Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Проза » 1979 - Кристиан Крахт

1979 - Кристиан Крахт

Читать онлайн 1979 - Кристиан Крахт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Перейти на страницу:

Ах, все так упрощается,

когда части берут верх над целым.

Мой разговор с кем-то есть

не более чем ложь...

Ты просто наблюдатель,

Холодный и отстраненный,

У меня нет намерения говорить:

"я тебя люблю".

Мой разговор с кем-то...

Мы и не боги,

И не люди,

У нас нет ни к кому претензии,

Мы всего лишь мальчишки.

Вы и не сильные,

И не сила.

Вы - неправильные,

Вы - неправы.

Отсутствие лиц

Вот в чем мой комплекс.

Вы - картинка с меня.

Я называю вас зеркалами.

Но это не мои слезы

И не мое отражение

Разве я фотография?

Уже не помню...

Мой разговор с кем-то...

Сходное мироощущение было выражено и в прежних эпиграфах. Первый "Далеко, далеко внизу, в бездонной морской пучине, древнейшим, ненарушимым, лишенным образов сном спит Кракен" - Крахт заимствовал из стихотворения Альфреда Теннисона "Кракен", где идет речь о полумифическом гигантском существе (осьминоге?), персонаже морских легенд, который поднимется из глубин и погибнет, будучи выброшенным на сушу, в день Страшного суда. Второй эпиграф, "Everything's gone green", - название песни (и диска) английской музыкальной группы New Order, популярной в 80-е гг. и предвосхитившей некоторые особенности поп-музыки 90-х гг. Приведу приблизительный перевод этой песни:

Everything's gone green2

Пусть хоть кто-нибудь мне поможет,

Пусть подскажет, что делать теперь:

Мое будущее предо мною, как открытая

в завтра дверь.

А знаешь, я бы ударил тебя, если б смог

до тебя добраться:

Потому что, похоже, уже здесь бывал

и совсем не хотел возвращаться...

На место веры пришло смятенье,

Оно та патина, что застит мне взгляд,

И возникло из первого отчужденья,

Хотя я никого - никогда

не считал достойным презренья.

Значит, думаешь, именно этой ценой

мне придется за все расплатиться?

Укажите мне - кто-нибудь!

правильный путь, помогите с него не сбиться...

Похоже, эпиграфы Крахта задают систему координат: враждебный человеку мир, надвигающаяся глобальная (апокалиптическая) катастрофа - некий кризис индивидуального сознания, связанный с инфантильностью, то есть нежеланием или неумением принимать самостоятельные решения и как-то действовать; напряжение между этими двумя полюсами действительно стягивает в единое целое все перипетии романа.

Элементы мозаики в крахтовском тексте выложены таким образом, что в зависимости от угла зрения ты видишь разные (и в то же время в определенных точках пересекающиеся) узоры, но понимаешь это не сразу, а лишь по мере внимательного прочтения книги, когда до тебя доходит, что здесь нет ни единого случайно упомянутого (то есть не "играющего" в общем контексте) имени, географического названия, лейбла товара, названия музыкальной группы и т. д.

Почему-то критики чаще всего с порога отметают мысль о возможном использовании в простых на первый взгляд произведениях Крахта или, например, в манифесте новой поп-литературы "Tristesse Royale" изощренных литературных приемов и аллюзий (одно из приятных исключений - рецензия Глеба Шульпякова на русский перевод "Faserland"'а, Ex Libris НГ, 13.09.2001). А между тем И. Бессинг, отказываясь давать истолкование книге "Tristesse Royale", составителем которой он был, говорит, что, захоти он дать такое объяснение, ему пришлось бы сделать следующее: "...разделить отдельные слои, чтобы вновь обнаружились отпечатанные на них и просвечивающие сквозь них фрагменты, которые затем при наложении друг на друга, будучи спрессованными, как раз и дадут общую картину... Поначалу кажется... что речь идет о чисто внешнем, то есть мы смотрим извне вовнутрь" (Joachim Bessing, Alles am Dandy ist mude, Literarische Welt, 25.11.2000).

Не берусь точно сказать, сколько слоев - или узоров, или историй - в новом романе Крахта, но на мой субъективный взгляд основных историй три.

История первая - назовем ее, условно, "поп-культурно-прозаической".

В первой части книги описывается путешествие двух молодых немцев по Ирану. По мнению критиков, здесь отчасти обыгрываются сюжетная канва и общий иронично-отстраненный тон книги англичанина Роберта Байрона "Путь в Оксиану" - дневника совершенного им в 1933 - 1934 гг. десятимесячного путешествия по Персии и Афганистану. Байрон был декадентом-космополитом, интересовался результатами вестернизации Персии; кстати, его попутчика, как и одного из героев крахтовского романа, звали Кристофером. Перу Байрона принадлежит и еще одна книга, "Сначала Россия, затем Тибет", где он выражает симпатию к отвергнувшим цивилизацию тибетцам и где, в частности, имеется эпизод обеда на вилле губернатора в Дарджелинге...

