Одиночное плавание - Николай Андреевич Черкашин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По учебно-боевым тревогам мичман Марфин выключал плиту и бежал в центральный пост, где по короткому трапику спускался в лаз «подпола», как называл он трюм центрального поста. Там, под стальными листами настила, в клубке водоотливных труб и насосов, тоже жили люди, а в дальнем закутке - за перископной выгородкой - таилась дверца провизионной цистерны. Провизионка состояла из двух камер. В одной из них находился кингстон балластной цистерны, который тоже входил в заведование кока. Здесь-то, наблюдая, как велела инструкция, «за герметичностью прочного корпуса в районе провизионной цистерны», Марфин отходил душой в тишине и прохладе укромного места после камбузного пекла и подначек в старшинской.
- Марфинские котлеты можно без хлеба есть, - намекал злоязычный электрик Фролов на то, что они де мясные лишь наполовину.
Гнусный наговор! Марфин чужого не берет! И в котел все по норме закладывает. Пусть любой народный контроль проверяет. Тут на лодке при такой безнадзорности за продуктами иной бы барыга ох как руки погрел! Вон мотористы откопали где-то ящик с докторскими витаминами, Горстями драже ели, красными пятнами пошли, а весь ящик выели - за три дня годовой запас прибрали. У Кости же в сухой провизионке центнер казенного печенья. Закройся и лопай сколько влезет. Никто не спросит. А спросит, так ответов много: покрошили при погрузке, или подмокло- выбросил, или соляром провоняло. Он же ни штучки не съел. То, что шоколад в коробку складывает, так это его, собственный - пайковый. С каждого чая по плиточке набегает. Из автономки вернется, детишкам на стол высыплет - а там штук триста шоколадинок! То-то радости будет!
Ну ещё простыни… Раз в десять суток баталер мичман Стратилатов выдаёт всем по комплекту «разового» белья. Испачкалось - на лодке стирать негде - на ветошь! А простыни-то хорошие - льняные, по четыре семьдесят штука. Выбрасывать - рука не поднимается. Тут за поход все семейство можно на три года бельем обеспечить. Ну, складывает Костя свои комплекты под тюфяк. Так свои же! Хочу сплю, хочу спрячу. Степан Трофимыч увидел. «Что, Костя, сундучишь?» -говорит. Не то в шутку, не то в укор…
Тяжёлый всё-таки парод собрался в старшинской. Марфина туда на аркане не затянешь. Только спать приходит. Да ещё когда баталер Стратилатов гитару свою берет. Хорошо поет, «скобарь пскопской», складно и весело:
Если вы утопните
И ко дну прилипните,
День лежите, два лежите,
А потом привыкнете!
3.
Должность мою сокращенно обозначают тремя буквами - ЗПЧ: заместитель по политической части. Симбирцев расшифровывает буквы так - «заместитель по человеческой части». О эта «человеческая часть»!
Если у тебя - для ровного счета - сто подчиненных и за каждым из них по-человечески признать право на нервы, ошибки, срывы - хотя бы по одному проступку в месяц при самой добросовестной службе в остальные двадцать девять дней, - то и тогда набегает по три чрезвычайных происшествия в сутки,
Три стихии - взаимоналоженные и смазывающие картину уставного порядка - противостоят тебе: стихия людей, стихия машин и стихия моря вкупе с коварной погодой Заполярья.
Стихия машин. На лодке их столько, что ежедневно - просто по естественному износу - может что-то выходить из строя, ломаться, ежедневно надо что-то менять, чинить, проводить регламентные работы. Обилие приборов породило термин, который до сих пор применялся только к живым организмам - несовместимость; электронная несовместимость приборов. Количество собранных в прочном корпусе механизмов перешло в некое надмашинное качество, аналогичное психике. А психика, как известно, не программируется…
Стихия океана путает наши карты даже тогда, когда экипаж пребывает на берегу. Их давно уже перестали клясть, эти бессчетные «ветры-раз» и «ветры-два», по объявлению которых надо бросать все дела и спешить на подводную лодку. И вот все, что ты намечал на сегодня - «Беседа гарнизонного прокурора с личным составом», тематический вечер «Край, в котором ты служишь» или встреча с подводниками-ветеранами, - все это безнадежно переносится на завтра, безнадежно потому, что завтра у прокурора будут свои дела, ветеран-подводник уезжает домой, да и кто вообще знает, какая погода и какие вводные будут завтра.
Наконец, стихия собственной души и её страстей. В таких условиях ты не имеешь права на капризы, хандру, забывчивость, несправедливость… А это, как известно, труднейшая из задач - одолеть самого себя…
Мир хаоса, порожденного игрой всех этих стихий, открывается перед замом-новичком - с одной стороны; с другой - он предстает четко разлинованным миром инструкций, директив, приказов, наставлений, положений, уставов, извлечений, рекомендаций…
Перебирая вороха бумаг, понимаешь, что не ты первый, кто содрогнулся от бесформенности мира случайности и вероятности, что и до тебя ломали головы тысячи мудрых и не очень мудрых людей, которые соткали всю эту сеть из параграфов и граф, чтобы обуздать вселенский хаос, придать ему подобие порядка, симметрии, логики. Поколениями флотских умов придумана довольно надежная защита корабельной жизни от помех внешних и внутренних. Она изложена в «Книге корабельных расписаний», в которой вот уже сколько веков подряд меняются только названия механизмов да связанных с ними работ. Да ещё орфография.
О если бы не подтачивали военно-морской порядок людские страсти, пороки, амбиции, эмоции!… Но это все равно что мечтать: о если бы не было в мире трения, тогда бы построили вечный двигатель!
И всё-таки, я думаю, инженеру-механику труднее. Его просчеты в технике обнаруживаются быстро. Задиры на шейках коленвала сразу дают о себе знать. А сколько невидимых глазу «задиров» оставили мы с командиром в матросских душах?
Это не оправдание, что взрослого человека за каких-нибудь два-три года не перевоспитаешь. Перевоспитать, перестроить, перевернуть можно за минуту. Поступком. Деянием. Подвигом.
Но для этого надо быть не ЗПЧ, не замполитом, а к о м и с с а р о м.
Комиссар - это человек, чья нервная система напрямую, без понижающего трансформатора включена в жизнь экипажа со всеми перепадами её высокого напряжения, со всеми её короткими замыканиями.
Комиссар, замполит, как и доктор, нужен, в конечном счете, для одного-единственного, самого трудного, решающего для корабля часа, когда он должен найти такие слова и высказать их в таком заклинании, чтобы победа упала к ногам, как падает заговоренная жар-птица…
Глава пятая
1.
Мы снова в море. Прелюдия перед большим походом.
