Маскавская Мекка - Андрей Волос
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она стояла, оперевшись о стол костяшками пальцев, грациозно наклонившись вперед и улыбаясь, однако эта улыбка в понимающего человека могла бы вселить только одно единственное чувство — леденящий ужас.
Было очень тихо. Потом послышался звук елозящего стула — это Грациальский отъезжал от Петракова подальше.
— Вопрос очень сложный, — сказала Твердунина, вновь опускаясь в кресло. — Нам не обойтись без поддержки обкома. Окончательное решение мы принять не вправе, однако давайте наметим хотя бы в общих чертах. Какие будут предложения?
— Можно мне еще раз, Александра Васильевна? — спросил Глючанинов. По-солдатски?
Она кивнула.
Генерал поднялся, одернул китель и заговорил, отрывисто выстреливая фразы.
— Да! — трудное время. Враждебное окружение. Неурожаи и падеж. Не будем скрывать: талоны в срок не отовариваются… Что у нас есть? Ничего у нас нет. Этот памятник — последнее наше достояние. И не только наше, товарищи! Все мы знаем, что происходит в Маскаве. В Маскаве революция! Долгожданная революция! Наконец-то и Маскав, сбросив путы исторического прошлого, выходит на большую дорогу!.. А задумывались ли вы, что будет, когда трудящиеся Маскава добьются победы? Какие знамена поднимут они в день своего ликования? Что они поставят на свой постамент? Те оскверненные фигуры, что когда-то сами свозили на поругание? Нет, товарищи! Кто был изгажен, не может стать символом свободы!..
Генерал обвел взглядом присутствующих и вкрадчиво спросил:
— А кто же может?
Указающе протянул руку и рявкнул:
— Вот кто! Он стоит под окном райкома! Без руки!.. Но и его норовят стащить с постамента и даже, — он яростно повернулся мощным корпусом к Петракову, — выбросить на помойку!
Александра Васильевна откровенно любовалась генералом.
— Дудки! — рявкнул генерал и со всего маху треснул по столу кулаком. Граждане Петраковы и K°, заявляю вам со всей определенностью: не выйдет!
Клопенко протяжно вздохнул, посмотрел на вдвое уменьшившегося Петракова и что-то чиркнул у себя в блокнотике.
— Имею конкретно, — сказал генерал, переводя дух. — Поскольку оставить в таком виде невозможно. А Маскавом памятник пока не востребован. Временно. Для поддержания боевого духа. Для укрепления авторитета власти. А также лично Виталина. Предлагаю похоронить на площади с военным оркестром и соблюдением церемониала!
Воинственно выпятил челюсть и сел.
Повисло молчание.
— Э-э-э, — неуверенно заблеял вдруг Петраков. — Я, товарищи… э-э-э… разве я это?.. Я же наоборот… преданность делу… а?
— Да ладно, Павел Афанасьевич, — благожелательно сказала Александра Васильевна, которой понравилась речь генерала. — Кто из нас не ошибался… Давайте обсуждать, товарищи.
Петраков немо кивнул и вытер пот со лба, а Клопенко подумал и нехотя вычеркнул из блокнотика то, что написал ранее.
— Что ж, — осторожно сказал Грациальский, подбирая слова так, будто ставил ногу на тонкий лед, под которым чернела гибельная глубина. — Товарищ Глючанинов обрисовал верно и… проблема поставлена и даже… если можно так выразиться… предложен путь ее решения… неоднозначный, конечно, путь… однако нужно внимательно рассмотреть.
— Так, так! — ободряюще сказала Александра Васильевна. — Какие еще будут мнения?
— Предложение, конечно, есть, — заметил Харалужий, повернув к Твердуниной свою осанистую голову, украшенную седой гривой. Глаза у него были маленькие и разноцветные — левый синий, а правый изумрудно-зеленый, отчего физиономия казалась слепленной из двух разных половинок; однажды Александра Васильевна поняла, что если Харалужий говорит правду, то прижмуривает синий глаз, а если врет — зеленый, и с тех пор успешно пользовалась плодами своей наблюдательности; впрочем, чаще всего он вовсе не жмурился, и тогда понять, насколько он правдив, не было никакой возможности.
— Смелее, Харлампий Каренович! — подбодрила его Александра Васильевна.
— Однако, товарищи, как бы нам с таким предложением не попасть впросак, — Харалужий покачал головой в тяжелом раздумье. — Сама мысль мне нравится… Дело хорошее. Товарищ Глючанинов прав. Пока памятник не востребован Маскавом… и, к сожалению, мы не можем быть уверены, что он будет востребован. Поймите меня правильно! Конечно, хорошо бы! Представляете? наш Виталин на специальном поезде едет в Маскав, чтобы занять там подобающее ему место! Цветы! Оркестры! Ликование толп!.. — Харалужий обвел присутствующих светящимся кошачьим взглядом одинаково сощуренных глаз. — Но пока этого не случилось. Значит, нужно снять, а память увековечить. Нельзя людей оставлять без памяти. Что такое человек без памяти? — бессознательное существо…
Он беспокойно поерзал на стуле, отчего заколыхался под пиджаком обширный живот.
