Страх и отвращение предвыборной гонки – 72 - Хантер Томпсон

Но к тому времени ущерб уже был нанесен. Я не видел новых роликов, но те, что снял Скуайер, определенно выглядели немного странно. В них Маски говорил чрезвычайно медленно и представал человеком, который, судя по всему, полжизни боролся с каким-то ужасным дефектом речи, а в результате подсел на депрессанты или даже на герыч. В первый раз я услышал ролик Маски по радио, когда ехал из Ки-Бискейн через дамбу Рикенбакер, и, честно говоря, подумал, что это новая запись комического дуэта Чича и Чонга. Это был голос человека, который по пути в студию закинулся примерно 12 капсулами барбитурата, — очень забавная реклама.

Что бы ни показали предварительные выборы во Флориде, они продемонстрировали определенный перекос во влиянии медиа на политику. Несмотря на все, что случилось здесь с Линдси и Маски, очень скоро может оказаться правдой, что все, что вам нужно сделать, чтобы стать президентом США, — это «привлекательно» выглядеть на телеэкране и иметь достаточно денег, чтобы нанять специалиста по работе со СМИ. Только дурак будет оспаривать очевидное: если вы хотите продать себя нации телевизионных наркоманов, то, разумеется, вы не можете игнорировать посредника… Но голосование во Флориде, по крайней мере, напомнило многим людям о том, что посредник является лишь инструментом, а не волшебником. Другими словами, если вы хотите быть президентом США и вы признаны «привлекательным», то, отдавая свои денежки специалисту по работе со СМИ, вы все-таки должны подумать еще об одной вещи — нанимаете вы стоящего специалиста или растяпу… И определенно вам лучше не принимать барбитураты, если вы собираетесь в студию.

Позже в марте

Вопли банши[45] во Флориде… Появление Манкевича… Трудные времена для «человека из штата Мэн»… Сила южан и ад кромешный для Джорджа Уоллеса… Хьюб выскальзывает из мрака… Страх и отвращение среди левых демократов…

В понедельник утром, за день до предварительных выборов во Флориде, я прилетел в Майами с Фрэнком Манкевичем, который руководил кампанией Макговерна.

Мы приземлились на взлетно-посадочной полосе на скорости чуть больше 300 км/ч при сильном боковом ветре, подпрыгивая сначала на левом колесе, а затем — около сотни метров — на правом, но в конце концов после долгой тряски подрулили к главному терминалу международного аэропорта Майами.

Ничего серьезного. Правда, моя «Кровавая Мэри» расплескалась по всему понедельничному номеру Washington Post, который лежал на подлокотнике. Я решил сделать вид, что не заметил этого, и посмотрел на Манкевича, сидящего рядом со мной, но он все еще мирно похрапывал. Я пихнул его в бок. «Приехали, — сказал я. — Да здравствует хорошая жизнь! Какое у нас расписание?»

Тут он окончательно проснулся и взглянул на часы. «Я должен выступить где-то с речью, — сказал он. — Еще я должен встретиться с Ширли Маклейн. Где телефон? Мне надо сделать несколько звонков».

Вскоре мы уже шагали по коридору в сторону большого кругового транспортера, чтобы забрать свой багаж. Правда, у Манкевича багажа не было: он уже научился путешествовать налегке. Вся его кладь состояла из одной небольшой холщовой сумки, которая выглядела как увеличенного размера набор для бритья.

Мой собственный джентльменский набор — две огромные кожаные сумки и телефакс Xerox, упакованный в стекловолокно чемоданчика «Самсонит», — должен был вот-вот выехать на ленту транспортера. Я, как правило, езжу груженый, но не по какой-то уважительной причине, а просто потому, что так и не познал секреты мастерства.

— Меня ожидает автомобиль, — сказал я. — Прекрасный бронзово-золотистый кабриолет. Тебя подвезти?

— Пожалуй, — сказал он. — Но сначала мне надо сделать несколько звонков. Ты иди вперед, получай свой автомобиль и весь этот чертов багаж, а потом встретимся у главного входа.

Я кивнул и поспешил к стойке проката автомобилей. Она была метрах в 40 от телефона-автомата, у которого Манкевич уже приступил к звонкам с пригоршней десятицентовиков и маленьким блокнотом в руке. Он успел переговорить по крайней мере с шестью людьми и сделал записей на целую страницу, прежде чем прибыли мои сумки… А к тому времени, как я начал спорить с женщиной из проката автомобилей, по лицу Манкевича уже было видно, что у него все под контролем.