Что касается героев крахтовского романа, то многое сближает их с самим автором: Кристофер очень богат, образован, увлекается современной музыкой, ценит изящество стиля; он архитектор, а его друг - дизайнер (на личном сайте Крахта, между прочим, имеется коллекция фотографий образцов новейшего дизайна).

В американизированном Иране кануна революции они ведут жизнь, к которой привыкли в Европе: слушают любимые диски, тщательно соблюдают "стиль" в одежде и образе жизни или, наоборот, устраивают маленькие эпатажи, адресованные "старушке буржуазии", балуются наркотиками...

Иран как таковой остается для них запечатанной книгой. Простоватый рассказчик не может одолеть даже первые сутры Корана в английском переводе перешедшего в ислам английского ориенталиста Мухаммада Мармадьюка Пиктхолла. Друзья не обращают внимание на злобное шипение горничных в отеле: "Смерть Америке!" Кристофера злит, что его попутчик запросто беседует с шофером Хасаном, но и сама эта беседа - образец бессмысленного общения не понимающих друг друга людей.

Вилла богатого иранца, куда их приглашают, - воплощение Европы, "Старого Света", причудливое соединение барокко и авангарда, своеобразный "парадиз", среди завсегдатаев которого они встречают, например, некоего Александра в майке цвета нацистского флага с черной свастикой (персонажа романа "Faserland"?) и даму, которая дает своей пятилетней дочке попробовать кокаин.

На вечеринке они знакомятся со странным румыном, дадаистом-алхимиком(?), а может быть, магом, с греческой фамилией Маврокордато, который предрекает рассказчику страшную судьбу. Попытавшись наудачу выяснить, существовали ли реальные персонажи с такой фамилией, ты узнаешь, что представители трех поколений династии Маврокордато в эпоху Просвещения служили турецким султанам, были переводчиками и советниками, учеными-энциклопедистами, получили титул князей Валахии; последний из них, Николай Маврокордато (1670 - 1730), собрал в Бухаресте роскошную библиотеку и был знаком с Вольтером. Все это хорошо согласуется с тем, что говорится в романе Крахта о таинственном румыне, и позволяет видеть в последнем посредника (или лжепосредника?) между западной и восточной культурами.

Дальше Кристофер внезапно умирает, рассказчик оказывается в одиночестве и без средств к существованию в чужом ему, охваченном революцией городе, по совету Маврокордато совершает паломничество к тибетской священной горе Кайлаш и в итоге оказывается в китайском исправительно-трудовом лагере... Мотивы его путешествия на Тибет - отчаяние, сознание невозможности продолжать прежнюю жизнь, желание "исправить себя", отказавшись от западного индивидуализма. Но, столкнувшись с непредсказуемой стихией восточных цивилизаций, он теряет все (все признаки западной цивилизованности и собственной личности), ничего не обретя взамен. Вот как резюмирует эту ситуацию сам Кристиан Крахт (в цитировавшемся выше интервью): ""Faserland", в сущности, очень похожий по своему построению роман - рассказанная с юмором история изничтожения или, скорее, череды эрзац-действий. Но если в том романе герой еще был дееспособным, просто немного глупым и невротичным, то в "1979" не остается ничего, кроме полной недееспособности, оцепенения, психоза, застоя и тупости. Добровольно подчиниться фашистской системе, такой, как жизнь в китайском лагере, и впервые в жизни именно там обрести что-то вроде родины - это больше чем деградация".

Резюмировать эту историю можно было бы словами, которыми заканчивается пьеса "Tristesse Royale": "Мы все взвалили на себя вину, которую никогда нельзя будет исправить. Мы не спускаемся в ад, мы уже давно там живем" (цит. по: рец. Ральфа Герстенберга на пьесу "Tristesse Royale", DeutschlandRadio Berlin, Manuscript vom 26.01.2000). Разве не говорит Хасан в романе "1979": "Мы все согрешили, потому что предоставили Америке делать, что она хочет. Нам всем придется пройти через покаяние. Мы все должны будем принести жертву, каждый из нас"? И разве не о жизни в земном аду, повседневно устрояемом самими людьми, идет речь в романе "Faserland"? Эта идея выражается в том, первом, крахтовском романе посредством уподобления его композиционной структуры первой и второй частям "Божественной комедии" Данте.

История вторая - так сказать, "утопически-идеологическая".

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать 1979 - Кристиан Крахт торрент бесплатно.
Комментарии