— Но! Дело очень тонкое, товарищи. Как следует провести это увековечивание? Товарищ Глючанинов предлагает погребение. По военному, так сказать, образцу. Хорошее предложение, товарищи! Дельное предложение! И если бы мы хоронили маршала, я бы поддержал его обеими руками! Однако мы хороним совсем не маршала…
— Ну и что, что не маршала! — заворчал генерал. — Не играет никакого значения! Ратийных деятелей тоже на лафетах возят!
Харалужий поднял ладонь успокоительным жестом.
— Это можно обсуждать. И не исключено, что я с вами соглашусь… не исключено! Даже почти наверняка соглашусь: что ж, правда, в этом плохого! Оркестр приедет, салют… замечательно. Но есть еще одна сторона проблемы, Александра Васильевна…
Харалужий поежился.
— Смелей, смелей, — поморщилась Твердунина.
— Массы, — тихо сказал Харалужий. — Опять же: что скажут массы?
— А что массы? — рявкнул генерал. — Что вы кота за хвост тянете?
Харалужий покосился на Клопенко, будто прикидывая, чего от него в самом худшем случае можно ждать. Начальник РО УКГУ между тем невинно полистывал блокнотик.
— Массы удивятся. Массы задумаются. «Вот тебе раз, — будут думать массы. — Те изверги, значит, самого Виталина в Маскаве закопали, а эти в Голопольске, стало быть, уже и до памятников добрались! Это что же такое получается? — воскликнут оскорбленные массы. — Это где же тогда правда на белом свете?! Чем же, — спросят массы, — их озверелый Маскав отличается от нашего передового Голопольска?!»
Повисло молчание.
— Да-а-а… — протянула Александра Васильевна. — Как, товарищи? Действительно. Мне кажется, товарищ Харалужий верно отметил…
Присутствующие покивали.
— И что же тогда? — спросила Александра Васильевна, словно обращаясь к самой себе. — Не хоронить — нельзя. Хоронить — тоже нельзя…
— Глупости! — сказал генерал, окинув Харалужего неодобрительным взглядом. — Ну не мавзолей же теперь строить!
Он насмешливо фыркнул и покачал головой.
— Как вы сказали? — переспросила Александра Васильевна. — Ма… мавзолей?
— Да, действительно! — сказал Харалужий. — Нет, серьезно! А?
— А что? Небольшой такой мавзолейчик, — пробормотал Грациальский.
— Так сказать, по образу и подобию, — ввернул Харалужий. — Если край живет во враждебном окружении, то… Почему бы и нет?
— А техникой мы обеспечим! — заволновался Петраков, принимая почти прежние размеры. — Техники навалом! Я ребятам свистну, — он осекся, прикажу то есть… Сверхурочные, если надо… да что там! За день сделаем, если материалы будут! За ночь!
— Ишь ты — за ночь… Да вы, Павел Афанасьевич, просто Марья-кудесница. Левым рукавом махнула — озеро разлилось. Правым — утки полетели. Шапкозакидательство! Как насчет материалов, Олег Митрофанович? — с веселой строгостью осведомилась Твердунина. — Не подкачаете? Кирпич бар, раствор ек, — не будет такого?
— С материалами, конечно, туго, Александра Васильевна, — сдержанно ответил начальник строительного управления Олег Митрофанович Бондарь. — На кирпичном печь полетела… на ЖБК кран вышел из строя…
— Помощью обеспечим. Артур Степанович, поможете рабсилой? На бетонный-то?
— Как не помочь, — кивнул Клопенко. — Триста голов хватит?
— Опять вы за свое, товарищ Клопенко! — поморщилась Твердунина. Голов!.. Перестаньте. (Артур Степанович холодно улыбнулся.) И потом — куда столько, что вы! Человек пятьдесят, наверное. Ну — шестьдесят… Видите, Олег Митрофанович, как все хорошо устраивается. А материалы надо найти, надо!
Бондарь понурился.
— Короче говоря, берите, товарищ Бондарь, в свои руки, — заключила Александра Васильевна. — Насчет техники — к Петракову. Насчет рабсилы прямо к Артуру Степановичу. Без церемоний. Нужен архитектор — обращайтесь, организуем.
Она чувствовала душевный подъем. Решение было найдено, оставалось немного — организовать, мобилизовать, направить в нужное русло.