Мужество творить - Ролло Мэй

Желание формы является способом обретения смысла жизни. И именно в этом заключается истинное творчество. Воображение — в широком значении понятия, — по моему мнению, является одним из принципов человеческой жизни, поскольку рациональное мышление, как мы определили, приводит к пониманию и может принимать участие в созидании реальности только при условии, что оно имеет творческий характер. Поэтому творчество должно присутствовать в каждом опыте, с помощью которого мы пробуем придать смысл нашей связи с миром.

Философ Альфред Норт Уайтхед также говорит о феномене желания формы. Уайтхед создал философскую систему, которая опирается не только на разум, но и принимает во внимание то, что он назвал "ощущением", имея в виду особое эмоциональное состояние. Как я понял, он говорит об определенной способности всего человеческого организма к познанию мира. Уайтхед по-новому формулирует принцип Декарта: "Картезий ошибается, говоря Cogito ergo sum" — мыслю, следовательно существую. Мы никогда не сознаем ни чистой мысли, ни чистой экзистенции. Думаю, скорее, мы являемся совокупностью эмоций: радости, надежды, страха, печалей, оценки возможностей, принятия решений, — всех субъективных реакций на наше окружение, в котором мы активно действуем. Моя целостность, картезианское "существую", — это процесс формирования этого хаотического материала во внутренне единую чувственную форму"[48].

Если я правильно понял Уайтхеда, центральным аспектом того, что он назвал ощущением тождественности, является то, что я называю желанием формы.[49] Это можно определить как возможность формирования чувств, ощущений, радости, надежды в определенную форму, благодаря которой я осознаю себя как конкретную личность. Однако это не чисто субъективный акт. Я могу достичь этого только во взаимосвязи с объективным миром, в котором я живу.

Желание может уничтожить личность. Однако это относится не к желанию формы, а только к тому желанию, которое перерождается в манию. Безусловно, желание может иметь как символический, так и дьявольский характер, то есть в первом случае оно может привести к формированию, а во втором — к деформированию, уничтожая смысл и возвращая нас к хаосу. Часто сексуальность, проявляющаяся в процессе созревания, стремится временно уничтожить форму. Тем не менее, в сексуальном чувстве заложены большие творческие возможности, поскольку оно несет в себе желание. Если развитие протекает не в крайне патологической форме, то в возрасте созревания, становясь мужчиной или женщиной, человек проявляет желание новой формы, контрастирующей с предыдущим состоянием мальчика или девочки.

Каждый из нас ощущает острую потребность придать своей жизни определенную форму, что хорошо иллюстрирует один случай с молодым мужчиной, который обратился ко мне за советом в то время, когда я писал эту главу. Это был человек из образованной семьи, родители которого, как он вспоминал, постоянно ссорились. В школе ему никогда не удавалось сосредоточиться над уроком. Дома от него требовали, чтобы он занимался в своей комнате, и когда он слышал шаги отца, поднимающегося по ступенькам наверх, он тотчас же прикрывал школьными учебниками технические журналы, которые просматривал. Он помнил, что его отец — человек, добившийся успеха, но холодный в отношениях с людьми,— часто обещал ему, что в награду за успехи в школе возьмет его в то или иное путешествие. Однако ни одно из этих путешествий так и не состоялось.

Его мать, которая тайком поддерживала его в конфликтах с отцом, старалась, чтобы он относился к ней как к другу. Часто летними вечерами они допоздна сидели во дворе дома, они были "друзьями", "им было весело вместе", как он выразился. Его отец попытался определить его в школу в другой части страны, однако мальчик три месяца почти не выходил из комнаты, и отец вынужден был забрать его домой.

В родных местах он вначале работал плотником, а потом строителем в Корпусе Мира. Затем он переехал в Нью-Йорк, где предлагал свои услуги в качестве наладчика оборудования. В свободные минуты он занимался резьбой, а через некоторое время по счастливой случайности получил работу мастера на факультете художественных ремесел в университете, находящемся в часе езды от города. Однако на работе он чувствовал крайнюю неуверенность в отношениях со студентами и преподавателями. Он ощущал панический страх, особенно среди молодых выпускников университета, которые, как ему казалось, держались во время беседы надменно и неискренне. Он находился в этом состоянии растерянности и разочарования, когда начались наши встречи. С самого начала он произвел на меня впечатление человека необыкновенно восприимчивого, великодушного и талантливого (он подарил мне очаровательную фигурку, которую сделал из куска проволоки в моей приемной). Однако он чувствовал такое глубокое разочарование, что не могло быть и речи о каких-либо успехах как в работе, так и в жизни.

