поплакать и посмеяться над иронией судьбы. В отеле есть Зал шепота. Уникальная архитектура его сводчатого потолка позволяет четко расслышать шепот в другом конце зала. Когда я приехал в отель, в зале никого не было. Я обратился к самому себе тридцатилетней давности с пожеланием добра, ведь именно здесь много лет назад никто не захотел слушать маленького испуганного мальчика. Мне хочется думать, что он услышал меня и понял, что стал совсем другим человеком.

Я забрел в библиотеку и нашел там несколько экземпляров школьного журнала «Башня» за 1981 год. Я увидел