Двенадцать обреченных - Андрей Федоров

Карту Смурова в архиве запросто нашли, но о содержании ее я не спросил, я хотел сам все прочитать, чтобы поставить в этом деле «точку пули»…

— А зачем в психдиспансер? — спрашивала Даня, — мы ведь туда едем?

— Лечиться, роднуля, — улыбался Сашка, — пора, брат, пора!

— А еще куда-нибудь сегодня поедем? А? Командир-психиатр? — спросил он меня уже на проспекте, метров за триста до поворота к диспансеру-

— Да, — решил я, — в завершение дела очень может быть, что поедем чуть-чуть в загород.

— То есть раньше, гляжу, девяти часов вечера и не освободимся. А то я хотел Танюшку Яблокову навестить. Как она там, и все такое.

— Правильно, — решила Даня, которой, между прочим, негде стало ночевать, — мы все туда поедем, потому что психиатра никто-никто теперь домой не пустит.

— Ладно, — решил я, — принципиально согласен. К Таньке всем боевым звеном! Оставшиеся в живых обреченные станут праздновать победу.

Мы въехали во двор, в глубине которого на низком крыльце ликовал радушный Михал Борисыч.

Рядовых членов банды он усадил пить чай, меня же (командира-психиатра) отвел в отдельную комнату и задал несколько вопросов. Со стороны незнакомые с психжаргоном не поняли бы ровно ничего. Поэтому и из карты, из краткой истории болезни я удаляю всю терминологию. Обращение было единственным, но принимавшая докторица Орлова ухитрилась с видимым удовольствием исписать восемь страниц (малого формата), считая историю Смурова в своем роде уникальной. Мне тоже не часто встречались такие больные. И в истории психиатрии таких случаев описано немного. Итак:

Смуров Борис Васильевич, 1957 г. рожд. Обратился 6 июля 1996 г. с жалобами на тревогу, мысли о «преследовании», на длительные расстройства в половой сфере.

Из истории жизни и болезни: окончил 10 классов, институт связи. Женат, имеет двух детей. Работает в последнее время коммерческим директором. Вредные привычки: не курит. В последние семь-восемь лет злоупотребляет алкоголем: пьет до 300,0 водки или коньяка ежедневно, с редкими перерывами, выносливость якобы не менялась. По существу объяснил следующее: в возрасте тринадцати лет вступил в половую связь с товарищем, одновременно испытывал половое влечение к животным, совершал половые акты с курицей, уткой, коровой, телкой. В те годы отношение к извращению носило беспечный характер. В возрасте шестнадцати лет впервые пытался убить козу, совершая с нею акт. Вид крови вызывал усиление оргазма. В том же году во время интимных отношений с юношей-педерастом испытал особое удовольствие от того, что тот избивал больного. Тогда впервые якобы стал задумываться о ненормальности своего полового поведения. В возрасте восемнадцати лет, под влиянием обстоятельств, впервые совершил половой акт с женщиной, много старше себя. Оргазм наступил не сразу, акт длился ненормально долго. Оргазм, как считает больной, был «бледным». Предпочитал по-прежнему совершать половые акты с животными, считая для себя наиболее подходящим объектом телок. В возрасте двадцати лет по совету родителей женился. Половая жизнь в браке его не удовлетворяла, но старался симулировать оргазм (не наступавший, как правило) и нежное отношение к жене. В первые годы брак выглядел благополучным, родились две дочери, но затем жена стала упрекать больного за чрезмерную холодность в их отношениях. По характеру был в те годы подчиняемым, хозяином в доме всегда была супруга. Сам больной замечает, что в возрасте двадцати—двадцати пяти лет значительно изменился по характеру, стал пассивным, уступчивым, круг интересов резко сузился. Еще в 1977 г. однажды на курорте обнаружил, что его акт с очередной телкой подсмотрел его знакомый. Вскоре стал замечать, что многие его знакомые осведомлены о его ненормальности, говорят о нем между собой «гадости», делают соответствующие жесты, строя ему «рожки», но до последнего времени больному удавалось делать вид, что он не замечает намеков на свою ненормальность. Летом 1987 г. больному позвонил знакомый абхаз, проживающий в Гаграх. Больной понял, что тот, если приедет в Москву, расскажет жене о единственном, как считает больной, «подсмотренном» случае, когда он имел дело с телкой на даче этого абхаза в 1977 г. Чтобы предупредить возможный приезд знакомого, сам выехал к нему в Гагры под предлогом коммерческих дел, но узнал, что знакомый умер. Тогда был в состоянии тревоги, плохо спал, стал замечать, что намеки на его извращения появляются в телепередачах. Решил, что этому способствует работница телестудии, тоже его знакомая, имевшая сведения о его поведении в Гаграх. Решил убить знакомую, но узнал, что она погибла в катастрофе, гибель людей, которых он сам собирался убить, якобы настолько потрясла больного, что планы мести он решил отложить, хотя некоторое время, потом — эпизодически, замечал «намеки» со стороны знакомых. Супруга больного, как-то, уличенная им в измене, посоветовала ему например, «найти себе хорошую телку», один из знакомых при всякой встрече с больным повторял: «Ну как, телок-то пасешь?» Кроме того, больной с 1992 г. обнаружил, что якобы обе его дочери (в то время им было по 14 лет) «занимаются лесбиянством». Постепенно у больного созревала мысль, что он сам и его дочери страдают наследственным психическим заболеванием, предположительно — шизофренией. Несмотря на то, что обе дочери рано вышли замуж (в 1996 г.) и брак в обоих случаях был благополучен, больной все время ожидал «беды». С начала 1996 г. снова стал плохо спать, появилась тревога, все чаще стал замечать «намеки» на его противоестественные склонности. Был подавлен, замкнут, чем обращал на себя внимание знакомых, все расспросы воспринимал как попытку выведать подробности о его противоестественных склонностях. Все попытки сочувствия или участия — как насмешку и издевательство.