Почти целый год мы встречались два раза в неделю, и за это время пациент достиг значительного прогресса в оценке своих отношений с людьми. Он сумел добиться успеха в работе и полностью преодолел невротический страх в своих отношениях с сотрудниками. Поскольку жизнь его наладилась и он мог активно действовать, мы решили, что можем прекратить наши встречи. И все же мы оба сознавали, что нам не удалось понять суть его отношений с матерью.

Он снова пришел ко мне через год. За это время он женился, но не это было источником его проблем. Теперь причиной кризиса стал визит, который он вместе со своей женой нанес своей матери, находящейся в психиатрической клинике. Они встретили мать в коридоре возле поста медсестер, где она "ждала сигарету". Они пошли вместе в ее палату, чтобы поговорить, но мать тут же вышла. Она снова отправилась к посту медсестер, чтобы получить очередную сигарету.

После посещения клиники молодой человек был сильно угнетен. Он знал, что у его матери развивается старческий маразм, однако ему не удалось эмоционально справиться с этим. Его теперешний кризис, сопровождающийся состоянием апатии, был похож, но все же отличался от того, в котором он находился, когда пришел ко мне в первый раз. Мы смогли откровенно и непосредственно поговорить между собой. Его проблема была конкретной и локализованной, в отличие от той полной растерянности, которую он ощущал ранее. Его отношения с матерью находились в состоянии полного хаоса: он не ощущал никакой формы в этом фрагменте своей жизни, оставался только мучительный беспорядок.

После нашей встречи его растерянность прошла, но проблема осталась. Психотерапевтический сеанс, благодаря своей коммуникационной функции, позволяет пациенту выйти из состояния отчуждения, но одной этой функции явно недостаточно, чтобы пациент мог обрести реальную форму. Она смягчает симптомы, но не создает новые формы. Необходимо преодолеть хаос на более глубоком уровне, а этого можно достичь только путем прозрения.

Во время второй встречи мы подробно проанализировали его сильную привязанность к матери и поняли глубинные причины той боли, которую он ощущал, видя ее в теперешнем состоянии, хотя хорошо понимал, что ее болезнь прогрессирует. Мать всегда относилась к нему как к "наследному принцу". Я обратил внимание на то, что в ссорах с отцом мать проявляла себя как необыкновенно сильная личность. Отдаляя его от отца, мать по сути использовала его в своем страстном стремлении одержать победу над мужем. Пациент ошибался, когда считал, что они были "друзьями", что просто "им было весело вместе": фактически он был заложником, маленьким человечком, которого использовали в очень серьезной войне. Он был очень удивлен, когда увидел все это в новом свете, а мне вспомнился один случай, о котором я решил ему рассказать. Один человек продавал гамбургеры будто бы с мясом кроликов, но по подозрительно низкой цене. Когда его спрашивали, как ему это удается, он отвечал, что добавляет немного конского мяса. Однако людям этого объяснения было недостаточно, они продолжали допрашивать его, и, наконец, он признался, что в гамбургерах было пятьдесят процентов кроличьего мяса и пятьдесят процентов конины. Когда же его спросили, что это означает, он сказал, что брал "одного кролика на одного коня".

Пластический образ кролика и коня дал моему пациенту чувство более глубокого понимания, чем какое-либо научное объяснение. С удивлением он понял, что сам был таким кроликом, однако принял это не как что-то оскорбительное, а с благодарностью, поскольку это помогло ему осознать, каким беспомощным он был в детстве.     Поразительно то, что люди в такой ситуации располагают достаточной силой, чтобы достичь желаемых изменений. Им необходимо лишь время, чтобы "солнце порядка" рассеяло "мглу хаоса" (выражаясь словами дельфийского оракула). В случае с моим пациентом "желание" выразилось в старательности, с которой он стремился достичь и достиг понимания, и в той настойчивости, с которой он переформировал свой психический мир. Он производил типичное для такого опыта впечатление, что уже на предыдущих этапах жизни накопил необходимую силу и только ожидал того момента, когда все элементы мозаики окажутся на своих местах, чтобы можно было воспользоваться ими.