Река, где восходит луна. Юная принцесса - Чхве Сагю

перебранку, Ондаль продолжал уговаривать генерала отпустить охотников. Принцесса мягко улыбнулась и снова заговорила с ним:

— «Почтенный» — это человек, которого уважают, а «учтивость» — это вежливость, понятно?

Ондаль неожиданно внимательно выслушал объяснения принцессы. Он вырос в горах и не знал ничего об этикете и обычаях, но дураком, коим слыл в народе, юноша не был. Люди презирали его за безграмотность и называли дураком. Но наивный Ондаль только радовался тому, что они заговаривали с ним, притворяясь дружелюбными.

— Тогда отпустите их, пожалуйста, почтенный человек! — вежливо обратился он к Воль Гвану, а затем добавил, обернувшись к принцессе: — Так?

— Молодец, ты хорошо умеешь слушать.

— Мама говорит, я хороший.

Теперь даже Воль Гван не смог удержаться от улыбки. Но затем, придав лицу строгое выражение, генерал предложил парню:

— Если я послушаю тебя и отпущу их, пойдешь со мной служить во дворце?

— Не хочу! — отказался Ондаль, не раздумывая ни секунды.

Обескураженный Воль Гван мягко продолжил, не повышая голоса:

— Если ты станешь настоящим мужчиной, сможешь защищать страну. Разве не хорошо?

— Мне сказали, нельзя становиться настоящим мужчиной.

Воль Гван растерялся:

— Кто? Кто так сказал?

— Как это кто? Моя матушка, конечно, — заявил Ондаль, абсолютно не смущаясь в присутствии великого генерала.

Воль Гван же, напротив, потерял дар речи от подобного ответа.

— Ты хотя бы понимаешь, что значит «настоящий мужчина»? — весело осведомилась принцесса.

Ондаль приблизился к ней и обнюхал ее:

— Эй, ты вкусно пахнешь.

— Паршивец! Как ты смеешь? — закричал Им Чжонсу, выхватывая меч, но принцесса остановила его:

— Он просто не знает правил этикета.

Воль Гван кивнул.

— Мне нельзя оставлять матушку дома одну и уходить надолго, — пробормотал Ондаль себе под нос.

Стоявшая близко принцесса расслышала его слова. Она поняла, что Ондаль переживает о матери, и прониклась участием.

— Мать Ондаля незрячая, а он очень заботливый сын, — пояснила Пхёнган недоумевающему Воль Гвану.

— А где твой хвост? Я слышал, что красивые женщины — это на самом деле лисы, которые превратились в людей, — спросил вдруг Ондаль, разглядывая принцессу сзади, и хотел было притронуться к ней, но его остановил Ли Чжинму:

— Паршивец! Ты все-таки хочешь умереть?

— Ха-ха-ха. Ну давай подеремся. Только — чур, без мечей!

Воль Гван громко расхохотался, чем заслужил удивленный взгляд принцессы. Ласково кивнув ей, он повернулся к Ондалю:

— Я хочу кое-что проверить. На этот раз твоим соперником будет обученный воин.

Навыки воинов королевской армии не сравнить со способностями обычных охотников. Ондаль, внезапно оказавшийся под мощной атакой, только избегал ударов, даже не пытаясь защищаться. От стремительных движений рук ломались ветки деревьев, и камни сыпались от ударов могучих кулаков. Скорость и разрушительная сила схватки с воинами очень отличались от давешней стычки с браконьерами. Однако через некоторое время Ондаль заметно освоился, и его движения опять стали уверенными и расслабленными. Казалось, он даже начал получать удовольствие, ловко уклоняясь от атак.

— Только посмотрите, как он двигается — одинаково хорошо использует обе руки, — пробормотал Воль Гван, словно разгадав сложную загадку. — Если такой освоит науку владения мечом, никто не сможет ему противостоять.

Внимание принцессы, увлеченно наблюдавшей за Ондалем, и без слов генерала уже давно перешло за грань простого любопытства.

В этот момент Ким Ёнчоль и Ли Чжинму неожиданно оказались повалены на землю. Оба воина с озадаченными лицами растерянно озирались, словно не понимая, что происходит. Кто они? Разве они не лучшие воины специального отряда Северных Мечей, защищающего северные границы Когурё?

— Это все потому, что вы совсем расслабились в последнее время, — побранил их Воль Гван. — А ну, быстро поднимайтесь! Или вы окончательно стыд потеряли?

Какой же позор! Это были непобедимые воины, которые гордились своим боевым искусством, каждый из них на поле боя стоил ста солдат. Во многих сражениях они не моргнув глазом противостояли тысячам врагов и возвращались домой с победой. Но что же это за ситуация? Похоже, Ондаль просто вымотал соперников тем, что бесконечно уклонялся от их атак. Им Чжонсу, не в силах больше наблюдать со стороны, ринулся было тоже на середину поляны, но Воль Гван ухватил его за плечо.

— Достаточно. Я увидел все, что хотел.

Движения Ондаля, выросшего в горах, напоминали проворством и ритмом поступь дикого зверя.

— Ты быстр и стремителен, как настоящий хищник. Однако если бы они намеревались причинить тебе вред и достали оружие, ты бы не смог справиться с ними. Уверен ли ты, что не хочешь начать изучать боевые искусства по всем правилам?

Ондаль снова упрямо покачал головой:

— А зачем мне учиться, как тыкать людей мечом? Больше делать нечего!

Дело не двигалось с мертвой точки. Воль Гван никогда еще не сталкивался с таким упрямцем.

— Разве плохо получать жалованье и усердно трудиться, защищая свою страну?

Ондаль притворился, что не слышит слов генерала, и помахал рукой в сторону охотников.

— Эй, вы чего пялитесь? Бегите быстрей!

Браконьеры закопошились, настороженно поглядывая на принцессу и генерала.

— Да, можете идти, — разрешила Пхёнган.

Получив позволение принцессы, охотники быстро поднялись и помчались в сторону леса, подталкивая друг друга. Ондаль радостно захлопал в ладоши.

— Спасибо, что отпустила!

— Ты даже знаешь, как благодарить. Какой молодец!

Непосредственность и простодушие Ондаля, с которыми он радовался за браконьеров, согрели сердце принцессы. Парень повернулся с таким видом, будто его дела здесь закончены, и собрался было уйти, но Пхёнган поспешно схватила его за рукав.

— Подожди секунду. Это земли, в которые не могут так просто проникнуть обычные люди. Как ты здесь оказался?

Ондаль ответил, что пришел сюда копать землю, потому что все ручьи высохли. Принцесса задумчиво склонила голову набок:

— А зачем копать землю в горах?

— Как зачем? Эх ты! Зверям же тоже пить хочется!

Задетые таким небрежным обращением к принцессе воины злобно уставились на Ондаля. Почувствовав грозные взгляды, он протянул:

— Ишь, как страшно смотрят. Даже говорить боюсь.

— Не бойся, говори как есть.