Замечал в последние недели, что даже прохожим на улицах и пассажирам в транспорте известно о его «необыкновенных увлечениях»: незнакомые люди делали «знаки», изображая «рога», или в разговоре окружающих слышал свое имя и слово «телка». Например, «светелка», «метелка» и т. д. Наконец по настоянию жены обратился к частному психиатру, который рекомендовал лечение амитриптилином и галоперидолом. Лекарства переносил плохо. Вскоре перестал их принимать, в июне 1996 г. совершил попытку самоубийства — пытался повеситься, но на глазах у жены, которая и привела его на прием в наш диспансер.

Настоящее состояние: выглядит моложе своих лет, телосложение неправильное, обращают на себя внимание относительно малые размеры черепа, непропорционально широкий таз. Движения угловатые, мимика манерная, неадекватная ситуации. Улыбаясь рассказывает, что, по его убеждению, один из его прежних знакомых «всем» рассказал о его противоестественных склонностях, все его знакомые и знакомые жены, дочерей и т. д. презирают его, унижают намеками. Мужья дочерей, как он сам заметил по поведению дочерей, тоже извещены о «тяжелой наследственности» и мстят за это дочерям, возможно — избивают и пытают их. Причиной всего происходящего больной считает группу прежних (часть нынешних) знакомых и друзей, распространяющих о нем «слухи». Говорит, что способен убить тех из знакомых, которые распространяют слухи и отравляют жизнь ему и родственникам. Собственную жену числит в своих «кровных врагах», так как думает, что она всем рассказывает о его импотенции и о его половых извращениях. Больной не всегда последователен, не замечает искажения логической связи в своих высказываниях, убежден в реальности бредовых переживаний. От предложенного лечения категорически отказался.

Жена больного не настаивала на насильственном стационировании мужа, состояние его недооценивает, предупреждена о необходимости надзора за больным, о необходимости, в случае дальнейшего ухудшения, немедленного помещения больного в психиатрический стационар.

Диагноз: шизофрения вялотекущая, паранойяльная. Сексуальные перверсии.

Число. Подпись.

Предложена явка на 5 июля.

5 июля: На прием не явился.

Число. Подпись.

Я не был в восторге от диагноза, едва ли то была пресловутая «вялотекущая», ведь заметны минимум два довольно очерченных обострения с тревогой и нарушениями сна. В периоды обострений заметно усиливались бредовые расстройства

— и, как я теперь знал, в 1987 г. Борис Смуров совершил в обострении два убийства. Но это все «технические» подробности.

Была уже почти половина восьмого. Уже темно. И дела наши не закончились на диспансере.

Я вернулся к упившимся (чай и кофе) Сашке и Дане, которых развлекал рассказами о «забавных» случаях Михал Борисыч.

— Это все вам забава, а вообще-то психиатрия

— это страшная и очень грустная область, — заключил Михал Борисыч, — вон Андрей знает.

— Спасибо! — от души сказал я. — Теперь я знаю все.

— А третий киллер? — спросила Даня.