Я был впечатлен этим шоу эффективности. Передо мной стоял главный организатор, главный стратег и главный мозговой центр кампании Макговерна в одном лице — невысокий, помятый маленький человечек, похожий на оставшегося без работы торговца подержанными автомобилями, и именно он координировал все действия Макговерна на предварительных выборах во Флориде из телефона-автомата в аэропорту Майами.

Манкевич, 47-летний адвокат из Лос-Анджелеса, возглавлял Корпус мира, прежде чем стать пресс-секретарем Бобби Кеннеди в 1968 году, а затем занимал разные должности, пока в прошлом году не началась кампания Макговерна. Некоторое время он был пресс-секретарем, затем его называли руководителем кампании, но теперь он, кажется, предпочитает титул директора. Но название едва ли имеет значение, потому что на самом деле он стал альтер эго Джорджа Макговерна. Есть люди, которые предпочитают говорить, и они становятся фронтменами. А Фрэнк Манкевич стал для Макговерна тем же, чем Джон Митчелл для Никсона, — человеком, который стоит за спиной, его тенью.

За две недели до голосования в Нью-Гэмпшире Манкевич рассказывал своим друзьям, что ожидает от Макговерна 38 процентов голосов. Это было задолго до печально известной «сцены провала» Эда Маски на платформе грузовика напротив Манчестерского профсоюзного центра.

Когда Фрэнк высказал это своим друзьям из вашингтонского журналистского истеблишмента, они решили, что он просто делает свою работу — пытается одурачить прессу, надеясь в последнюю минуту вызвать всплеск интереса к Макговерну, единственному кандидату в предвыборной гонке–72, который может рассчитывать на поддержку бывших сторонников Кеннеди.

Кроме того, до начала работы на Макговерна Манкевич был политическим обозревателем Washington Post, и его бывшие коллеги не хотели дискредитировать его, публикуя глупости, которые он говорит. Журналисты, как и богачи, имеют обыкновение защищать людей своего круга и даже тех, кто уходит из него, ввязываясь в безнадежные предприятия.

Таким образом утром 8 марта, когда окончательный подсчет голосов в Нью-Гэмпшире показал, что Макговерн набрал 37,5 процента, а «фаворит» Эд Маски — только 46 процентов, Фрэнк Манкевич был моментально возведен в ранг «светила».

Нью-Гэмпшир в 1972-м тряхнул Маски так же жестоко, как в 1968-м прокатил Линдона Джонсона. Маски проклял прессу и поспешил вниз, во Флориду, правда, еще выступая как чемпион и напоминая всем и каждому, что он в конце-то концов победил в Нью-Гэмпшире.

До боли напоминает Линдона Джонсона — тот побил Маккарти почти на 20 пунктов, а затем, четыре недели спустя, в штате Висконсин покинул гонку накануне следующих предварительных выборов.

Но у Маски была всего одна неделя до Флориды, и ему уже ничего не оставалось, кроме как решиться на то, что его сотрудники назвали «блицкригом последней минуты». Он ломанулся на улицы, пожимая всем руки и наводняя штат значками, флайерами и листовками с призывами: «Доверяйте Маски», «Верьте Маски» и «Маски говорит по делу»…

Когда Большой Эд прибыл во Флориду, он выглядел и вел себя, как надломленный человек. Наблюдая за ним, я вспомнил выражение обреченности на лице Флойда Паттерсона, когда он проходил взвешивание для своего повторного матча за звание чемпиона с Сонни Листоном в Лас-Вегасе. Паттерсон был настолько явно сломлен, что я не смог поднять ставку на него — при любых раскладах — среди сотни или около того ветеранов спортивной журналистики, сидевших на местах вокруг ринга в вечер боя.

Я сидел рядом с Роки Марчиано в первом ряду и как раз перед началом боя купил два высоких бумажных стакана пива, потому что не хотел толкаться в очереди, когда начнется бой.

«Два?» — спросил Марчиано с усмешкой.

Я пожал плечами и успел быстро выпить первый стакан, пока Флойд вышел из своего угла и обратился в воск при первом же ударе Листона. До конца первого раунда еще оставалась минута, Листон снова начал колотить его, и Паттерсон рухнул на пол под счет рефери. Бой закончился, прежде чем я начал второй стакан.

Маски проделал во Флориде тот же самый путь, как и предсказывал Манкевич 48 часами ранее в гостиной своего пригородного дома в Вашингтоне. «С Маски уже покончено, — сказал он тогда. — У него нет базы. Никто на самом деле не выступает за Маски. Они просто поддерживают фаворита — человека, который утверждает, что он единственный, кто может побить Никсона, но даже сам Маски больше не верит в это. Он не сумел получить большинство голосов демократов даже в Нью-Гэмпшире, на его собственной территории».